PS Lab - Лаборатория публичной социологии

РОССИЯНЕ ПРОДОЛЖАЮТ ОПРАВДЫВАТЬ ВОЙНУ – ЧТО ДЕЛАТЬ? НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ 18+ Совсем недавно по просьбе «Четвертого сектора» мы подготовили пост-объяснение следующего феномена: у россиян, кажется, есть доступ к разнообразным источникам информации в интернете, транслирующим разные позиции по поводу войны и путинского режима, но, тем не менее, многие россияне не перестают оправдывать войну? Вот здесь мы объясняем почему. Коллеги из «Четвертого сектора», прочитав наше объяснение, справедливо спросили: ну а что нам, антивоенным россиянам, делать-то тогда? Сегодня мы, руководствуясь результатами наших исследованиях, размышляем именно на эту тему: что делать? 👉🏽 Продолжать говорить со своими близкими и знакомыми о войне. Но говорить нужно на их языке. Вместо того, чтобы объяснять своим собеседникам, что они «верят пропаганде», не знают «фактов» и оправдывают «преступную войну», стоит искать точки солидаризации с их восприятием ситуации. Вместо того, чтобы бомбардировать их альтернативными фактами, вызывая отторжение своей уверенностью в их неправоте, стоит разделить с ними их собственную неуверенность. Так, наши исследования показывают, что многие оправдывающие войну россияне недовольны самыми разными ее аспектами — призывом на фронт и смертями близких, тратой бюджетных денег на войну вместо решения социальных проблем и так далее. «За кого, зачем умирают наши мальчики, я не понимаю!» — часто повторяют они. Можно разделить их недовольство и их неуверенность, сказав, что я, мол, тоже не понимаю смысл этой войны и мне тоже жаль погибающих на бессмысленной войне людей. Таким образом, мы не отталкиваем собеседников от себя, остаемся искренними, разделяем их боль — и, в долгосрочной перспективе, усиливаем потенциал их критических высказываний о войне. 👉🏽 Развивать качественные местные СМИ. Наши совсем недавние материалы показывают, что сейчас не только оправдывающие войну, но даже многие ее противники, живущие в России, сокращают потребление политических новостей и новостей о войне. Люди устали от плохих новостей, им тяжело жить в состоянии постоянных переживаний и ощущать свое бессилие — поэтому они и стараются меньше думать о политике. Более того, у аполитичных россиян, оправдывающих войну, вызывают раздражение радикально оппозиционные интерпретации событий, обвиняющие во всем государство и режим. Но есть и хорошие новости: даже те, кто сокращают потребление политических новостей, продолжают следить за местными (поселковыми, городскими, районными) новостями! — это то, что им по-настоящему интересно. Соответственно, в обществе есть запрос на качественные локальные СМИ, которые будут критически освещать и разбираться в причинах местных проблем. Такие СМИ могут время от времени писать о войне, потому что как раз в таком разрезе — как что-то, связанное с их проблемами здесь и сейчас — люди и готовы обсуждать войну. 👉🏽 Думать о том, как развивать альтернативные эко-системы в интернете. Мы знаем, что большинство людей в России пользуются Яндексом не потому, что интересуются новостями, а потому, что это удобно: можно узнать прогноз погоды, свериться с картой метро, заказать еду. Заодно они бегло просматривают заголовки новостей — и видят, конечно, уже прошедшие цензуру новости, только усиливающие их лояльность режиму (ведь не только по телевизору говорят так, а еще и «в интернете» пишут!). Если бы кому-то удалось создать экосистему, которая была бы удобным решением для разных бытовых нужд, и одновременно агрегирующую качественные новости, часть лояльной режиму аудитории могла бы перейти на нее. Все это — долгие процессы, которые не дадут сиюминутного результата. Поэтому не нужно расстраиваться, что после хорошо подготовленного разговора мама все еще оправдывает войну; что у независимого местного ТГ-канала всего лишь несколько сотен подписчиков; и что альтернативы Яндексу пока не видно. Мы (все) медленно работаем над этим.

