моя жизнь в искусстве 🐌

#чтоячитаю: "Города на бумаге. Жизнь Эмили Дикинсон", Доминик Фортье (2018, на русском - 2022) Бумага - один из центральных образов 196-страничного полубиографического эссе канадской писательницы Доминик Фортье. Маленькой Эмили Дикинсон о "городах на бумаге" рассказывает брат: несуществующие географические локации на карты наносили их авторы, чтобы защитить свою работу от копирования. Дикинсон в интерпретации Фортье посвящает себя всю бумаге буквально и символически - там творится жизнь поэтессы, там пишутся ее стихи и хранятся растения для ее гербария. Текст открыто противостоит классическому нарративу о Дикинсон-затворнице, чья жизнь не удалась, а творческая карьера не сложилась - напротив, здесь поэтесса изображается как упрямо создающая свою собственную реальность своим собственным способом. Эта реальность расширяется вовнутрь - именно поэтому Дикинсон не нуждается ни в путешествиях, ни в контактах с внешним миром, ни (боже упаси) признании. С миром поэтессы мягко контактирует мир самой Фортье - это совсем немного автофикшн, не оттягивающий внимание на себя. Фортье здесь не безумная фанатка и не дотошная исследовательница, а скорее эмпатичная свидетельница одной из версий жизни Дикинсон. Об этих последних годах, проведенных в одиночестве, говорят будто о каком-то сверхчеловеческом подвиге. Хотя, и я готова это повторять, следует удивляться, что их не так много — писателей, уединившихся в добровольном заточении, чтобы спокойно писать. Сверхчеловеческим подвигом скорее можно назвать обычную жизнь с ее вереницей обязательств и нелепых пустяков. Стоит ли удивляться, что кто-то, живущий книгами, от всего сердца желает пожертвовать ради них общением с себе подобными? Надо быть слишком высокого мнения о собственной персоне, чтобы постоянно желать общества тех, кто похож на нас. Любопытно, впрочем, что в свете уже даже не самых свежих изысканий на тему отношений Дикинсон с женщинами эта тема никак не проникает в книгу. С одной стороны, сначала у меня сложилось вполне приятное впечатление, что Фортье сознательно по-новому конструирует само понятие личной жизни женщины, которое складывается здесь из наполненных индивидуальным смыслом вещей - в противовес общепринятому набору "женских" ценностей и тем, в числе которых практически всегда должны оказаться романтические отношения. Стихотворений Дикинсон в "Городах на бумаге" тоже практически нет - возможно, и здесь Фортье не хочет идти банальным путем. С другой стороны, ближе к концу в книге зачем-то все-таки появляется сочувственная страница о несостоявшемся замужестве Эмили - на этом фоне умолчание о женщинах в ее жизни (да, здесь технически есть Сьюзен Гилберт, но только как любимая жена ее любимого брата) начинает выглядеть некомфортно. Вместе с тем у Фортье получается очень выразительная, одухотворенная маленькая книга, от которой не остается ощущения "счастливой" или "несчастливой" жизни - но остается ощущение жизни полной и творческой.

#чтоясмотрю After Yang (2022) After Yang Когонады - это фильм-asmr с бархатными голосами, гипнотическими звуками и ласкающей глаз картинкой. Еще это фильм о смерти. О ее принятии, о том, как мало мы знаем о наших близких и как нам часто хочется узнать больше только тогда, когда становится не у кого спрашивать. Заглавный герой (в русской версии он Янг, но имя, конечно, произносится иначе) - андроид, заменяющий старшего брата удочеренной девочке-китаянке по имени Мика. Он нужен для того, чтобы познакомить "сестренку" с ее родной культурой, и родителей начинает волновать тот факт, что они слишком полагаются на Янга и недостаточно времени уделяют Мике сами. Как раз в этот момент Янг необъяснимо ломается. Отец семейства (Колин Фаррелл) бросается на поиски ответа, но быстро становится очевидно: ничего исправить нельзя, с потерей Янга нужно только смириться - можно только заново осознать, какое место он занимал в семье на самом деле и кем он был. За в чем-то даже элегической красотой фильма легко забыть о его очевидных антиутопических тенденциях. Когонада ни разу не скатывается в чернозеркальное technology bad - напротив, технологии здесь скорее очеловечены, и эмоциональные болевые точки нажимаются с точностью. Но проблемы и вопросы о том, почему именно так устроено общество будущего, остаются - начать хотя бы с очевидного вопроса о статусе андроидов, которых можно покупать и продавать, но которых в случае чего некому будет починить. Тот же вопрос впоследствии задается о клонах, которые в мире фильма существуют и к которым не все хорошо относятся. Условная антропоцентричная перспектива, где не-люди находятся на периферии, логична и даёт понять, насколько мало герои знают не столько о других вообще, сколько об others, отличающихся от них самих. Хотел ли Янг стать человеком? - предсказуемо вопрошает герой Фаррелла. Почему вы, люди, так уверены, что все хотят стать как вы? - справедливо отвечают ему. Чудесная девочка играет Мику, и сам Янг крутой - был риск изобразить его в излишне ангельском свете, но при очевидном обаянии он остается загадкой. Мне меньше всего понравился персонаж Джоди Тернер-Смит (хотя она прекрасная и голос у нее божественный, его нужно слушать в оригинале) - большую часть фильма она тяготеет в сторону стереотипной nagging wife/mother на фоне рефлексирующего мужа (Фарреллу достается основной драматический груз). Такая характеризация - вопрос либо к Когонаде как к сценаристу, либо к автору рассказа-первоисточника Saying Goodbye to Yang Александру Вайнстину. Кроме того, сам reveal для меня слишком мелодраматичный. Но это мелкие претензии - фильм очень и очень хорош.

