Женёк из Иерусалима

Last Things В Тель-Авиве сейчас проходит одно из главных кинособытий страны — фестиваль документального кино «Докавив». Многое едет на Докавив, лишь недавно откатавши на самых признанных из мировых фестивалей независимого кино, поэтому мероприятие обязательно к посещению для всех любителей подвижных картинок. Тем более, потому как значительная часть программы никогда не выйдет в сколько-нибудь широкий прокат. Показ приходит в гибридом формате, так что часть фильмов можно увидеть онлайн. Таким образом вчера я посмотрел Last Things Деборы Стратман и Iron Butterflies крайне талантливого украинского коллектива документалистов Вавилон’13. Украинский фильм освещает историю уничтожения малазийского боинга российскими военными в 2014 году. Если вы не знакомы с деталями происшествия, фильм сможет вам о многом рассказать, а если знакомы, то вас не оставят равнодушными проделанная Вавилоном архивная работа и оригинальный киноязык, изобилующий использованием видео-арта. Второй фильм я порекомендую даже горячее. Last Things поистине расширяет жанровые границы документального кино. Это экзистенциалистская притча о теории минеральной эволюции, находящаяся на стыке документалистики и научной фантастики. Фильм проехался по Sundance, Berlinale, Cinema Du Reel, True/False и Berwick Film and Media Art Festival. Выходом за пределы конвенций научной документалистики Дебора добивается эффекта, которого так недостаёт в самых вдумчивых фильмах про космос и происхождение жизни — Last Things производит остранение не просто человеческого существования, но самой природы жизни и материи. Не преуменьшу сказав, что в этом смысле работа Деборы — та самая документалка, которую я искал очень давно! Кроме того, нельзя не отметить визуальную составляющую, благодаря которой захватывающей перед зрителем предстает минералогия — дисциплина, пожалуй, крайне редко описываемая словом «захватывающий». Здесь можно ознакомиться с общей программой Докавива

Новый экспонат протестной инсталляции в Еврейском — зацензурированная декларация независимости.

Исход Уже тысячи лет многие поколения евреев, христиан и любителей древнесемитской мифологии вопрошают — как, после египетских казней и разверзнутого моря, израильтяне могли предпочесть Богу Израиля Золотого тельца. Наш корреспондент отправился во второе тысячелетие до нашей эры, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Перевод с древнееврейского. Эзра. 16 лет. Сначала я присоединился к [культу] Золотого тельца по-приколу, просто без Моисея делать было нефига, вокруг сплошная пустыня и куча оборванцев, бежавших через море. Ясное дело, от скуки начинаешь на барханы лезть. Кто-то целыми днями ел кактусы, кто-то «разговаривал» с горящими кустами. Короче, тоска жесть. Тут прибегает Авель, мой чувачок, и начинает, мол, слыхал, какой Аарон движ навел — теперь мы поклоняемся золотой корове, короче. Я в принципе за любую движуху, поэтому не вникал, просто хотелось навести суету. Дальше я просёк, что телец так-то намного прикольнее [чем бог Израиля]. Его [бога Израиля] все по-разному видят, как горящего куста вдохнут, а золотой телец всегда одинаковый, причем даже после накурки. Я ценю в богах какую-то типа конкретику. В этом плане Золотой телец мне больше нравится. Авигаль. 35 лет. Нам в Египте было непросто, но разве это оправдывает убийство первенцев? Погибло великое множество несмышленых детей. Как они могут нести ответственность за грехи своих родителей? А если бы я не помазала кровью свой порог, то Яхве и моего ребёнка бы убил? Если Яхве действительно добр, то уж точно бы так не поступил. По-моему, Яхве просто садист, а я не могу служить богу-садисту. По мне, уж лучше телец. Телец — бог плодородия и во всяком случае не убил ни одного младенца. Меня вполне устраивает. Давид. 30 лет. У меня с самого начала Моисеево божество вызвало много вопросов. Во-первых, хоть убейте, я не понимаю как это так что наш бог, видите ли, неосязаем и непознаваем, а значит изобразить его никак нельзя. А какой в нём тогда, простите, толк?! Завтра, когда мы выйдем наконец из этой проклятой пустыни, на нас войной пойдут филистимляне. Филистимляне будут тащить за собой огромную глыбу в виде Баала, своего божества и знамена с изображением, ну скажем Дагана. Что по задумке Моисея в бой понесем мы? Бросимся на них с криками «Не сотвори себе, сволочь, идола»? Телец из чистого золота — другое дело. Я бы на ребят с огромный статуей золотого тельца в принципе рыпаться бы не стал, потому что пацаны явно заряженные. Рут. 40 лет. Мои родители были рабами. Рабами были их родители, а также родители их родителей. Где был бог Израиля, когда моего отца за «украденный» для голодных детей хлеб насмерть истязали плетьми? Две сотни лет «всемогущий бог Израиля» бездействовал, глядя на наши тяготы, но стоило лишь раз появится этому косноязычному фокуснику из фараоновой четы и все сразу уверовали в эти байки старых дев. Сара. 18 лет. Я люблю девушку. Не то чтобы нам было просто в Египте, но нас никто не ненавидел просто за любовь. До того, как Моисей пропал, он говорил, что бог Израиля считает любовь между женщинами страшным грехом, за который нужно убивать камнями. Мне не нравится такой бог. Золотой телец, например, никого не призывает забивать камнями. Аменхотеп. 25 лет. Я сам не из сынов Израилевых, а вот жена моя — да. Когда Моисей повел израильтян из Египта, я пошел с ними. Я уважаю их бога и понятно, почему многим кажется, что именно благодаря нему мы вышли из Египта, но сам я других взглядов. Я не буду критиковать [бога Израиля], всё-таки я здесь гость. Просто Золотой телец мне больше по душе. Жена продолжает ждать Моисея. Взять интервью у Моисея не вышло, так как во время пребывания у горы нашего корреспондента, пророк так и не спустился с горы. Аарон от интервью отказался. По сообщениям с места событий через несколько недель Моисей всё-таки вернулся и все члены культа Золотого тельца, включая наших интервьюентов, были забиты камнями. Как говорится, не разбив пару яиц не приготовишь яичницу.

