Звездные маяки капитана Норта

А неделю назад вышел, оказывается, новый роман Паоло Бачигалупи, "Навола" (Navola) — это название ренессансного итальянского города, среднего между Флоренцией и Венецией (и, видимо, Болоньей, куда друг зазвал Бачигалупи практиковаться в итальянском, с чего всё и началось). Главгерой там — Давико ди Регулаи, наследник рода банкиров из той олигархии, что в эпоху Возрождения на деле управляла странами и свергала королей. Давико, соответственно, должен стать таким же олигархом, и это всё как-то связано с хранимой в семье реликвией, окаменевшим глазом дракона, и еще всякими интригами. Описывается "Навола" как нечто, напоминающее разом об итальянском Ренессансе, "Крестном отце" и (куда без не) "Игре престолов", каковое фэнтези для Паоло Бачигалупи, до сих пор живописавшего в основном климатические катастрофы ближнего прицела в экзотическом и не очень антураже, — определенно шаг вперед.

Чардрево — дерево. Кровоцвет — цветок. Лютоволк — животное. Воробейшество — сектант. Вестерос — наше отечество.

Есть много книжек и фильмов, как верно говорит БГ, если не слушать и не читать современное, душа рискует задохнуться, но, с другой стороны, есть и вечные ценности. "Тень" с Алеком Болдуином. Фильм, который может вытащить меня из эмоциональной ямы. И песня Тэйлор Свифт, разумеется. Вообще, "Тень" — это очень-очень странный случай. Внешне — ну, такое. Нуар, Нью-Йорк, 30-е, супергерой с невнятным тибетским прошлым, внешне плейбой, а на самом деле — поборник справедливости; суперзлодей — последний потомок Чингис-хана; у всех суперспособности, включая пассию супергероя; гангстеры, безумцы, короче, всё как полагается. Но как-то это так сделано, что где-то на разломе экшна и комедии приоткрывается словно бы какое-то дополнительное измерение. Технически это достигается, как я не сразу понял, за счет адекватного объема лишнего. Есть фильмы/тексты, в которых все ружья стреляют, все загадки объясняются и все детали на месте — это один подход, механистический, но, бывает, эффективный донельзя: всё сходится — и бабах, — но понятно, что это игрушки на один раз. Есть фильмы/тексты, состоящие из "лишнего" по большей части, — ружья не стреляют, много что подвешено в воздухе, рояли выпрыгивают из кустов гроздьями, как нудисты на острове Зюльт, — тут тоже есть свои плюсы, а есть свои минусы (из очевидного — "Твин Пикс", где на одну разгадку десять загадок, и, скажем, "Пикник у Висячей скалы", где, если мы о романе, редактор попросту уговорила автора отрезать концовку — и как всё сразу таинственно заколосилось!). "Тень", как и многие другие незаметные шедевры, проходит по узенькой тропке между этими очевидными безднами. Тут есть какие-то точки повествования, которые просто вот есть — и в плохом фильме их бы не было. Сны Ламонта. Вот эта симметрия между ним и Шиван-ханом, когда они оба стреляют — и пули встречаются в воздухе. Другая симметрия — между Ламонтом и живым тибетским ножом-Фурбой; она на самом деле связана с контролем Ламонта над собой (и над Фурбой), и тут ближайшая параллель — "Полночь" из "Доктора Кто". Оживающая мандала. Отель "Монолит", от появления которого всякий раз замирает сердце. Такого довольно много. "Тень", подобно многим супергеройским фильмам, не слишком раскрывает бэкграунд происходящего, — но тут на него намекают, и за иллюзией "реального мира" проступает вдруг какая-то истинная реальность: как выныривает из облаков в самом начале тибетский дворец вроде Поталы (или это и есть Потала), как посреди города возникает небоскреб, о котором все почему-то позабыли. Ну и, да, я знаю, что магия "Тени" действует не на всех. Мне приятель говорил в свое время: слушай, ну — это же детское кино. Не знаю, не знаю. Однако — из песни слов не выкинешь: в прокате фильм считайте что провалился (он шел против "Короля-льва" и первой "Маски"), запланированной франшизы не было. Культовая картина в узких кругах. Для таких, как я. https://www.youtube.com/watch?v=CXpWfd1BNkQ&ab_channel=TaylorDayneVEVO