АМЕРИКАНСКИЕ ВЫБОРЫ И НОВЫЙ СЕРИАЛ «ПРЕДАТЕЛИ» НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ 18+ Давно мы вам не рекомендовали ничего посмотреть, а вот теперь рекомендуем — «Особое мнение» на Живом Гвозде (бывшее Эхо Москвы) с Ильей Матвеевым. Илья рассказывает там об основных противоречиях, с одной стороны, американской, с другой — российской оппозиционной политики. Разговор про Америку посвящен голосованию в Конгрессе по вопросу помощи Украине и — любимой россиянами теме — перспективам Джо Байдена и Дональда Трампа на предстоящих осенью президентских выборах. Американские избиратели столкнулись со странной ситуацией, когда со стороны республиканцев на выборы выдвигается Трамп (прямо сейчас выступающий обвиняемым по нескольким уголовным делам), а со стороны демократов — Байден, уже очень пожилой человек с предельно компромиссной программой. Энтузиазм по отношению к такой предвыборной гонке невысок, и интерес к выборам в США рекордно низкий за последние два десятилетия. Разговор про Россию же касается документального сериалу Марии Певчих «Предатели» и дискуссии вокруг него. Сериал, отнюдь не рекордный по общему числу просмотров на YouTube, при этом вызвал ожесточенные споры среди лидеров общественного мнения и политизированной публики. Певчих явно нажала на больной нерв — события 1990-х годов, которые, с одной стороны, подготовили почву для путинизма, а с другой, выдвинули на первый план действующих лиц, многие из которых впоследствии от путинизма пострадали, как Михаил Ходорковский, отсидевший в тюрьме более 10 лет. С одной стороны, впервые так громко прозвучала реплика, переосмысляющая роль 1990-х годов в последующем авторитарном дрейфе, с другой стороны, пока непонятно, чем закончится история с сериалом. Певчих сумела рассориться с праволиберальными оппозиционерами, часть из которых она фактически назвала «предателями», но сможет ли ФБК предложить альтернативную программу и план действий, которые оправдали бы столь мощный разрыв? Другими словами, ФБК теряет союзников, но сможет ли он оставаться лидером? На эти вопросы пока нельзя дать однозначного ответа, но кризис идей в оппозиции в целом и в ФБК в частности продолжается, так что итог может оказаться неутешительным — громкий сериал Певчих станет бурей в стакане воды.

Почему многоголосье СМИ не изменило отношения к войне? Начало войны и объявление мобилизации оказались пиковыми по росту внимания к политике и новостям, показывают исследования. В попытках осознать, что происходит, и вернуть понимание реальности, люди стали обращаться не только к тем СМИ, которые привыкли читать, смотреть и слушать, но и к источникам с противоположной политической позицией. Многие предполагали, что внимание к оппозиционным СМИ снизит поддержку войны среди россиян. Этого не произошло. По нашей просьбе Лаборатория публичной социологии (PS Lab) отвечает на вопрос, почему «многоголосье» СМИ не изменило взгляд сторонников войны на происходящее. По итогам своего исследования, социологи команды PS Lab обнаружили, что большинство информантов — даже те, кто поддерживают действия России — пытались разнообразить медиарепертуар и начинали включать в список потребляемых источников информации западные, украинские или оппозиционные источники. Казалось бы, хороший знак. Но доступ к альтернативной информации не всегда вел к формированию антивоенных взглядов среди не-противников войны. Почему? Читайте 👆🏻 в карточках. (А что с этим всем делать, поговорим в следующем совместном посте с PS Lab) Подписывайтесь на канал Лаборатории, чтобы читать об исследованиях российского общества в быстро меняющееся время. #партнёрский_пост

ЭВОЛЮЦИЯ КРЕМЛЯ: РАДИКАЛЬНЫЙ ЦИНИЗМ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ 18+ В предыдущем посте мы писали о том, какой вклад «Болотные» протесты внесли в преодоление деполитизации в российском обществе. Но важны эти протесты еще и потому, что именно в ответ на них российские власти начали превращаться из технократов в консервативных радикалов. Этот процесс можно было бы тоже рассмотреть в опоре на теорию Слотердайка, о которой мы коротко рассказывали постом выше, а точнее – на его анализ фашизма. С точки зрения Слотердайка, отношения между фашизмом и цинизмом достаточно сложны. Фашизм, с одной стороны, позволяет людям перестать сдерживать себя и дать волю чувствам, ранее скованным броней цинизма. С другой стороны, фашизм сам по себе – это культ голой, неприкрытой силы, воплощение