утешение философией

Все знают, что в академии люди делятся на два типа: те, кто хорошо преподают и хорошие исследователи. Я, честно признаться, совсем не умею быть училкой и руководить. Даже когда мы на всяческих курсах изучали педагогику и педагогику высшей школы, мне всегда казалось, что для того, чтобы быть учителем, нужен какой-то специальный склад души, надо уметь быть вождём или родителем. Я отношусь к себе очень требовательно по жизни, поэтому мне кажется, что из учительских умений обладаю только, пожалуй, способностью рассказывать, отвечать на вопросы и систематизировать знания так, чтобы человек смог потом с ними как-то справиться. Короче, как Иисус Христос. Учительствовать в наши времена вообще дело креативное и сложное. Прежде всего надо доказать ученику, что он не сможет нагуглить все то, что ты ему рассказываешь, ну или показать, где и как гуглить, чтобы он потом смог найти информацию сам. Как в поговорке, где ты даешь человеку удочку, а не рыбу. Другой момент в том, чтобы человек может прийти учиться с каким-то запросом, а если такового нет, то учителю надо помочь сформировать такой запрос. Хоть я и не люблю поговорки, но тут тоже приходит на ум вот это: "чужая душа потемки". Может я сама не знаю, чего хочу и какой у меня запрос для Вселенной, а тут еще и ученику надо предоставить лайф-гайд. То ли дело исследовать! Если кабинетный гуманитарий, то сидишь себе читаешь книжки, пишешь тексты, приносишь их показываешь своим деньгодателям, вот, мол, смари чё я сделал. А если кто тебя критиковать начнет, так можно ж указать на свою ученую степень и спор сразу закончится (или перерастет в научную драку). В общем, вот такая у нас, академических, сцилла и харибда.

Я

Плюсаните, если вы тоже хотите, чтобы Людвиг Витгенштейн покатал вас на лодке

Спасибо, но нет

Думаю о том, что чем больше философских вопросов ты задаешь миру, себе и окружающим, тем банальнее становится реальность. Когда я сажусь за очередную статью, мне кажется, что все мои идеи уже выдумал и разъяснил кто-то другой, да и так оно и есть, ведь если бы у меня был психиатр, он бы спросил, эта "новизна" с нами сейчас в одной комнате? Когда я читаю о Декарте, то оказывается, все уже было у святой Терезы, а она написала это, потому что на ту или иную мысль ее натолкнул духовный наставник, который наверняка получил эту информацию в божественном откровении. В общем, круговорот идей в окружающем мире делает его до ужаса банальным, предсказуемым. В связи с этим надо вспомнить аристотелевское "философия начинается с удивления". И я следую этому его совету по жизни. Меня удивляет очень много вещей, которые казалось бы очень обыденны. Это способ посмотреть на вещь или событие в новом ракурсе. А люди в свою очередь удивляются тому, что меня удивляют такие обычные вещи, как, например, резкая смена погоды, бутерброд, падающий маслом вниз, проездной, который выпал из моего кармана где-то между Академической и Ленинским проспектом, мороженое, которое не стоит три пятьдесят как в детстве, новые листики у домашних растений, лифтер, который вытащил нас застрявших где-то между этажами, ну все в таком духе. Удивление на самом еле - это какой-то спектр ощущений по поводу происходящего, придающий им значение и место в летописи жизни. А этот несчастный проездной я буду помнить до конца своих дней, ведь после того как я не обнаружила его в кармане, мне пришлось отстоять длиннющую очередь в кассу метрополитена, горько размышляя о том, что возможно с возрастом приходит рассеянность и это никак не остановить.

"Единственный и его собственность" Макса Штирнера - это с ума сойти. Вот послушайте:

Неужели же эти блестящие примеры недостаточно доказали вам, что лучше всего живется эгоистам? Что касается меня, то я научен и вместо того, чтобы и далее бескорыстно служить великим эгоистам, лучше сам стану эгоистом.

Или вот:

Возмужалый человек тем отличается от юноши, что принимает мир, каким он есть, вместо того, чтобы все в нем осуждать и исправлять, стараться переделывать его сообразно своему собственному идеалу. В зрелом человеке укрепляется взгляд, что нужно руководствоваться своими интересами, а не своими идеалами. Пока человек сознает себя только духом и ценит в себе только то, что он дух (юноше легко отдать свою жизнь, то есть свою «плоть», за ничто, за самое вздорное оскорбление чести), до тех пор у него есть только мысли, идеи, которые он надеется осуществить когда-нибудь, когда найдет подходящую сферу деятельности; значит, у него есть тогда только еще идеалы, неосуществленные идеи и мысли. Лишь тогда, когда человек полюбит себя во плоти, таким, каков он есть — а это наступает только в зрелом возрасте, — у него является личный, или эгоистический, интерес, то есть интерес к удовлетворению не только духа, но и всего человека, своекорыстный интерес. Сравните возмужалого человека с юношей: он наверняка покажется вам более жестким, менее великодушным, более корыстным. Но разве от этого он становится хуже? Вы говорите, что нет, что он сделался только более твердым, или, как вы обычно говорите, более практичным. Главное же то, что он гораздо более считает себя центром всего, чем юноша, который «мечтает» о другом, например о Боге, отчизне и т. п.