Таня и я

⭐️С праздником! Художник Сурьянинов В. В., 1985 г. Векторизация @okna_rosta

Консервация традиций Это будет один из тех постов, из-за которых меня не берут на дачу, потому что я слишком глубоко копаю. И слишком издалека иду. Дело в том, что Клеопатра (та самая, но, если вам интересно, она Клеопатра VII) была гречанкой. Её пращур, Птолемей, был одним из корешей ещё Александра Македонского и, после смерти последнего, прибрал к рукам Египет. К слову, и Кипр тоже. Египетские Птолемеи вместе со всей тогдашней волной греческой эмиграции не особо старательно натурализировались: так, например, Клеопатра стала первой из своего рода, кто удосужился выучить египетский язык. Зато Клеопатры стабильно называли себя живым воплощением богини Исиды, а Птолемеи — Осирисами. Мне ещё очень нравится про греческих жрецов, которые пытались мумифицировать умерших «как тут у них, бездуховных, принято», но, то ли по незнанию, что надо оборачивать мумии в льняные бинты с цитатами из Книги Мёртвых, то ли экономии для, крутили трупы в папирус, часто исписанный. Благодаря этой небрежности ритуала мы сейчас имеем в сохранности некоторые уникальные греческие тексты: философские трактаты, стихи Гомера, личные письма и т.д. Буквально капсула времени. Как газеты под обоями. Вроде, в 2015-м даже самое древнее Евангелие — I века — обнаружилось. Может, конечно, заворачивали аборигены, «в эту, ихнюю, бездуховную писанину». Что сути не меняет. Интересно вот что: когда века через три после завоевания Македонским Египта и закладки Александрии, то есть при нашей Клеопатре, остававшиеся всё это время в Греции греки приехали к давно живущим в Александрии египетским грекам, то оказалось, что давно уехавшие греки говорят на протогреческом. То есть старом языке. В нормальной Греции давно уже говорят «краш», «кринж», «шипперить», «ЛП» и «скуф», а в Египте всё ещё «шнурки в стакане», «мочалка» и «кислота». Пока на родине язык и обычаи видоизменяются, а культура живёт и дышит, в анклаве традиции консервируются и хранятся именно в том виде, в каком деды привезли их когда-то при первом Птолемее. В домах эмигрантов, где есть уже подрастающие дети, лет хотя бы трёх-четырёх, витает дофига не праздный вопрос: хранить ли язык и традиции? И, если да, то до какой степени? Насколько ребёнку нужны склонения и спряжения, если он и так будет говорить и читать на русском без акцента? Но есть ещё один слой правды. Дело в том, что культура, которую мы собираемся хранить — будет ровно той культурой, которую мы увезли. Она не будет той же, что в стране осталась. С высокой вероятностью, ребёнок, никогда не живший в России, который приедет на родину предков лет через -дцать, не сможет поговорить с соотечественниками понятийно. Он будет разговаривать на некоем «проторусском», двадцатых годов. И последний раз про яйца — для наглядности. Тётя Галя всю жизнь упорно красила яйца по-деревенски — луковой шелухой. Мы же красили: сначала порошковыми красками, потом в таблетках, потом появились наклейки, потом эти плёнки, которые кипятком закрепляются на яйце.. Сейчас мне попадаются уже способы окрашивания вывариванием в вине до скорлупы «под бархат». И я вот посмотрела издалека на это вываривание в вине и подумала: «А вот как конкретно тётя Галя красит луковой шелухой? Пора позвонить, спросить».

Праздники Я ещё во время карнавала задумалась, какие традиции я бы оставила. Щас объясню. Вот, например, Пасху можно оставить, потому что она весёлая — у нас христианства в ней не больше, чем посыпки на куличе, а встретиться с семьёй, друзьями, провести время с детьми за окрашиванием яиц — отличный повод. По принципу весёлой и вкусной движухи, не спрашивая меня, в традициях сохранилась Масленица с блинами и сжиганием чучела; Новый год — ну, там изначально особого смысла, кроме оттягивания на себя внимания с Рождества (успешного, кстати) не было; а вот Иван Купала, походу, умирает. Даже жалко. Не в смысле Иоанна Крестителя жалко, а деревенской традиции, по странному стечению обстоятельств итак слишком долго продержавшейся в таком огромном промышленном городе, как Новосибирск. Через костёр мы не прыгали. Лозунг мероприятия был «Иван Купала — обливай кого попало!» И весь город в тридцатиградусную июльскую жару играл в эту игру кальмара. Мне кажется, Ивана Купалу убили мобильные телефоны. Тачки, например, в Новосибе всегда были такие, что ведром воды в салоне больше, ведром меньше — невелика разница, а электроника в каждом кармане как будто стала оберегом от обливания тебя водой посреди улицы. Вот я бы лучше Рождество совсем забыла — сколько можно, две тыщи лет одно и то же, — а Купалу сохранила. Ещё давно-давно про выхолащивание праздников XX века думаю. Мысль мне подкинула маманька, когда года четыре назад рассказала, как их с делегацией Совета ветеранов школьники поймали где-то перед 9 мая и начали читать стихи про войну, дарить цветы и поздравлять с праздником. — Таня, мне было так неловко.. Я же 56-го года. Я тогда подумала, что День Победы со временем превратится в День пожилого человека, как превратилось 8 марта в День женщин, 23 февраля в День мужчин, а 1 мая — в День шашлыков. Конъюнктура изменилась, превращение Дня Победы, видимо, отложено. Мавзолей, правда, всё равно драпируют, но, как будто, даже остальным вековым новичкам дан шанс заново обагрить себя памятью. В Стамбуле, вон, на 1 мая полицейские применили против демонстрантов резиновые пули и слезоточивый газ. Эх, прожить бы век и посмотреть, что будет праздноваться нашими внуками..