цинизма, потому что он доводит до логического завершения формулу «сила порождает право». Здесь нетрудно увидеть пересечения как с российской пропагандой, так и с общественными настроениями. К примеру, и российское государство, и часть российского общества видят в международном праве лишь обман, ширму для агрессивных амбиций Запада. Но это разоблачение Запада, это «срывание покровов» не сопровождается попыткой предложить альтернативу этому закону джунглей. Напротив, и Кремль, и значительная часть общества считают политику насилия неустранимой и неизбежной и уверены, что Россия должна вписаться в этот порядок, сама продемонстрировав способность к еще большему насилию. Именно оно в итоге даст России «право» наряду с другими великими державами вершить судьбы мира. Давайте вспомним «фактологический» стиль протестной политизации 2011-12 годов, в рамках которого протестующие убеждались в несправедливости власти, смотря видео вбросов на выборах или антикоррупционные расследования. Точно так же, как протестующие считали фальсификации или коррупцию неоспоримыми фактами, консервативная часть общества, вслед за Кремлем, считают неоспоримыми фактами насилие, обман и манипуляции! «Разве можно себе представить политику без манипуляций и насилия», — как будто спрашивает Кремль и навязывает такое видение политики части российского общества. Согласно этой логике, единственный непреложный факт, разоблачающий пустую риторику международных отношений, — это сила российской армии и ядерного оружия. Но если путь протестующих привел их к преодолению цинизма, то путь власти скорее зафиксировал его в новой форме, которой и является культ силы. Что это означает на уровне объективных общественных процессов, лишь предстоит установить с помощью эмпирических исследований, но аналогии не сулят ничего хорошего.

РОССИЙСКИЙ ОБЫВАТЕЛЬ 2010-Х: ОТ ЦИНИКА К ПРОТЕСТУЮЩЕМУ? НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ 18+ Когда-то наша Лаборатория называлась «Коллективом исследователей политизации». Со времен протестов 2011-12 годов политизация казалась нам самым важным процессом, происходящим в российском обществе. Наследием 1990-х и 2000-х стала деполитизация – отрицание политики, недоверие к политическим фигурам, лозунгам и институтам. В 2010-х годах морок деполитизации стал рассеиваться, и на ее месте возникло доверие – если не к политике как таковой, то хотя бы к эмоционально заряженному опыту совместного действия, которым стали «Болотные» протесты. Несмотря на небольшую численность в масштабах страны и умеренные требования, они поделили российскую политику на «до» и «после». Книга Натальи Рудаковой «Losing Pravda: ethics and the press in post-truth Russia» (название отсылает и к советской газете «Правда», и к популярному современному термину «постправда») посвящена истории постсоветской российской журналистики, но фактически является историей деполитизации и ее преодоления. Взамен «деполитизации» Рудакова использует термин «цинизм». Она утверждает, что российское общество после 1991 года оказалось насквозь пропитано цинизмом, и ссылается на книгу немецкого философа Питера Слотердайка «Критика цинического разума». В ней Слотердайк подверг цинизм не только абстрактно-философскому, но и конкретно-историческому анализу, утверждая, что именно он являлся определяющим качеством эпохи Веймарской республики в Германии. Циник того времени испытывал «тошноту к политике» и примерял на себя роль холодного реалиста, за любыми лозунгами видящего частные интересы. Так же рассуждает современный российский циник! Параллель между постсоветской Россией и Веймарской республикой обретает новое звучание: эти общества схожи не только чувствами катастрофы, унижения и фрустрации, – одним словом, травмой, – но и повсеместным цинизмом как реакцией на нее. Рудакова показывает, как протестующие в 2011-12 годах постепенно преодолевали недоверие к политике и снимали с себя броню цинизма. Это проявлялось в особом «документалистском» стиле протестов, сосредоточенных не столько на лозунгах, сколько на фактах и их репрезентации, – например, видео вбросов на выборах или антикоррупционных расследованиях. Даже политическое искусство стало «фактичным»: так, в постановках «Театра.