На Фантлабе в теме "Дюны" пишут, что догадываются, в честь кого был назван Владимир Харконнен. Мол, и Мордор на карте Средиземья не зря там, где он есть. Ну да, ну да. На самом деле из какого сора растут стихи, не ведая стыда, — это отдельная песня. Все мы, кто читал, помним, например, вампира из "Ложной слепоты" Питера Уоттса. Зовут этого вампира Юкка Сарасти. И я как-то, когда еще был журналистом, взглянул на свой захламленный стол, и увидел свежий буклет эстонской филармонии, и что-то меня на нем смутило. Там было написано: Jukka-Pekka Saraste. Известный финский дирижер, между прочим. И сколько таких просто открывающихся ларчиков морочат нам головы — сложно вообразить. Есть финская фамилия Хяркёнен, Härkönen. Откуда именно ее умыкнул Фрэнк Герберт — мы если и узнаем, то случайно.

Добавлю, что когда я начинал читать, было непонятно, чего ждать. Я до того не читал ничего Алисиного. Познакомились мы — примерно в этих числах девять лет назад, — когда книга Алисы "Жизнь среди людей" вышла в "АСТ" (как занявшая третье место в конкурсе "Рукопись года"), я взял у Алисы интервью для газеты, где тогда работал, и мы по ходу разговора выяснили, что оба любим фантастику. Но ту книгу я не прочитал — в том числе потому, что это реализм. Зато прочитал эту.

Когда любишь фантастику, у тебя и знакомые и друзья такие же, а когда у тебя такие же знакомые и друзья, среди них неизбежно попадаются писатели — и тебе интересно, что они написали, и им интересно, чтобы ты прочитал, но этот взаимный интерес еще ничего не гарантирует. Однако мне просто вот жутко повезло. Практически все мои знакомые авторы пишут отличные книги. "Последней секунде вселенной" Алисы Веспер я после того, как перевернул последнюю страницу, дал какое-то время пожить внутри. Чтобы проросла. Это не очень обычный текст по всем параметрам. В нем сравнительно мало всего происходит. Я не могу сказать, что книга написана неким изысканным стилем — или некий головоломный сюжет. Формально это что-то вроде science fantasy, по крайней мере, роман пытается им казаться. Тут есть много о науке и много о магии, потому что то и другое — точнее, наука как магия и магия как наука, — образует декорации, костяк авторской Мультивселенной, которую всё быстрее притягивает — и однажды пожрет — космическая флуктуация под названием Великий Аттрактор. Но костяк, а то и механизм этой истории составляют четыре главных героя: писатель из другого мира, древний фейри со своеобразными родственниками; гениальный инженер, поставивший на колеса целый город, чтобы его жители избежали затопления поднимающимся океаном; журналистка, которую мы видим в самом начале потерявшей память и бредущей сквозь миры непонятно куда; и уже-не-леди Аннабель из рода Энде, вечная студентка, которой довелось влюбиться в писателя-фейри. И вот эти четверо, чьи жизни в пределах бесконечно ветвящегося космоса должны быть мимолетны, оказываются неким образом связаны с глобальной мультивселенской историей. Но это не главное. Главное, что Аннабель, Айвин, Саншель и Эйрик связаны друг с другом. Как и почему — в том числе об этом книга. Однако... Я всё пытаюсь подобраться к сути, и это не так просто. Ну, если коротко, "Последняя секунда вселенной" основана не на сюжете, не на языке, не на миростроении, не столько на героях даже (тем более, что все они проходят через разные метаморфозы), и уж точно не на действии. Она построена на ритме. Который в литературе опосредуется композицией — и в данном случае структура текста точно отражает структуру Мультивселенной: это такое многомерное, беспрерывно разворачивающееся, фрактальное древо. Здесь не так много имен, названий, мотивов, тем, событий — но те, что есть, все без исключения отражаются внутри новых фрактальных ответвлений пролиферирующего сюжета бессчетное число раз. И не только на уровне подглавок с одинаковыми названиями: "Проклятье", "Парадокс", "Пророчество". Скажем, начинается история буквально с середины, и на первых страницах появляются эбеновое дерево из тех, что запоминают разговоры о любви и складывают из них стихи, — и некая песня: Свети, звезда моя, в холодных небесах, — и некая троллиха, уверенная, что фейри подменили ее детей, — и всё это, причем на всех уровнях (как говорит Алиса, книга в том числе о материнской любви), возникнет в тексте много-много раз, но — в разных обстоятельствах, разных мирах, разных изводах мироздания. Безусловно, важно то, что "Последняя секунда вселенной" в конечном итоге складывается: героев, миров-времен-ветвей, историй тут меньше, чем поначалу кажется, а завязаны друг на друга они куда, чем считывается. Причем складывается текст не только логически, но и по ощущениям. Куда важнее то, что текст продолжается. Что вот этот ритм повествования — спокойный, размеренный, определяемый глубинными течениями мультивселенского континуума — сохраняется и уходит в бесконечность в обе стороны, как в прошлое до начала, так и в будущее после последней строчки. В частности, поэтому я вспоминал, пока читал, о "Янтарных хрониках" и "Знаках Дороги" Роджера Желязны. (Желязны в принципе был человек и писатель ритма, ритм нес его по Дороге и, я думаю, в каких-то пространствах несет до сих пор.) Получилась, как ни удивительно, такая книга-бесконечность. Не то, что как-то заканчивается, а то, что продолжается, и продолжается, и продолжается.

