Гегельнегоголь

О сущности человека и сущности разыскивающих эту сущность. Поясню мысль, высказанную ранее. Почему же философская антропология всегда опасна антропометрией, почему она всегда срывается от разыскания «сущности человека» в измерение черепов? Ответ довольно прост. Возьмём патриарха «философской антропологии» Макса Шелера. В своей работе «Формализм в этике» (на русский полностью не переведена) он говорит о том, что причина рабства — это… сознание раба! «Итак институт рабства не был институтом, позволяющим порабощение личностей…, совсем наоборот: поскольку сам раб представлял себя… не как личность, но, к примеру, только как человека, Я, как психического субъекта и т. д., — то есть, представлял себя ещё как «вещь» — поэтому, считалось, что его можно убить, продать и так далее». То есть, не в социально-экономической жизни, не из отношений в системе производства общественной жизни вырастает рабство как институт — но из сознания человека-раба! То есть, здесь Шелер, с одной стороны, утверждает своего рода интеллектуально-расовую теорию (раб — человек с рабским сознанием, он такой, каков он есть, уродился таким, что тут сделаешь? Или стал таким — неважно. Никто не виноват. Сознавал бы себя иначе — к нему бы и относились иначе. А так да, его, по Шелеру, можно продавать и убивать). С другой стороны, Шелер полностью оправдывает рабство как таковое: для него это «лишь» социальный институт, фиксирующий — куда деваться? — нюансы человеческих (рабских и господских) сознаний. И вот это у нас преподаётся как классика «социологии» и «философской антропологии»! Преподаётся, надо сказать, с пиететом, без намёка на критику. Торжество иррационализма в отдельно взятой стране… Меж тем, от такого понимания сути общественных институтов уже рукой подать до измерения черепов. Здесь и ответ на вопрос, с которого мы начали. Пока сущность человека не будет понята и с монументальностью аксиомы утверждена как совокупность общественных отношений — до тех пор будут плодиться «философские антропологии», выискивающие «сущность человека» где угодно, только не там где она действительно есть. Это выискивание неизбежно будет иметь характер произвола. (У Шелера и его коллег-иррационалистов по «философии жизни» есть даже специальный термин для этого выискивания: «Wesenschau» — «усмотрение сущности»). В итоге «усматривать» можно всё, что будет угодно очередному «классику» «философской антропологии». Разумеется, такие поиски «сущности человека» будут всегда скатываться в признание существенности за случайными, несущественными признаками (это в лучшем случае) — а в худшем эти случайно-«усмотренные» (по принципу «жареное и квадратное») признаки становятся принципами деления людей на сорта — дабы (сознательно или нет — неважно) оправдывать худшие из возможных социальных систем и институтов. Заостряя проблему: нет никакой науки «философская антропология». Есть идеология «философская антропология», оправдывающая общественную систему подавления и эксплуатации. #Шелер #иррационализм #философия_жизни

Не будет преувеличением, если сказать, что в период борьбы империалистической буржуазии против социализма Хайдеггер имеет к Гитлеру и Розенбергу такое же отношение, как в своё время Шопенгауэр к Ницше. Георг Лукач. Из книги «Die Zerstörung der Vernunft» («Разрушение разума»). #Хайдеггер #Лукач