За последние дни мне много раз задавали один и тот же вопрос - как ты справляешься? Я не очень люблю об этом говорить по понятным причинам, плюс мне всегда кажется, что ничего нового я не скажу и все про coping mechanisms и прочее уже триста раз написали. Вместе с тем один из способов справляться - это хоть что-то говорить о себе, делать себя видимой. Я немного делала это в инстаграме, хотя давно его не люблю. Сейчас, видимо, нужно передислоцироваться в телеграм, но смешивать грешное с праведным (или условный лытдыбр с литературными обзорами) не хочется. Поэтому я реанимировала старую идею канала под названием "взаимосамопомощь" - мне там будет чуть свободнее и спокойнее писать о способах не поехать крышей окончательно и о том, как они вплетаются в мою повседневность. Я не решила еще, будут ли там комменты - хочется, чтобы они были, но не хочется, чтобы они были такими, как здесь перед их закрытием. Думать об этом, наверное, стоит, как о жж 2.0 (именно это описание я вижу у многих новопришедших в телегу - пожалуй, оно меня радует). И да, не знаю, смогу ли я когда-нибудь еще раз не через силу произнести фразу "всем буду рада", но все же, но все же.

«Будущее представлялось ей довольно мрачным. Она была молода, неопытна, нервна; воображение рисовало ей трудные обязанности, полное отсутствие общества, одиночество, поистине беспредельное» Американский писатель Генри Джеймс создал одну из самых загадочных повестей в мировой литературе и трижды был номинирован на Нобелевскую премию. Хосе Луис Борхес и Вирджиния Вулф критиковали Джеймса за слишком сложный язык, тем не менее его книги до сих пор популярны и вовсю экранизируются (из последнего — «Няня» 2020 года с Финном Вулфхардом и второй сезон сериала «Призрак дома на холме»). Рассказываем, что стоит почитать и послушать у Генри Джеймса и почему его манера письма не должна вас останавливать.

По ощущениям я написала этот текст много лет назад, в другой жизни. Но все же рада, что он вышел.

В центре моего неинтересного города, на менее интересной войне сегодня убило больше двадцати человек. Я не очень хочу об этом писать. Я не очень хочу в принципе складывать никакие буквы ни в какие слова, но вы потом опять будете говорить "ну вот, откуда же нам знать, вы там сидите и молчите". Вчера, когда я увидела фото обстрелянного павильона магазина "Буклет" на книжном рынке, я подумала - неужели что-то еще может меня тронуть. Удивительно, что это тысячи сгоревших книг. Сегодня "неужели" не было.