Пасха Буквально сегодняшнее знание о мире: на Кипре в четверг перед Пасхой все иконы покрывают тёмной тканью в знак траура о смерти Христа, а в субботу срывают их, раскачивают люстры и делают вид, что случилось землетрясение из-за разверзшейся в честь первого Воскресения земли. Батюшки в полной выкладке бегают по церкви и разбрасывают лавровые листья и лепестки роз, торопятся быстрее рассказать миру о чуде. Выглядит это именно так, как звучит. Но это ещё не всё. В ночь пускают салюты и жгут у каждой районной церквушки на костре метафорического Иуду. За предательство. Бля, православие, ты такое.. Дети бросают в эти костры петарды и вообще ведут себя так, как будто два глаза — непозволительная роскошь. Взрослые садятся в авто с горящими свечами. Несмотря на это, мои родственники всё ещё не могут поверить, что в мире есть другие православные, и представить себе что-то более отвязное, чем драка на разноцветных яйцах.

1 мая Поразила сегодня маманьку новым знанием о том, что Всемирный День солидарности трудящихся реально всемирный: и на Кипре, и в Греции, и в Турции, и в Бразилии, и на Маврикии. В Никосии после шествия с барабанами начался митинг. На английский не переводили, но я всё поняла: капитализм, империализм, Украина, Палестина. — Хочешь, — говорю я Диме, — переведу? — А я понял. Димины родители, которые сейчас у нас гостят, окунулись в ностальгию: отец вспомнил, как тоже ходил с барабанами, а мать захотела красную футболку. Я тоже захотела такую, но была уверена, что их не продают — свой первый мерч ты должен отобрать у буржуя. И — да, ничего не продавали. Просто раздавали. Нам улыбались и кивали на коробки: «Берите!» Футболки, флаги, косынки, кепки, права — берите! Увидев нашу растерянность, к нам подошёл дедушка в жёлтом жилете поверх уже добытой им красной футболки и стал отдавать нам вещи на чистом русском. — Где вы так хорошо выучили русский? — Я из Советского Союза. Это оказался грузин, его зовут Фёдор, со всей семьёй и ещё ста тысячами грузинов он уехал на Кипр в 1991-м от войны. Ему было всего тридцать лет. Все мы, знаете ли, немножко Фёдор. Я расспросила у него про ПЕО (Панкипрскую федерацию профсоюзов). Да, это именно независимые профсоюзы. Да, они пробивают повышения зарплат и реальные улучшения условий труда. Фёдор в ПЕО уже 30 лет. Только в этот момент я подумала, что слово «панкипрская» в этой аббревиатуре, которое я раньше переводила как «и греческие и турецкие киприоты», переводится не совсем так. То есть так тоже переводится: застарелая рана турецкого военного вторжения на остров, которая ноет у всех его жителей вот уже скоро как 50 лет, тут исцеляется — на плакатах надписи на двух языках, восемь объединившихся на Первомай профсоюзов — с обеих сторон. Потому что рабочим нечего делить. И шире — «панкипрская» — это и про греков, и про турков, и про грузина Фёдора, и про русских, и про украинцев, и про евреев, и про палестинцев, которых остров объединил под слоганом: Мир. Труд. Май.

Летун космический

Оказалось, что на этом дубайском зиплайне (я уверена, к такому сервису пришли не сразу) тебя кладут на мягкий стол типа массажного, поднимают, как кресло в парикмахерской, подвешивают и ты катишься. Самому шагать с 42-го этажа не надо. И вообще не страшно. Это моё основное удивление: вообще не страшно. Почему на горках было страшно, а на зиплайне — нет? Неужели только в перегрузках всё дело? Загадка. Спасибо, конечно, за подарок. Я вам тоже дичь какую-нибудь устрою, дорогие.

