Дедывоевали 🕊

Можно было бы приберечь эту историю до Дня учителя, но события вчерашнего дня — дня зданий в сочетании с новым пакетом «иноагентов», среди которых оказался нобелевский лауреат Дмитрий Муратов, — создали более подходящий контекст. Во всех семьях были ветераны ВОВ, но не во всех были партизаны. В нашей семье такой человек был. Многое позабылось, но когда говорили о той войне, обязательно вспоминали партизанку Наташу Беляеву. Правда, никто уже толком не помнил, кем она нам приходилась. Я пытался искать, но поиск по имени и фамилии ничего не давал.  Недавно я получил из архива следственное дело прабабушкиного дяди — Петра Георгиевича Беляева. По меньшей мере четверых представителей старого церковного рода Беляевых репрессировали, Пётр Георгиевич был первым из них. Его арестовали 9 января 1933 года по делу никогда не существовавшей «Крестьянской демократической партии» (КПД). В конце января чекист Яков Агранов (друг Маяковского, из пистолета которого поэт застрелился) докладывал Сталину о разгроме этой контрреволюционной ячейки с академиком Вавиловым во главе (правда, самого Вавилова арестуют позже, в 1940-м, когда Агранов уже будет расстрелян). КДП в основном состояла из агрономов. Пётр Беляев работал школьным учителем в одной из деревень Клинского района, но был соседом агронома, который якобы возглавлял клинскую ячейку КДП. В анкете арестованного я нашел имена детей Петра Георгиевича — Кирилла 12 лет и Натальи 10 лет. Отчество — Петровна — и помогло идентифицировать на «Памяти народа» партизанку Наташу Беляеву.  Яндекс привел на сайт районной газеты, опубликовавшей в 2005 году небольшую заметку о судьбе Натальи Петровны. Ее к очередной годовщине Победы написала 11-тиклассница Галя Бакулина. «По навету недобрых людей папу арестовали и осудили на три года, отправили на исправительные работы. Когда разобрались что к чему, освободили. — рассказывала Наталья Петровна. — Он восстановился на работе и всю дальнейшую жизнь отдал любимой педагогике, своей школе. В итоге труд родителей оценили высокими правительственными наградами: отца наградили орденом Трудового Красного Знамени…» Арест отца не повлиял на патриотические чувства дочери. Первокурсницей истфака она дежурила по ночам на московских крышах, сбрасывая с них зажигательные бомбы, участвовала в строительстве оборонительных сооружений. В эвакуации в Уральске окончила курсы медсестер и радисток.  «В апреле 1942 года мне предложили поступить в Московскую школу радиоспециалистов. Выучилась на радиста второго класса, получила звание сержанта. Было мне в ту пору всего 19 лет. Как одну из лучших радисток, меня направили в Украинский штаб партизанского движения. Прошла всю Украину. Помогала держать связь с разными фронтами, партизанскими отрядами, искала по позывным заброшенных в тыл бойцов, неоднократно переходила линию фронта для налаживания связи. <…> В 44-м по заданию штаба меня перебросили в Чехословакию в тыл врага. <…> Помню, вылетели в дождь. В «Дугласе» — темнота. У меня спереди — парашют, сзади — рация весом в двенадцать килограммов. Хорошо, что не пришлось прыгать — самолет приземлился благополучно. В ту же ночь оказались в Банской-Быстрице — центре восстания. Партизан окружали отряды карателей. Я не отходила от своего аппарата по несколько часов подряд, устанавливая связь с группами. Кольцо немцев все сжималось, надо было уходить в горы. Этот переход участники словацкого восстания назовут «дорогой смерти»: грязь по колено, обледенелые тропы, несколько дней подряд ливень. Я постоянно ощупывала карман, где лежала граната, которой в крайнем случае должна была взорвать рацию и, быть может, себя…».  Почти год Наталья Петровна провела в Словакии. День Победы застал ее в отпуске в Москве. После войны она заочно закончила педагогический институт, работала учителем истории в школе, которую возглавлял ее отец, а потом сама стала директором этой школы. Такая вот история про школьных учителей и «врагов народа», которые оказываются самыми большими патриотами.

