Северный Нил

Дудд

Чёрное море. Чёрный день. Над Севастополем чёрная тень. Враг чёрную смерть исторг И почернел от крови песок. Солнца не стало. Лета нет. Чёрное жало сеет смерть. Метит живые тела пропороть, Рвёт на клочья живую плоть. Для исполнителей чёрных дел Наши дети – «законная цель». Наши души, наши сердца, Наша воля идти до конца. Мы в этот день простились с детьми. Но проморгался привычно мир. Не хочет видеть, что там чернота. Значит, в том мире что-то не так. Мысли черны, руки черны. Для них нормальный метод войны. Для нас – ещё одна новая боль, Ещё один скреп миллионов воль.

Прочитал анекдот на тему Джулиана Ассанжа. Сын спрашивает у отца: - Папа, что такое глобализация? - Это когда австралийский журналист на деньги и по заданию израильской разведки открывает на американской платформе сайт для легализации оперативных данных "Моссад". Его обвиняют в изнасиловании кубинка и шведка, после чего он арестован британцами по запросу из Швеции. Он прячется в посольстве Эквадора, опасаясь выдачи британцам и экстрадиции в США. Но его всё равно выдают и сажают в тюрьму. В конце концов его освобождают из тюрьмы, а больше всего этому радуются в России.

Я недавно на побывке В двух столицах побывал. Видел девичьи улыбки И как русский капитал Пил шампанское и сливки, Фейерверки зажигал. Покоробило? Нисколько. Позавидовал? Ничуть. Жизнь сама решает, сколько И чего кому хлебнуть. И у каждого свой путь. У кого-то жемчуг мелкий, У кого-то жидкий суп. Кто-то в жаркой перестрелке Грезит громом медных труб. Мне, признаюсь, недосуг Думать о чужих заботах. Тоже есть о чём мечтать. Дома ждут жена и мать. Там, где окопалась рота, Ждёт военная работа. Из ближайшего расчёта – На вокзал не опоздать. Спросит кто-то: эй, подранок, Что нажил, навоевал? Ну, тушёнки пара банок, Пара запасных портянок. Вот и весь мой капитал. Весь? Да нет, моих сокровищ Вам вовек не перечесть. Это – сердце русской крови. Это – память. Это – честь. Это – то, чего ты стоишь На войне. Сейчас и здесь.

В этот день наши деды Ушли на войну, На пороге прощально И строго кивнув. Тысячи тысяч жизней И тысячи дней. Такова наша дань Той далёкой войне. Мы скорбим, но мы знаем: Такая цена. А иначе нас всех бы Убила война. А иначе сегодня Здесь были б не мы, А безгласная пыль Всепланетной тюрьмы. В этот день наша память Даёт нам приказ: До победы! Ни шагу назад! Как в тот раз.

Медаль зажата в ладони. Дышу. Похоже, живой. Когда разглядел, то понял: Она не моя. Его. Значит, ударил первым. Главное, если бьёшь. Взял за грудки левой, Правой вонзил штык-нож. Матёрый, видать, бывалый На мой напросился штык. Глаз его помню шалый И дикий звериный рык. Что выбито там на бляхе? Трёхзубые вензеля? На рваной пустой рубахе Теперь остывает земля. Медаль ему в яму брошу. Мне она ни к чему. А вот его штык и ножны Ещё пригодятся. Возьму.

Кипяток – вода живая. Своевременный глоток От хворобы защищает, Мысли ставит на поток. Успокаивает нервы После боя, перед ним. Под беседу, под консервы Кипяток незаменим. Мы в укрытии глубоком Смастерили костерок. Чёрным прокопчённым боком Чуть поводит котелок. Пьём. Хорошая минута. Всё, конечно, начеку, Но не так слышна, как будто, Свистопляска наверху. Ночь живая фронтовая Так бывает коротка. Еле-еле успеваем По глоточку кипятка. Начинается. Полезли. Ладно. Кипяток крутой Для какого-нибудь беса Станет мёртвою водой.