Дохлый номер. Мало того, что Биби и Бен Гвиру в организацию «народного» протеста против теневых элит пришлось вложить миллион денег, так ещё и народу практически наверняка там соберётся меньше чем в рядовом и регулярном протесте против судебного переворота. Сегодняшний митинг скорее всего соберет пару сотен тысяч человек, но на сколько-нибудь длительную мобилизацию у коалиции не хватит ресурсов, потому что (а) людей со strong opinions за «реформу» в принципе недостаточно много (б) абсурдная ситуация, когда часть коалиции оплачивает «низовые» митинги в протест собственной политике, едва ли располагает к эффективной мобилизации, (г) до сих пор сторонникам реформы не удалось организовать что-либо значительней одного среднего митинга — у сторонников нет представляющих организаций или даже индивидуальных представителей снизу

Политический обозреватель газеты “Исраэль а-Йом” Йегуда Шлезингер пишет, что Ликуд вложил в сегодняшнюю демонстрацию в Иерусалиме 600 тысяч шекелей (несмотря на дефицит партийного бюджета). Религиозные сионисты - миллион двести тысяч. Организаторы предоставляют порядка тысячи автобусов для участников митинга. При этом - эквилибристика слов - сегодняшнее мероприятие называют “акцией протеста… в поддержку реформы”. Вопрос, собственно, один - “протест”, “поддержка” - ладно. Но если протест, то против кого? Вы же и есть правительство…