Такая вот история про школьных учителей и «врагов народа», которые оказываются самыми большими патриотами.

Можно было бы приберечь эту историю до Дня учителя, но события вчерашнего дня — дня зданий в сочетании с новым пакетом «иноагентов» — создали более подходящий контекст. Во всех семьях были ветераны ВОВ, но не во всех были партизаны. В нашей семье такой человек был. Многое позабылось, но когда говорили о той войне, обязательно вспоминали партизанку Наташу Беляеву. Правда, никто уже толком не помнил, кем она нам приходилась. Я пытался искать, но поиск по имени и фамилии ничего не давал. Недавно я получил из архива следственное дело прабабушкиного дяди — Петра Георгиевича Беляева. О старом церковном роде Беляевых я тут часто пишу в последнее время. По меньшей мере четверо его представителей были репрессированы, Пётр Георгиевич был первым из них. Его арестовали в январе 1933 года по делу никогда не существовавшей «Крестьянской демократической партии» (КПД). В конце января 1933-го чекист Яков Агранов (друг Маяковского, из пистолета которого поэт застрелился) докладывал Сталину о разгроме этой контрреволюционной ячейки с академиком Вавиловым во главе (правда, самого Вавилова арестуют позже, в 1940-м, когда Агранов уже будет расстрелян). КДП в основном состояла из агрономов. Пётр Беляев работал школьным учителем в одной из деревень Клинского района, но был соседом агронома, который якобы возглавлял клинскую ячейку КДП. В анкете арестованного я нашел имена детей Петра Георгиевича — Кирилла 12 лет и Натальи 10 лет. Отчество — Петровна — и помогло идентифицировать на «Памяти народа» партизанку Наташу Беляеву. Яндекс привел на сайт районной газеты, опубликовавшей в 2005 году небольшую заметку о судьбе Натальи Петровны. Ее к очередной годовщине Победы написала 11-тиклассница Галя Бакулина (я нашел ее в соцсетях и поблагодарил за эту работу, она с трудом о ней вспомнила). «По навету недобрых людей папу арестовали и осудили на три года, отправили на исправительные работы. Когда разобрались что к чему, освободили. — рассказывала Наталья Петровна юной журналистке. — Он восстановился на работе и всю дальнейшую жизнь отдал любимой педагогике, своей школе. В итоге труд родителей оценили высокими правительственными наградами: отца наградили орденом Трудового Красного Знамени, а маму — орденом Ленина». Арест отца не повлиял на патриотические чувства дочери. Первокурсницей она дежурила по ночам на московских крышах, сбрасывая с них зажигательные бомбы, участвовала в строительстве оборонительных сооружений. В эвакуации в Уральске окончила курсы медсестер и радисток. «В апреле следующего (1942 — И.Я.) года мне предложили поступить в Московскую школу радиоспециалистов. Пролетели еще четыре месяца занятий. Выучилась на радиста второго класса, получила звание сержанта. Было мне в ту пору всего 19 лет. Как одну из лучших радисток, меня направили в Украинский штаб партизанского движения. Прошла всю Украину. Помогала держать связь с разными фронтами, партизанскими отрядами, искала по позывным заброшенных в тыл бойцов, неоднократно переходила линию фронта для налаживания связи. <…> В 44-м по заданию штаба меня перебросили в Чехословакию в тыл врага. <…> Помню, вылетели в дождь. В «Дугласе» — темнота. У меня спереди — парашют, сзади — рация весом в двенадцать килограммов. Хорошо, что не пришлось прыгать — самолет приземлился благополучно. В ту же ночь оказались в Банской-Быстрице — центре восстания. Партизан окружали отряды карателей. Я не отходила от своего аппарата по несколько часов подряд, устанавливая связь с группами. Кольцо немцев все сжималось, надо было уходить в горы. Этот переход участники словацкого восстания назовут «дорогой смерти»: грязь по колено, обледенелые тропы, несколько дней подряд ливень. Я постоянно ощупывала карман, где лежала граната, которой в крайнем случае должна была взорвать рацию и, быть может, себя…». Почти год Наталья Петровна провела в Словакии. День Победы застал ее в отпуске в Москве. После войны она заочно закончила педагогический институт, работала учителем истории в школе, которую возглавлял ее отец, а потом сама стала директором этой школы.