Ирония истории: голландские панки в 1978 году поняли Хайдеггера лучше, чем многие российские философствующие. (Ну правильно, они же его не в переводе Бибихина читали!) И, с другой стороны, своей остро-ироничной и колкой песней (политкорректность — не самая сильная черта панк-рока, и слава Богу!) они дали критику Хайдеггера лучшую, чем всё написанное о нём на русском языке за последнюю треть века. И да, «что характерно»: в Европе «вопрос о Хайдеггере», о том, как к нему относиться — никогда и не существовал, его принадлежность к наци (как организационная — в виде партбилета — так и, что более важно — идейная бесспорна). И потому даже сами философствующие панки из Panic попали под раздачу: жёсткий стёб над пророком Ничто, который сам не более чем «nichtende Nichts», кое-кто воспринял как гимн ему. Wie steht es mit das Nichts? — Как обстоят дела с Ничто? — рефрен (нет, уже не панков, но самого Хайдеггера в лекции «Что такое метафизика?»). Потому «Реквием по Хайдеггеру» стал одновременно и хитом, и чуть ли не поводом для «отмены» группы за, якобы, реабилитацию Хайдеггера. Ну, вы понимаете… Что делать, не у всех есть чувство юмора! Более того, даже и слухом не все наделены: в демо-запись группа не даром — чтоб артикулировать свою политическую позицию — вставила сэмпл про «единственно верное оружие — социализм». А что у нас? — Хайдеггерианцы открывают «высшие партийные школы» (страшно спросить, аббревиатуру той партии). Другие всерьёз пытаются размышлять над хайдеггеровскими текстами, где «ничтожащее Ничто ничтожит ничтожно человеческое «присутствие», которое ни что иное, как выдвинутость в Ничто и при этом Ничто само ничтожит». Ничто… Если так пойдёт и дальше, то это слово — и только его — и можно будет написать на памятнике российской философии. Wie steht es mit das Nichts?.. #Хайдеггер

Requiem for Martin Heidegger Und wie steht es mit das Nichts? Was können wir sagen von das Nichts? Ist das Nichts gar ganz Nichts oder gibt es auch noch eine nichtende Nichtigkeit? Ja! Das Nichts! Das Nichts! Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4) Where he's gone, no one can tell Is he in heaven, or is he in hell? Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4) The truth of being is that being is the truth And if you ask me further — Na, dann sag' ich: Schluß! Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4) in the middle of the winter of 76 Heidegger passed into the nix. The question is raised: what happened to his soul? Can we dig it up, or did it join the whole? Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4) Is he in heaven, or is he in hell? Where he's gone, no one can tell… Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4) Je einzige richtige Waffe ist der Sozialismus! Ein, zwei, drei, vier! Heidegger, Heidegger, Heidegger, Heidegger, Hei! (x4) Реквием по Мартину Хайдеггеру И как дела с Ничто? Что мы можем сказать про Ничто? Есть ли Ничто уже целое Ничто или есть ещё и ничтожествующее Ничтожество? Да! Ничто! Ничто! Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4) Куда он ушёл? — никто не скажет. В раю он — или в аду? Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4) Истина бытия в том, что бытие и есть истина. И если ты спросишь меня ещё — Ну, я скажу: Конец! Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4) В разгар зимы 1976-го Хайдеггер ушёл в Ничто. Возникает вопрос: что случилось с его душой? Можем ли мы ее откопать, или она слилась с целым? Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4) В раю он — или в аду? Куда он ушёл — никто не скажет… Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4) Единственное верное оружие — это социализм! Раз, два, три, четыре! Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хайдеггер, Хай! (x4) https://youtu.be/kpxwjgkjv7Y?si=qZLMZlnVdTMSp-MD #Хайдеггер #Panic #панк #социализм

Реквием по Мартину Хайдеггеру. Подпеваем, друзья! И да, сегодня будет день (критики) Хайдеггера в частности и иррационализма вообще. https://youtu.be/80EnupogigM?si=R2VXcRdLjByf6Ypk