#чтоячитаю: Olga Ravn, The Employees (2018, English translation - 2022) Рецензия на AVClub, которая, собственно, и привлекла мое внимание к книге датской писательницы и поэтессы Ольги Равн, называет The Employees сатирой. Я не вполне могу согласиться с таким жанровым определением - более того, хотя в центре происходящего вроде бы должна находиться загадочная гибель, это и не детектив. Это скорее коллекция меланхоличных и мрачных этюдов о том, что когда индивидуальное пытаются стереть и подавить, оно проявляется сильнее и ярче, а единственное, что остается важным - это "незначительные мелочи" вроде звуков, запахов, тактильных ощущений и общих воспоминаний. Текст состоит из отрывков интервью сотрудников космического корабля The Six Thousand Ship, которые они дают своим кадровикам. Часть сотрудников - люди, другая часть - человекоподобные роботы, выращенные в искусственных условиях (степень и значение отличий между ними и людьми выяснится позже). На корабле неспокойно - произошло убийство, люди и гуманоиды держатся условных "своих". Фрагменты интервью поначалу кажутся абстрактными поэтическими зарисовками о странных видениях и телесных ощущениях. Со временем в этих описаниях нарастает уровень body horror, как и хоррора вполне экзистенциального - люди хотят обратно в человеческую жизнь на землю, а гуманоиды хотят быть как люди. Ни то, ни другое не может произойти. Интервью, как мы выясняем позднее, и вовсе не имеют смысла. Каждая из двух групп движется в своему трагическому финалу - просто в разном темпе. И тем не менее они продолжают сопротивляться неизбежному. По Равн, причиной разброда и шатания на корабле становятся перевозимые на нем "объекты". Мы так и не узнаем, что это было - кроме того, что эти не-вполне-вещи не-вполне-ощущения не-вполне-опыты были найдены на другой планете и очень ценны для руководства космической миссии (да, более ценны, чем заглавные сотрудники). И они важны в первую очередь как символ некой принципиально неубиваемой части человеческой (или гуманоидной, что в конечном итоге совершенно неважно) натуры. Это то, на что мы всегда будем реагировать, то, что никгда не оставит нас равнодушными и холодными. Да, повторюсь, они оказываются для вышестоящих важнее, чем живые сотрудники. Но какой смысл в объектах, если на них некому больше реагировать, если никто не будет их защищать и любить? Для чего нужен холодный вакуум вокруг них? Кому они будут принадлежать?

We’re drawn by each other’s unhappiness, it pulls us down towards each other, as if we were caught in a funnel, and at the bottom of the funnel we sit and whisper: Remember when it rained at the beach, how when you paddled out, the sea was warmer than the rain? Remember bananas with cream topping? Remember being in hospital? Remember fresh strawberries? And concerts? Remember such and such TV show? We talk a lot about the weather. All of us miss the weather, which surprised us. It’s as if the only thing we can bear to have in common is weather conditions on a lost planet. I don’t think I’ve got a heart anymore. (c) Olga Ravn, The Employees

Вижу у многих коллег-книжников посты на тему, что слово уже не работает и никому не нужно, что смысл работы потерян, уничтожены связи, усилия, которые вкладывались годами, обесценились в один момент. У других не хватает слов, и они просто замолчали. Я хочу сказать, что слово имеет значение. Если бы не имело — его бы не боялись так, его бы не запрещали. Было бы неплохо, если бы слово было настолько сильным, что могло бы исправить причинённое зло или отменить его, но оно работает не так. Когда мне было лет 12-13 лет, я от скуки взяла одну книгу и прочитала там первое предложение «Жечь было наслаждением». С этого момента, с прочтения «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери, я отсчитываю своё время жизни как осознанное и осмысленное. Образование делает с нами примерно то же самое — даёт нам инструментарий для познания мира, а делать выводы и выбор должны мы сами. Книга не меняет мир вокруг, книга меняет мир внутри. Чем больше таких изменённых миров, тем лучше. Каждый спасённый, наученный думать самостоятельно, человек, важен и нужен. Вот чего мы, книжники, никогда не узнаем, что происходит без нашего участия, но происходит неизбежно. Вопреки чуме, войнам, пожарам, наводнениям и ещё сотне безумств, выжили тысячи тысяч замечательных книг, мудрость которых помогает нам сейчас и поможет кому-то в будущем. Каждой книге, над которой работаю, я желаю добраться до будущего. Пережить всё, преодолеть, протянуться туда, где эти слова всё так же важны, кто-то прочитает их и поймёт в точности, как они написаны. С большинством этого не случится, но мы работаем над каждой с надеждой. Единственное, что даёт мне утешение сейчас — это моя работа. Сейчас даже больше, чем раньше. Мир изменится, связи восстановятся (а действительно важные и не разорвутся), а смысл нашей работы остаётся всё тем же. Я в это не просто верю, я это знаю, и делаю всё, что могу, потому что помню ту девочку с книжкой, которая изменила всю её жизнь. Всем мир.

What I miss most from home is shopping. It sounds a bit silly, I know. If ever I couldn’t grasp that something was happening, like when I got the job here and departure time was coming up, I’d go out and buy stuff in preparation for it, and it helped me understand it was for real. I understood impending events through shopping. I understood the circumstances through the items that characterised them. Shopping had a kind of numbing effect on me, and now that it’s no longer something I do, I’ve started having thoughts and feelings that have turned out to be sad. (c) Olga Ravn, The Employees