Вдалеке от исконных границ Пролегли сегодня окопы. Превратились пашни в гранит. Сталевары и хлеборобы Вновь, как деды, стали солдатами. Командирами – их сыны. Над просторами необъятными Полыхает пламя войны. Там, где ложь и мрак непроглядный, Там, где каинова печать Бьёт и жнёт кровавую жатву В исступлении палача, Там, как встарь, богатырь былинный В напряжении грозных сил Русский прапор над Украиной Как небесный покров раскрыл. Путь осилит российский воин. У границ завершив поход, Из родных пределов изгонит Всё, что нужным изгнать сочтёт.

Собственный ядовитый прах. *** Пусть, по-вашему, Киев не мать, А родитель номер один. Из истории не изъять То, что Киев Русь породил. Из истории не стереть Русской Правды великий завет. Русским вместе жить много лет. Русским вместе идти на смерть. Изо всех утюгов слышна Ваша песня. Она проста: Никакая Русь не нужна. Никакая. Ни эта, ни та. Что вам нужно на месте России? Склад бензина и древесины? Что вам нужно от Украины? Тупость, злость и покорность псины? Чтоб вы поняли: Киев - часть Нашей Родины. Он один. Мы ему не дадим пропасть. От нацистов освободим. Постарайтесь это понять. Не поймёте - возьмём Берлин. *** Мертвецами усеяна Русь От Чернигова до Одессы. Многотонный двухсотый груз. Чьи тут шкурные интересы? Криворогой ли мелюзги Из какого-то там квартала, Что привыкла клевать с руки Местечкового капитала? Иль от сытости одуревшей Эмиграции из Москвы? Или шляхты, ещё не сгиневшей От застрявшей в зубах Литвы? Тычет в Русь хитроумный лорд, Лёжа в Лондоне на диване. Рядом с ним его братец-чёрт. Ну, а вы-то куда, славяне? Мы, покуда морок не сгинул И ему не снесли головы, Будем драться за Украину. За родную землю. А вы? Вы, подручные палачей, Украину распявших на дыбе, И себя, и своих детей Обрекли на позор и погибель. *** Давным-давно. Звучит смешно И вместе с тем довольно грустно. Итак, сей день давным-давно Мы отмечали всесоюзно. Но вот, сойдясь на дальний двор, Три гнома с кучкой референтов, Вспотев от крутизны момента, Нам подмахнули приговор. Хотелось им, чтоб сразу сгинул, Как допотопный  ящер вымер СССР. Из тех людей Одни ушли в небытие, Другие сделались другими. Раз - и не стало исполина. С тех пор, судача о причинах, Друг дружку уколоть перстом Мы норовим. Не в глаз, так в спину. С укором либо с торжеством. Что помнится из тех времён Очередей и дефицита И счастья рядом за углом Нам, респектабельным и сытым? А что надёжно позабыто? Ведь память - как хамелеон. Прикинется - и шито-крыто. Что воспреемникам своим Мы донесли и передали? Чем уважение снискали, Помимо лысин и седин? Не рано ли похоронили Союз? Он в свой столетний срок Незрим как сказочный двужильный Жестоко раненный дружинник, Но жив, и то, что с ним свершили, - Не окончательный итог. И я надежды не теряю. За спадом следует подъём. Я нашим детям доверяю. Им разбираться что почём. Они сумеют. Им по силе Без нянек и учителей Идти вперёд без костылей, Собрать своих в своей России, Воздвигнуть новые мосты В пределах, данных им по праву, Создать великую державу На почитании святынь, На совести, на смысле здравом И на бессмертии мечты. *** Восемьсот лет… Немного совсем С того утра весною нежаркой, Когда голосом русских князей Выло поле над речкою Калкой. Призывает смерть русский князь И черниговский, и рязанский. На простёртых телах, веселясь, Пир победный идёт басурманский. Смерть в бою - не такое горе, Как истление от стыда. От звериного княжьего воя Небо чёрным было тогда. А сегодня разве другое? А сегодня пришла беда Не того ли тенью стыда? Что такое восемьсот лет? Пролетели они, и нет. И опять мы ищем ответ На мучительные вопросы. Почему мира русского цвет По планете как сор разбросан?   Почему после стольких побед У нас Родины общей нет? Мы, великих отцов сыны, Превратились в людскую свалку. Нам огромной своей страны Почему вдруг стало не жалко? На четыре вдруг стороны Побежали, задрав штаны. И пришли туда же, на Калку. Коль на деле, не на словах, Не научимся слышать друг друга. Коли в душах и головах Будет снова царить разруха, Красной линией возле ног Наших Калка кровавая ляжет. За невыученный урок Нас история строго накажет. *** Пробудилась Россия, и хрустнуло Европейское ложе прокрустово. Тесновато. Не наш размер. Заманили нас, одурманили. Ещё миг - и совсем обкорнали бы. На свой карликовый манер. Они всласть понаделали карликов, Коих можно ласкать, прикармливать. Можно высечь, пнуть, приструнить. Это там у них называется По науке: цивилизация. Нам когда-то хотелось к ним. Очень даже хотелось, помнится. А иным и сегодня хочется. Там же классно. Всего полно.