Супермен империализма или Who wants to live forever? «There can be only one!» — этот слоган-лейтмотив фильма «Горец» слышали все. «Останется только один!» — лозунг звучал из миллионов телевизоров в начале 1990-х, записываясь «на подкорку», откладываясь геологическим пластом в бессознательном, исподволь устанавливая своё господство, доминируя уже на сознательном уровне — без предъявления лицензии и прав интеллектуального гражданства. И снова и снова Бессмертный-Übermensch под саундтрек à la Вагнер отрубал голову главному злодею, снова и снова молнии пронзали вечное тело хайлендера, растиражированное VHS в миллионах копий, снова и снова группа Queen с ещё живым Меркьюри пела гимн «Князям Вселенной» (Princes of The Universe). И нет смысла роптать: «господствующей идеологией является идеология господствующего класса»! — кто это не знал? И в кино? — в кино тем более! И дело не в дедушке Ленине («важнейшим из искусств для нас является кино») — Ленин просто трезво предугадал современную ситуацию: кино — важнейший источник духовной пищи в эпоху «развитого капитализма», как фаст-фуд — важнейший источник пищи телесной в эту же эпоху. «Развитой капитализм»? — да, по иронии судьбы от «развитого социализма» остались лишь воспоминания — а развитой капитализм здравствует, да ещё как. И куда же он развился? — в империализм! Вновь «вождь мирового пролетариата» был прав. И пусть «Империализм как высшая стадия развития капитализма» — не лучшее в литературном плане произведение, довольно скучная брошюрка, но в ней есть всё, что нужно знать о современном (уж полтора века как современном, никак не устаревающем и потому возомнившем себя Бессмертным) способе общественного производства. Капитал всегда стремится стать монополистическим капиталом — вот суть, квинтэссенция любого капиталистического предприятия и всей миросистемы в целом. There can be only one! — Останется только один! Вот мы и вернулись к «Горцу». Один капитал, одна страна, один народ… дальше вы знаете. Случайно ли? — Какая может быть случайность в мире Большого Масштаба! — Все случайности пожраны одной-единственной необходимостью! Монополистический капитал в пределе мечтает о своей исключительности, о своём одиночестве — он борется за вытеснение конкурентов, так же, как Горец рубит головы своим бессмертным коллегам. И если эта рубка во славу There can be only one! приобретает международный масштаб — это уже империализм, политически в той или иной форме всегда чреватый фашизмом. Как закон можно установить: чем «развитее» этот капитализм — тем более непосредственно, тем более откровенно он проявляется себя, отражает себя в искусстве, а в кино — за счёт необходимой визуальности — он отражает себя наиболее ярко и откровенно. Отсюда в «Горце» все эти прямые параллели с Вагнером, с Ницше, отсюда весь этот нафталиновый Франкенштейн героического романтизма скрещённый с попсовым мистицизмом электрического века (Queen даже целый альбом — «A Kind of Magic» — записали «по мотивам» фильма). «Это такое волшебство!..» Или черная магия, наложившая проклятие на человечество? В темноте — не те века назвали тёмными! — несложно перепутать… Плохая новость? — но вот хорошая: всё, что нужно сделать коллективному человечеству — расколдовать себя, свой способ общественного производства, способ производства собственной жизни, на почве которого только и вырастают эти, притворяющиеся бессмертными, супермены. В обществе, где человек будет истинным человеком, супермены будут не только не нужны, но и невозможны. А пока… «Don’t lose your head!..» #империализм #кино #Ленин #Queen

Кащей Бессмертный современной масс-культуры.

Резюмируя политический смысл философского субъективизма: либерал — непоследовательный ультра-правый, ультра-правый — последовательный либерал. Да, Александру Гельевичу привет. #либерализм #правые #Дугин

При всём при этом, от нас не будет хулы великому Фихте. Непосредственно записывать его в патриарха либерализма, или — как это делает претенциозная и либеральная пустышка Бертран Расссел — сводить его к ультраправым идеологам и теоретикам нацизма — значит вовсе ничего не понимать в смысле философии, в логике мышления. Если на то пошло, Фихте непосредственно есть философское дитя Французской революции, а Наукоучение есть философское якобинство. (То есть, это вполне себе — непосредственно — ультра-левая философия. Неслучайно, что Фихте вдохновлялся, например, патриарх анархизма Бакунин). Фихте лишь гениально выразил тенденции эпохи. Вспомним Гегеля: нельзя быть выше своей эпохи, но можно быть на высоте её. Вот Фихте и был. И все дальнейшие — опосредованные, и по своему необходимые — выводы из Наукоучения — в том числе либерального, ультраправого характера — возникают только потому, что само общество никак не найдёт дороги к снятию противоречия Я и не-Я, к тождеству Субстанции и Субъекта, к Абсолюту.