В Великий Луках у проходной завода «Микрон» сегодня установили 8-метровый памятник Сталину. В паре километров от этого места, на территории Великолукской крепости до войны находилась тюрьма НКВД, через которую в годы Большого террора прошли сотни, если не тысячи ни в чем не повинных советских людей, по воле Сталина окончивших свои жизни в расстрельных рвах и в лагерях. В феврале-марте 1938 года в этой тюрьме дожидались решения тройки крестьяне-единоличники братья Бельченковы, Анисим и Алексей. Анисим – прапрадед мой жены Татьяны. Он был расстрелян. Алексей получил 10 лет лагерей, где и сгинул. Я не раз писал здесь о деле братьев Бельченковых. Это дело шире, чем две тонкие папочки, хранящаяся в архиве псковского УФСБ. Оно прошло через несколько этапов и еще не закрыто. Первый этап, февраль-март 1938 года: арест, следствие, приговор — расстрел и лагерь. Второй, декабрь 1989-го: реабилитация. Третий, апрель 2021-го – июль 2022-го: наши с Таней суды с ФСБ за право знать имена чекистов, которые вели дела Бельченковых. Мы не добились своего, но и ФСБ вынуждена была отказаться от преемственности с НКВД. Верю, что будет следующий этап, когда мы все-таки получим архивно-следственные дела без купюр. Имена исполнителей Большого террора обязательно будут обнародованы, а памятники организатору репрессий переплавят в мемориалы его жертвам. Вот увидите.

​​Подмосковное правительство запустило сервис поиска мест захоронений на кладбищах региона. Достаточно указать фамилию и имя покойного, и система покажет годы его жизни, место нахождения могилы, а если повезет – фотографию памятника. Опубликовал в блоге на своем сайте подробный обзор работы этого сервиса, рассказываю о его особенностях и недостатках и даю практические советы по поиску. Кому интересно – заглядывайте. Здесь же хочу рассказать о переписке с ведомством, которое разрабатывало этот сервис. Мне не удалось найти ни одной старой могилы родственников (до 1960-х годов), из чего я сделал вывод, что в основу базы данных поисковика легли результаты инвентаризации сохранившихся до наших дней памятников. На это указывает, например, то, что если на памятнике есть только годы жизни, то в поисковой выдаче датами рождения и смерти будет 1 января. Или если у покойного на табличке не было отчества, то не будет его и в этой базе. Но ведь старые заброшенные могилы с разрушенными памятниками, сгнившими крестами и выцветшими табличками никуда не делись. И даже если теперь они никак на кладбищах не обозначены, то у государства информация о них все равно должна сохраниться. Так где же она? Я обратился в Главное управление региональной безопасности Московской области, которому подведомственен поисковый сервис, с осторожным вопросом, будет ли в систему добавлены другие данные кроме информации с памятников? Ответ чиновников порадовал: информация в поисковом сервисе формируется из данных, которые вносятся в Региональную географическую информационную систему (РГИС) при учете ВСЕХ захоронений на кладбищах (см. скан ниже). Внушают оптимизм и слова ответственного за проект вице-премьера подмосковного правительства Романа Каратаева (из пресс-релиза о запуске проекта): «Мы приложили большие усилия, оцифровав огромный массив данных, но на этом наше работа не заканчивается. Актуализация информационной базы продолжается, она будет пополняться новыми оцифрованными сведениями». Единственное опасение: не побоятся ли чиновники публиковать информацию о старых могилах, ведь потомки покойных на этом основании будут пытаться восстанавливать права на родственные захоронения, а не покупать новые места на кладбищах за баснословные деньги. Ритуальный бизнес - один из самых прибыльных и криминальных.