док» вымысел уступил место монологам реальных людей, которые зачитывали актеры. В тумане цинизма факты стали надежным средством навигации, а вскоре сам туман стал рассеиваться. Но установки прошлой эпохи все еще довлели над протестующими, заставляя их опасаться излишней серьезности: фраза «извините за пафос» стала чуть ли не обязательной для любого выступающего и пишущего оппозиционера в тот период. А что случилось потом? Рудакова не ставит этот вопрос, но мы знаем, что режим ответил на протесты репрессиями и собственной попыткой внушить населению консервативную идеологию. У нее, впрочем, был сильный привкус прошлой, деполитизированной эпохи, ведь консерватизм как таковой основан на недоверии к «абстрактным лозунгам» и возможности сознательных общественных изменений. Парадоксальным образом, Кремль перешел к эмоционально заряженной пропаганде, но вместе с тем стремился внушить обществу параноидальную подозрительность как к странам Запада, так и к происходящим внутри России общественным процессам, которые якобы этими странами инспирированы. Идеальным гражданином для Кремля был человек, погруженный в пропагандистскую медиа-повестку, но не предпринимающий никаких самостоятельных шагов, даже и лоялистского толка. Изменилось ли это с началом полномасштабного вторжения в Украину? Сделал ли Кремль шаг к тому, чтобы мобилизовать не только эмоции, но и действия? Есть ли риск фашизации России? На эти вопросы мы ищем ответы в наших текущих исследованиях.

ЧЕМ НЕДОВОЛЬНЫ ТЕ, НА КОГО РАССЧИТЫВАЕТ КРЕМЛЬ? НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ 18+ А рассказывали ли мы вам уже, что за последние полгода мы собрали редчайшие, по-настоящему уникальные данные в России? Например, не только интервью и фокус-группы (которые мы провели совместно с «Хрониками» и ExtremeScan) про восприятие войны, а еще и этнографические наблюдения в трех российских регионах, в каждом из которых одна из наших исследовательниц провела по месяцу? Мы немножко закопались в этих данных, но до лета обещаем вам новый аналитический отчет! Тем временем мы делимся предварительными результатами анализа этих данных. Одна из интересующих нас тем – это повседневная критика россиянами внутриполитической ситуации, сложившейся в стране. Согласно расхожему стереотипу, отсутствие протестов против войны в России – следствие покладистости российского общества (или, наоборот, его воинственности). Рабская душа, в общем, у россиян, ну, вы знаете. В действительности мы видим, что не готовые к открытому протесту россияне довольно критичны – и по отношению к войне, и по отношению к текущему политическому курсу. О том, какая это критика – в наших недавних аналитических материалах. Во-первых, люди продолжают быть недовольны многими аспектами войны. Социологический интерес представляет обнаруженный нами парадокс: даже и те, кто искренне собирались голосовать за Путина на выборах, рассчитывают на то, что он должен закончить «специальную военную операцию» как можно скорее. Здесь наши наблюдения совпадают с выводами наших коллег-количественников: за месяцы, предшествовавшие выборам, рекордно выросло число людей, желающих, чтобы Россия закончила войну на любых условиях. Во-вторых, часть адресатов новой экономической политики Кремля – наемные работники и средний класс, занятые в промышленности и получающие льготы, критикуют экономическую ситуацию как в своей жизни, так и в стране в целом. Они отмечают отдельные успехи в разных секторах экономики, но считают, что экономические проблемы, связанные с инфляцией и условиями труда, являются всеобщими и усугубляются. Многие из них полагают, что война усугубляет разрыв между обществом и государством. Не понимая смысла войны, они не считают ее своей, народной, а ведущее ее государство – своим представителем. В-третьих, многие родственники военных видят в новом милитаристском курсе российского государства угрозу для своих семей. А это угроза весомее, чем любые выплаты и компенсации. Проект семьи и «традиционных ценностей» в России сегодня – это территория частной жизни, куда Кремль пытается выдавить людей из политики и гражданского общества. Но кровопролитная война и угроза новых волн мобилизации ставит под вопрос благополучие и сами семьи. Какой вывод можно сделать? Кремль в своем стремлении перестроить общество под собственный контрреволюционный консервативный проект пока что не достиг однозначных успехов. Те люди и группы, которые, по видению Кремля, должны стать его социальной базой – избиратели Путина, рабочие и средний класс, занятые в промышленности и получающие льготы, наконец, семьи военных – являются также источником социального недовольства, пусть они пока и не готовы выражать его открыто.