«Я, не-Я, и идеология не моя». Как либерал может быть ультраправым? Нормально может быть. Более того: если либерал последователен, то он должен быть ультраправым. Фихте — не только архетипичный пример, но и разгадка этой (ложной) дилеммы. Безусловно: Фихте — великий философ, составивший эпоху человеческого мышления. В своей системе он выразил объективную диалектику человеческого мышления — движения от Я к Абсолютному. Но: выразил лишь момент этой диалектики, лишь один полюс диалектического противоречия. И сам стал таким моментом, звеном в объективном пути мышления от Канта к Гегелю. Звеном абстрактным — ибо такова судьба каждого звена и момента — поскольку звено не есть конкретная тотальность, не целое. Но человеческому мышлению вообще свойственно застревать на абстрактных моментах. Поэтому рассмотрим Фихте как архетипичнейший пример: благо в пределах своей интеллектуальной автономии он развил свою тенденцию сполна. С одной стороны, Фихте — автор «Ясного, как Солнце, сообщения широкой публике о подлинной сущности новейшей философии», автор Наукоучения — которое есть подлинная Мекка, Библия, альфа и омега субъективизма, эгоизма, принципа Я. Следовательно (но опосредованно!) — либерализма как политического проявления метафизического принципа Я. Вообще концепция общества как совокупности Я — каждое из которых есть свободное, автономное и самозаконное Я и при том не-Я для других — это идеальная схема «свободного рынка» либерализма, его высшее (ибо метафизическое) проявление. С другой стороны, Фихте — автор «Замкнутого торгового государства», автор патриотических «Речей к немецкой нации». Первая работа есть теория тоталитарного и полицейского государства. И только для либералов здесь есть парадокс: как так, патриарх Я взял и подчинил все Я одному Я государства?! Очень просто и очень логично. Если Я оказывается вечно привязанным к не-Я, то само Я не абсолютно, что самоуничтожает его принцип. Получается, надо найти нечто объективное, найти твёрдую почву под ногами Субъекта. Или — сконструировать её. Поэтому, Фихте лишает частные Я их Я, передавая суверенные права Я одному Я — Государству. Фихте кажется, что он решил противоречие Я — на самом же деле такая экспроприация Я в пользу государственного Левиафана не решает философской проблемы, а лишь переносит её в другую область, тем только усложняя вопрос. Кстати, в этой же книге Фихте разрабатывает и проект паспорта — чтобы всех граждан государство могло идентифицировать. Никакого противоречия с супер-либеральной теорией Я здесь тоже нет: если ты сам есть Я, субъект, причастный Государству как супер-Субъекту — то докажи это по форме! «Предъявите ваш аусвайс!» А если у тебя нет опознавательных знаков, нет специфических черт, которые можно записать в графу «особые приметы» — ну, какой ты тогда Субъект, недоразумение, да и только! «Так, поплевать, да выбросить», как говаривал Белинский, в юности переживший увлечение фихтеанством. «Речи» — это первая теория нации — и тут уже дорожка ещё прямее (понятно куда: к национализму и далее без остановок). Логика тут всё та же: частные Я должны результировать и обрести свою истину только в Я коллективном. Таким коллективным Я для Фихте является нация. Для Я вообще всё остальное, всё, что оно не признаёт своим, это всё остальное есть не-Я, не наше, чужое, и, очевидно, враждебное (как из не-своего сделать враждебное — это была работа для позднейших идеологов, впрочем, работа несложная). Впрочем, в одной мудрой книге уже было сказано: «Кто не с нами, тот против нас». Вопрос лишь в том, кто это — «Мы»? В итоге: нет никакого Фихте «с одной стороны» и Фихте «с другой стороны», Фихте-либерал и Фихте-ультра-правый. Есть один мыслитель Иоганн Готлиб Фихте, с единым и цельным (науко)учением о тотальности Я. И этим своим Наукоучением Фихте выразил сущность как либерализма, так и фашизма. Точнее: эти две идеологии так же не разведены в разные стороны (кроме как в субъективном — идеологическом — сознании своих адептов и идеологов). Слухи о различии между ними, так сказать, сильно преувеличены.