Поручителем на свадьбе героев этой фотографии – Бориса и Валентины Беляевых – оказался брат невесты Михаил Петрович Голубев. Вскоре после женитьбы сестры он устроился домашним учителем в семью звенигородского уездного предводителя дворянства графа Павла Михайловича Граббе (внука основоположника славянофильства Хомякова). Воспитанники Голубева, как я выяснил, добились больших успехов на духовном поприще – мальчик стал епископом Вашингтонским, а девочка – настоятельницей монастыря во Франции. Сам Михаил Голубев после службы у Граббе был рукоположен в священники. Он остался в России после революции и закончил свою жизнь на Бутовском полигоне. Граф Павел Граббе, хоть и вынужден был покинуть Россию, когда Белая армия, в которой он служил, оказалась разбита, тоже стал жертвой НКВД. Вот такие поразительные переплетения судеб удается иногда обнаружить, если не ограничиваться одной только левой страницей метрических книг и внимательно посмотреть на правую.

Я визуал, поэтому когда собирал информацию о предках из духовенства (восемь поколений церковно- священнослужителей, пять служащих священников к 1917 году и как минимум двое — к началу Большого террора), очень хотелось найти фотографию кого-то из них в рясе. В нашем семейном архиве ничего не сохранилось, думаю, даже моя бабушка не знала о происхождении своей матери. Связь с другими родственниками по этой ветке пока наладить не удалось, но мир не без добрых людей. Недавно мне посчастливилось познакомиться с истринским краеведом Сергеем Юрьевичем Мамаевым. Он написал книгу, целая глава в которой посвящена брату моего пра(3)деда Георгия Ивановича Беляева. Сергей Иванович Беляев был последним настоятелем храма в селе Рождествено, где родился Мамаев. В ноябре 1937 года отец Сергий был арестован НКВД, вскоре после его ареста храм, где он служил, был закрыт. В 2005 году в Рождествено приехала младшая дочь Сергея Беляева Зинаида. От нее краевед и получил эту фотографию. Человек в рясе на снимке — Борис Иванович Беляев, еще один брат Сергея и Георгия. Мужчина в цилиндре рядом с ним — его тесть, тоже священник Петр Николаевич Голубев. Молодая женщина в белой блузке — жена Бориса Ивановича Валентина Петровна, рядом с ней ее мать Елизавета Алексеевна. Мальчик с лошадкой — сын Бориса и Валентины Виктор. Он родился в 1912 году, то есть снимок был сделан в 1914 или 1915-м. Место действия по всей видимости – село Глазово Можайского уезда, где отец Борис на протяжении 23 лет до своей смерти в 1934-м был настоятелем храма Преображения Господня. Его сына Виктора не стало в 1932 году. Возможно поэтому фотография семьи Бориса Беляева пережила годы гонений на духовенство и сохранилась до наших дней.