Второй День рождения Кажется, пора всерьёз задуматься о своей жизни, когда все близкие люди пытаются тебя убить. Сначала Дима повёл меня в Морской мир в Абу-Даби и затащил на Манту. Именем никак не причастного к этому беспределу ската, которого в Мире Морском можно потрогать (на ощупь как солёные грузди только что из банки), назвали вульгарные американские горки. Что меня больше всего впечатлило в самом большом в мире аквариуме, спросите вы? Тот факт, что у входа к аттракциону не только стоит вешалка с абайами (мы подумали, что это плащи для всех участников и хотели надеть, но вовремя спросили), но и индусу в чалме без лишних вопросов нацепили застёгивающийся под подбородком бандаж для чалмы, чтоб её не снесло от ветра. Много думала. В основном о религиозной терпимости. Я не знала, что это американские. Дима сказал: «Надо идти». А я — человек простой. Я думала, там будет как в Бобровом логу в Красноярске. Едешь на каретке, она покачивается, тебе весело. Мою уверенность укрепляло то, что в поезд садятся дети. Это потом я узнала, что дети вообще самые отбитые по части таких развлечений. Диме два раза померяли рост. Меряли детям и ему. Сначала он посмеялся с мерильщиком, типа «ахаха, на всякий случай» — они там в Мире морском все такие дохера улыбчивые. А потом уже возле поезда его отдельно отвели в сторонку ещё раз два метра померять. Тут стало понятно, что на аттракционе-то может и скальп снять. Ну, ему стало понятно. Я всё ещё стояла в очереди на каретку из Бобрового лога. Когда поезд тронулся и я поняла, в какой блудняк вписалась, то сначала закрыла глаза. Мне почему-то показалось, что мёртвые петли так пролетят быстрее. Оказалось, что не казалось. Открыла глаза, продолжила выживание. А там — то на горку, то с горки, то вниз головой, пристёгнут ты не за плечи, а за таз, тебя подбрасывает.. В какой-то момент наступило ощущение, похожее на обморок. Наверное, он так и происходит: организм понимает, что его вписали, конечно, в блудняк, но блудняк контролируемый. И расслабляется. И ты смотришь на мир, замечаешь солнышко в те доли секунды, когда находишься вертикально, думаешь, что красиво.. Доехали из Абу-Даби до Дубая, эмоционально рассказываю об этом приключении Саше: — Самый ужас, как Дима меня водил на Манту! — Ставить? — Мочить! А потом Саша с Юлей подарили мне полёт с 42-го этажа. Вот за что? Я что, произвожу впечатление человека, которому нужно взбодриться? Мы ещё в Абу-Даби заехали в Лувр, так вот там в зале священных книг я увидела табличку «Book of Hours» и подумала: «Часослов». Вот я хочу производить впечатление человека, способного перевести с английского «часослов». Возможно, они хотят не взбодрить, а проветрить.. С утра пораньше меня отвели в комнату на парковке ТЦ, навесили бумажный браслетик с Сашиным, как заказчика, именем. «Чтоб опознали», — решила я. Очковала, как Славик, всё время, пока нас везли на маршрутке в соседнюю высотку. Села на сиденье, посмотрела на ремень безопасности и подумала: «К чему эти условности?» Размышляла, как работает страх. Что страшнее всего, когда подбрасывает в воздухе и органы пытаются пролезть всей толпой по пищеводу вверх. И ещё — так изнасиловать чувство самосохранения, что шагнуть с самолёта с парашютом, например, или с заброшенной радиовышки в ремнях. Или с Коммунального моста. С моста было даже страшнее, чем с самолёта. Наверное, потому что с самолёта инструктор толкал, а тут — сама. Я тогда выбрала крепление карабина на груди — так спокойнее. Ты его видишь, ты за него держишься (надо аккуратно, неиллюзорная опасность защемить пальцы), как будто что-то контролируешь. Помню, тогда со мной прыгали и те, кто выбирал крепление на спине. И совсем уж жуткие ребята, кто выбирал обмотать щиколотки ног и «нырнуть» или предплечья и, я уверена, вывихнуть предплечья. Помню, как у меня после того прыжка на земле ноги тряслись несколько секунд. В маршрутке к высотке в Дубае я так и не смогла ответить себе на вопрос, зачем тогда вписывалась. Сейчас-то понятно: от жадности. →

Срочный сбор! У меня маму взломали, чего б такого им сделать неприятного?