PS LAB: ДОРОЖНАЯ КАРТА НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ 18+ Пока мы приводим наш сайт в соответствие с новым статусом, хотим предложить вам, особенно тем, кто с нами совсем недавно, своего рода дорожную карту некоторых наших исследований, проведенных в последние два года. Главное — это два наших аналитических отчета, написанных на основе центрального исследования нашей команды. Исследование посвящено тому, как россияне воспринимают российско-украинскую войну, и как это восприятие меняется с течением времени. Отчеты написаны на основе глубинных интервью с людьми с самым разным восприятием войны. Предупреждаем — отчеты у нас длинные! Но мы очень старались, чтобы читать их было интересно. К тому же у каждого из них есть короткое заключение, в котором собраны все основные выводы. Прикрепляем отчеты к этому посту. Если на чтение отчетов у вас совсем нет сил, то у нас для вас есть короткие и емкие публикации в СМИ: 👉🏼 О том, как россияне оправдывали войну в начале конфликта 👉🏼 О том, что изменилось в восприятии россиянами войны с течением времени 👉🏼 О том, как режим манипулирует дискуссиями о войне в социальных сетях 👉🏼 О том, как повлияли на восприятие войны россиянами экономические и политические процессы последнего года Наконец, для тех, кто любит подлиннее и посложнее, да еще и на английском, две академические статьи, написанные по результатам наших исследований, и уже опубликованные в научных журналах, и один препринт: 🤔 О том, почему российское общество нельзя считать носителем империалистической идеологии 🤔 О том, как люди интерпретируют новости о войне, и почему недоверие к СМИ не только не защищает от пропаганды, но может усиливать ее эффект 🤔 О том, как пропаганда заимствует язык «фейков» и «дезинформации», как эта риторика влияет на людей, и откуда берется мнение о том, что все неоднозначно и всей правды о войне мы не знаем

МЫ ПОЛУЧИЛИ СТАТУС ИНАГЕНТОВ – ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ? НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ ИЛИ КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛАБОРАТОРИЯ ПУБЛИЧНОЙ СОЦИОЛОГИИ 18+ Как указывает «плашка» выше, теперь и мы пополнили ряды «иностранных агентов». Это случилось в прошедшую пятницу, прямо в разгар теракта в Москве. Согласно Минюсту, мы: (1) распространяли недостоверную информации о принимаемых органами публичной власти Российской Федерации решениях и проводимой ими политике, (2) участвовали в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, (3) выступали против «специальной военной операции» в Украине, (4) выступали на информационных площадках других иноагентов. Мы занимаемся социологическим анализом российского и украинского общества и политики уже более десяти лет, но в последние два года мы стали активно распространять результаты своих исследований за пределами академии. Во времена кризисов и войн мы старались дать перспективу «снизу», рассказать о том, что переживают обычные люди, почему они действуют тем или иным образом и как это можно изменить. Мы описывали российское общество критически, но одновременно с симпатией к обычным людям — и поэтому получали обвинения как в «прозападности», так и «пророссийскости» одновременно. Наш анализ завоевал доверие у читателей с самыми разными, порой противоположными взглядами. Но российское государство пугает независимый, честный научный анализ российского общества. Препятствия нашей работе – тому подтверждение. Мы считаем закон об иноагентах политически мотивированной и репрессивной мерой. Этот закон, особенно после новых поправок, позволяет произвольно включать в реестр любого и используется для того, чтобы усложнить жизнь тех, кого государство считаем врагом. Статус иноагента, разумеется, усложняет и нашу деятельность. Мы сталкиваемся с новыми для нас бюрократическими задачами, с необходимостью ставить плашку на наши публикации, нам будет сложнее вести полевую работу — не говоря уже об индивидуальных рисках для многих из нас. Но нам кажется важным продолжать использовать социальные науки для