Когда основные (но далеко не все) документы по предкам из духовенства были изучены, я стал задумываться – а что мне вообще известно о жизни этого сословия?  Материалов, что называется, «для чайников», в интернете оказалось не так уж много. Больше всего по теме мне понравилась лекция протоирея Георгия Митрофанова «Культурно-исторический облик духовенства в XVIII-XIX веках», которую он прочел в начале этого года в петербургском Манеже по случаю открытия выставки портретов того периода. Я не поленился сделать стенограмму лекции для своего сайта. Публикую ниже короткий конспект: ▪️ До XVIII века русское духовенство не получало никакого образования. Среди приходского духовенства встречалось немало неграмотных священников. Сыновья священников, с детских лет прислуживая в храме, усваивали на слух все, что произносилось, и в дальнейшем на протяжении всей жизни они служили, воспроизводя наизусть когда-то усвоенные ими тексты, зачастую не понимая их сути.  ▪️ Петр I поставил перед церковью задачу создать в России систему богословского образования, которая бы дала наконец образованное, ну или хотя бы грамотное, духовенство. Этот процесс растянется на века. Только к началу XIX века на деревенских приходах окончательно исчезнут неграмотные священники. Но уже к началу XX века в РПЦ не будет необразованных священников. ▪️ Духовенство было материально обездолено и социально унижено. До второй половины XIX века они практически нигде и никогда не получали жалования. А поддерживать себя они могли лишь на добровольные пожертвования прихожан, а прихожане в основном были крестьянами, тоже отнюдь не богатыми. Каждый приход имел 33 десятины земли, которые разделяли между собой семьи причта, и они, обрабатывали эту землю как простые мужики. Часто это было практически невозможно, и духовенству приходилось нанимать себе батраков.  ▪️ Немало священнослужителей, особенно на деревенских приходах, предавались греху пьянства. Это была очень серьезная проблема, связанная, в частности, еще и с тем, что, будучи людьми достаточно образованными, они в основном имели дело с крестьянами и крайне редко с помещиками. Помещики воспринимали священников как обслугу. Священник, оказывавшийся приглашенным в усадьбу, часто за помещичьим столом занимал место гораздо ниже, чем какой-нибудь малограмотный иностранец-гувернер или сомнительный лекарь. ▪️ В отличие от крестьян, священнослужители уже в XIX веке были весьма образованы, и дети их росли в семьях людей мыслящих, читающих. Когда веками социально принижен и материально обездолен простец, безграмотный, невежественный человек, он легче переносит свое унижение, чем человек мыслящий и просвещенный. Отсюда известный всем феномен семинаристов-революционеров. ▪️ В конце XIX века духовенство составляло 1,5% населения России, но в российских университетах 10% студентов были выходцами из семей духовенства. Русское духовенство к началу XX века высоко ценило образование, не только богословское, но и светское. Представители городского духовенства постепенно органично входили в такую кажущуюся противостоящей духовенству категорию людей, как интеллигенция. ▪️ В середине XIX века создается система епархиальных училищ, в которых на льготных условиях дочери священнослужителей получают среднее образование, сопоставимое с гимназическим. Самая главная задача епархиальных училищ заключалась в том, чтобы дать будущим священникам будущих матушек, будущих жен, которые по своему интеллектуальному уровню могли бы быть сознательными сподвижницами своих мужей и создавать на часто дремучих деревенских приходах хоть какой-то элемент интеллектуальной, культурной жизни. ▪️ Современное нам духовенство по своему культурному уровню уступает духовенству дореволюционному, хотя материально обеспечено гораздо лучше. До революции изъян корыстолюбия,  который наряду с пьянством часто вменяли в вину духовенству, был результатом не стремления к богатству, а бегства от бедности, которая сопровождала поколения русского духовенства.

Клировые ведомости – главный генеалогический источник по православному духовенству до 1917 года. На своем сайте подробно рассказываю, где эти документы искать (на примере Московской губернии) и что в них можно найти. А найти можно многое: ▪️послужной список священно-церковнослужителя, информацию о наградах; ▪️размеры и структуру доходов; ▪️происхождение; ▪️недвижимое имущество; ▪️ образование, преподавательская деятельность; ▪️ участие в войнах (как ни странно); ▪️судебное преследование и дисциплинарные взыскания; ▪️информацию о жене (если повезет – и о ее отце); ▪️ информацию о детях: даты рождения, учеба, служба (в том числе в армии); ▪️сведения о поведении (было и такое: «поведения дерзкого» или «временно нетрезвого»).

Продолжаю рассказывать, как я искал информацию о предках из духовенства. Первая часть была посвящена особенностям поиска по метрическим книгам, теперь рассказываю об исповедных ведомостях и ревизских сказках. Должен признаться, что никакой особой специфики по этим источникам нет, кроме того, что исповедки начинались со священно- и церковнослужителей, и нет необходимости мучительно выискивать в списках нужную семью. Ревизские сказки иногда радуют информацией о годе определения в приход и об учебных заведениях, которые посещали дети священников и дьячков.  Хочется надеяться, что этот пост окажется полезным не только потомкам духовенства, но и всем начинающим исследователям, которые пока мало работали с исповедными ведомостями и ревизскими сказками. В следующий раз расскажу о клировых ведомостях и может быть о вспомогательных, не самых очевидных источниках, которые мне самому очень помогли. Если вам есть, что добавить (или поправить меня), напишите, пожалуйста в комментарии.