О, вышла "Старость аксолотля" Яцека Дукая. Пишут, что внутри — роман "Старость аксолотля", две больших повести "Глаз чудовища" и "Агерре в рассвете", а также рассказы "Школа" и "Сердце Мрака". Перевод Кирилла Плешкова и Миланы Ковальковой. А осенью должен выйти второй сборник Дукая, "Король боли". А через две недели, 30 июля, Яцеку Дукаю исполнится 50 лет.

Задумался, пока готовил завтрак, почем я не имел бы ничего против сиквела к "Нарнии" (особенно от Спаффорда), но всею душою трепещу от праведного гнева при мысли о сиквеле, скажем, к "Янтарным хроникам" Роджера Желязны. (Я знаю, что они есть, Бетанкур этот. Но не планирую даже открывать.) Пока недоформулировал, но это работает примерно так: если у автора есть стиль, который не так сложно имитировать, если тексты достаточно самостоятельны или даже не очень, но чисто технически, — почему нет. Сложности для меня начинаются, когда я вижу/чувствую нечто большее. Скажем, "Янтарные хроники" — это настолько лично Желязны, его ритм, его история, его миропонимание, его мессидж, его метанарратив (выражающийся и почти во всех остальных его книгах так или иначе), что соваться туда, не будучи Желязны, просто нельзя. По, повторю, моему. И вот собственно "Властелин Колец" с "Хоббитом", по ощущению, туда же, хотя, очевидно, истории из истории Средиземья — это уже другое. И "Нарния" — другое. И недаром Майкл Муркок "открыл" мир Джерри Корнелиуса, универсальный нарратив для реакции на любую политику, — но я не представляю человека, который смог бы написать сиквел любого рода к более авторским вещам Муркока вроде романов о полковнике Пьяте или там о Крае Времени. Сымитировать можно всё, что можно имитировать в принципе. Образ самого человека в тексте имитации не поддается — для этого надо быть самим этим человеком.