того, чтобы поддерживать публичную дискуссию – особенно сегодня. Поэтому мы будем продолжать делать то, чем мы занимались. Наш Телеграм-канал будет регулярно пополняться новыми материалами, наш сайт скоро заработает, а еще — мы готовим для вас целых два новых аналитических отчета. Статус иноагента не превращает нас в экстремистскую или нежелательную организацию, сотрудничество с нами законно! Распространенное опасение заключается в том, что за сотрудничество с иноагентом — например, репост — другого человека или организацию тоже могут признать иноагентом. Это не совсем так. Одного факта сотрудничества («иностранного влияния») не достаточно – для признания иноагентом этот человек или организация должны также осуществлять одну из перечисленных в законе видов деятельности. На текущий момент на практике не было ни одного случая, когда сотрудничество с иноагентом само по себе привело бы к включению в реестр. Ставить плашку о статусе иноагента обязаны только зарегистрированные в России СМИ. Обычные пользователи соцсетей при упоминании нас не обязаны указывать наш статус иноагента. В общем, для вас ничего не меняется. Для нас меняется многое, но мы справимся! Если вы хотите поддержать нас – рассказывайте о нас и о нашем канале своим друзьям и знакомым.

ТРУДОВЫЕ ПРОТЕСТЫ В РОССИИ Для тех, кто почему-то считает, что в России все ходят строем и зигуют, оболваненные пропагандой – еще одно эмпирическое свидетельство глупости несостоятельности этого взгляда. Небольшая команда социологов уже 16 лет следит за динамикой трудовых протестов в стране и сообщает: количество таких протестов продолжает расти! В 2023 году исследователи зафиксировали 433 трудовых протеста. Это второй по количеству акций результат за все 16 лет наблюдений. Вообще, в 2010х годах «нормой» было около 300 с чем-то трудовых акций в год, а с 2016го года этой «нормой» стало уже около 400 с чем-то акций. Эта тенденция, несмотря на пандемию и войну, сохраняется. Задумайтесь: в 2023 году в каждый рабочий день в России проходило почти 2 трудовых протестных акции. Но не может же текущая политическая ситуация не отражаться на трудовых протестах? Конечно, не может: она отражается. Например, усиливается сокращение радикальных протестов, так называемых «стоп-акций», когда работники полностью или частично прекращают работу. В 2021 году стоп-акции составляли 31% от общего числа акций, в 2022 — 19%, а в 2023 — только 12%. Работники действуют все более аккуратно, понимая, чем им грозит жесткая несанкционированная активность. Одновременно стремительно растет число так называемых «сигнальных акций» — когда работники обращаются не к работодателю, а к властям, правоохранительным органам, СМИ и т.д. с просьбой о вмешательстве и нормализации ситуации. Иными словами, это всем известные жалобы. Происходит это, однако, вовсе не потому что людям нравится писать «челобитные»! Работники действуют вполне рационально — руководствуясь свои прошлым опытом или опытом своих коллег из других мест, они убеждаются, что требовать и бастовать бесполезно и надо искать поддержки у тех, кто может повлиять на работодателя сверху и заставить его изменить ситуацию. Меняется культура протеста: то, что раньше считалось законным и легитимным способом выражения недовольства (например, те самые стоп-акции), сегодня воспринимается как нечто недопустимое. Более того, даже обращения работников с жалобой в прокуратуру, трудовую инспекцию или к журналистам уже воспринимается как бунт и протест. Важно понимать: пусть российские работники вместо забастовок и пишут жалобы, они совершают тем самым вполне себе радикальное протестное действие. И еще одно, не самое очевидное, следствие из этой тенденции: трудовые протесты все чаще выходят за пределы предприятий, попадают в более широкое поле социальных отношений. В какой-то момент они могут «сцепиться» с другими проблемами и стать основой усиления социальной напряженности. Подробнее читайте в отчете, подготовленном командой Мониторинга трудовых протестов. А свежие новости команда публикует у себя в ТГ-канале.