Как израильская армия пыталась запретить песню памяти павших. Когда страшная угроза превращается в победоносную войну, мы склонны сосредотачиваться на хорошем. В то время как вся страна праздновала победу в 6-дневной войне молодой поэт Янкеле Ротблит лежал в военном госпитале в ожидании протеза для оторванной ноги. - Да я потерял ногу в Иерусалиме от дружественного огня. Кто-то из своих выстрелил по нам из миномета. Я не чувствовал горя. Мы безостановочно праздновали победу, под собою не чуя страны. Я получал удовольствие от новой машины и большого количества алкоголя, а потом полетел с другом в Лондон. Позже это назовут посттравматическим расстройством,- вспоминает Янкеле. В 1969 году Лондоне Янкеле открывает для себя мир мьюзиклов, а среди них и пацифистский манифест «Волосы». Мьюзикл ошеломил его. В то время как Израиль праздновал победу, и воспевал славу подвигу, Волосы рассказывали о бессмысленности другой войны и оплакивали павших. В тот же день в гостиничном номере Янкеле пишет песню שיר לשלום-Песню мира. Лирический герой, от имени которого исполняется песня-павшие израильские солдаты. אִישׁ אוֹתָנוּ לֹא יָשִׁיב מִבּוֹר תַּחְתִּית אָפֵל כָּאן לֹא יוֹעִילוּ לֹא שִׂמְחַת הַנִּצָּחוֹן וְלֹא שִׁירֵי הַלֵּל Никто нас не вернет Из темного дна могилы. Не помогут здесь Ни радость победы Ни песни хвалы Был в песне и укол командованию, опьяненному победой: שִׁירוֹ שִׁיר לְאַהֲבָה וְלֹא לַנִּצְחוֹנוֹת Воспойте песню любви, а не победам. Ну и посыл make love not war: שְׂאוּ עֵינַיִם בְּתִקְוָה לֹא דֶּרֶךְ כַּוָּנוֹת Вознесите глаза к надежде Но не сквозь прицелы ружий Янкеле служил в военном ансамбле. В то время это был самый верный путь к славе для начинающих музыкантов. У него остались там друзья и он отправляет песни им. В то время там служат будущие легенды израильского рока Дани Сандерсон, Алон Олеарчик и Гиди Гов. Им нравится текст, и они пишут к нему музыку. Солирует Мири Алони. С первого же исполнения у песни начинаются проблемы. Начальнику Южного военного округа Ариэлю Шарону песня не понравилась. Начальник Центрального военного округа Рехавам Зээви объявил песне личный джихад. Он считал, что песня подрывает боевой дух, а потому делал все чтобы ее прекратили исполнять. Его задача облегчалась тем фактом, что военный ансамбль был формально приписан к его округу. Он звонил в радио-студии, как только слышал песню и приезжал лично на многие концерты ансамбля, чтобы убедиться, что та самая песня не будет исполнена. Но песня не только продолжалась исполняться, но и была записана в студии на армейские деньги. Даже не смотря на то, что в день записи туда приехал полковник директор отдела развлечений Армии Обороны Израиля, чтобы по приказу Зээви убедиться в обратном. Когда песня стала популярной ее обсудили в кнессете, и на этот раз лично министр Обороны Моше Даян заявил, что разрешает исполнение песни военным ансамблем. В защиту песни как умел выступил и великий поэт Натан Альтерман, написавший с свое время стих о том, что павшие солдаты принесли нам страну серебряном подносе. Он пишет колонку в Маарив: «Это хорошая песня. Песня-протест, песня-манифест, но в то время, когда у Израиля 3 внешних фронта и 1 внутренний, американская мода на make love not war не очень применима.» В 1995 году во время активных мирных переговоров израильского правительства с Ясиром Арафатом в Тель Авиве на площади Царей поет песню שיר לשלום Мири Алони. Ей подпевает слова с листочка премьер-министр Ицхак Рабин, не раз цитировавший эти строчки в своих выступлениях. Спустя несколько минут, Рабин сойдет со сцены, и его убьет Игаль Амир. В кармане пиджака премьера найдут окровавленный листочек со словами песни, призывающей к миру. Я на днях прослушал чудесный подкаст с историей песни. Он есть на всех платформах, но я сам слушаю с айфона, туда и ссылка. Мне понравилась мысль, что песни не формируют реальность, а следуют за ней, и отвечают ее запросам. А еще сегодня я вместе со всей страной скорблю по тем, кого уже «не вернет к жизни даже самая чистая молитва».

Частенько вижу, как люди с промытыми бибистской пропагандой головами несут в публичное пространство мнение, мол, левые в армии не служили, поэтому ABC и вообще позор В исторической перспективе это смешно, так как левых в армии всегда было очень много. В частности, бригада НАХАЛЬ, что расшифровывается как נוער חלוצי לוחם — военная пионермолодежь (ха-ха) традиционно состояла из социалистов. Сегодня в структуре призыва многое изменилось, но отдельные части, как, например, 50-ый пехотный батальон (гдуд хамешим) и по сей день по большей части комплектуется из выходцев молодёжных социал-демократических движений. Там служил и я. А вот легендарная песня военного оркестра НАХАЛЬ:

Топ локаций исхода для репатриации в Израиль 1. Северная Америка — the best of the best. Оттуда едут репатрианты с кучей денег, чтобы служить в армии и поднимать израильскую экономику. Поголовно галахические евреи да ещё и ашкеназы. США и Канада — наши главные союзники и вообще топ. Какого-то чёрта позволяют женщинам надевать кипу и наносить тфилин, но оно и понятно, что с пиндосами жить — по-пиндосски выть. 2. Западная и Центральная Европа, кроме Франции. Крайне уважаемая точка исхода по тем же причинам, но после Шоа там рождаться слегка подозрительно да и Европа уже давно — антисемитская помойка для «беженцев» и радфемок. В любом случае, респект, что всё осознали и приехали к нам служить в армии и поднимать экономику. 3. Франция — кумси кумса. Норм ребята, хотя почему-то не ашкеназы, но б-г с ним. Бегут от разгула антисемитизма в загнивающей Франции. В целом, можно было бы и в месте получше родиться, но тоже неплохой вариант — чтят традиции предков и служат в армии. 4. Латинская Америка и Восточная Европа, кроме стран бывшего СССР. Эти явно к нам не из чистого сионизма едут, но в большинстве своём во всяком случае евреи. 5. Страны бывшего СССР — это уже явно сомнительная движуха. Последние сионисты и, походу, евреи оттуда ещё в семидесятые уехали, а сейчас прут только всякие необрезанные нахлебники. Везут в страну свинину, проституцию и нищих пенсионеров-электорат НДИ. В защиту можно сказать, что исправно служат в армии и в целом неглупые ребята, активно работающие врачами и инженерами, пусть неевреи. 6. Эфиопия — мда. Хз евреи ли это вообще, но в любом случае ситуацию это не спасает. Если уж прям нужно было родиться южнее Сахары, то явно лучше было это сделать в ЮАР.