К Дню России Миллионы живых сердец Бьют мелодию как по нотам. Это – Русь. Из конца в конец Всего десять часов полёта. Сквозь столетия держит курс, Грудью давит вал океана Та ладья могучая – Русь, Что отцами была дана нам. Мы сильны. Мы – творенья венец. Мы – предмет небесной заботы. Мы ведь Русь. Из конца в конец Целых десять часов полёта. *** Какая у меня мечта? Моя мечта - страна, Которая мне ничего не может быть должна. Служить которой дал обет, казалось, что навек. Которую не уберёг, когда пришёл набег. Когда предатели предать бежали второпях. Их гнал вперёд пустой живот и с ним животный страх. Когда топтали, веселясь, её державный флаг, Когда надменно ликовал её счастливый враг. Когда разбиты черепки её священных чаш И над руинами святынь звучит язык не наш. Перечислять, переживать беду невмоготу. Но я терплю. Я берегу её, мою мечту. Я верю: мы свою страну однажды возродим. Ты скажешь - я такой один? Конечно, не один. *** Мы узнали, что сердце России - Донбасс. Раньше жили - не замечали. Оказалось, оно бьётся в каждом из нас. Оказалось, оно из стали. Оказалось, становится всё прочней С каждым выдохом, с каждым ударом. Нам несёт оно то, что жизни важней, А врагу - жестокую кару. Кто чего-то не понял - на выход вперёд. Вот вам Бог, вот порог, вот двери. Тем подавитесь, что принесёт Артиллерия наших артерий. Что вы можете против нас, Чем ответите правде и силе? Ничего и ничем, пока бьется Донбасс - Сердце России. *** Родина-сердце! Зубы шакальи Тридцатилетие тебя терзали. Нагло дежурили жадные звери Возле твоих беззащитных артерий. Родина-сердце! С каждым ударом Ты свои силы святые теряла. Там, куда недруг не доставал, Я равнодушием добивал. Ты погрузилась в такую кому, Что померещилось - навсегда. Режь по живому, как неживому. С гуся вода. Или не так: джентельмены и леди Чинно разделывают медведя. Шкура отправлена на меха. Сердце и прочие потроха В свежей крови. Впрочем, лично клиентам Не обязательно руки марать. Цвет нашей публики интеллигентной Страсть как хотят иностранцами стать. И в этой благостной пасторали, Завтрак нарушив средь белого дня, Некие тёмные силы взыграли. Дух неизвестный голос поднял То ли татаро-монгольского хана, То ли рябого генсека-тирана, То ли царя-душегуба Ивана, То ли царя-душегуба Петра. А ведь Европа желала добра! Цивилизация против духа Скалит гримасу от уха до уха. Скалится Каиново зверьё. Что ты ответишь, сердце моё? Поздно губу раскатала Европа. Кончились наши ресурсы сиропа. Ишь, ощетинились, как накрыла Тень ненавидимой ими страны. Пусть им прикрыться помогут с тыла Жовтоблакитные жупаны. Мы тридцать лет скоротали без сердца. Если не полностью, то почти. Может, удастся совсем отвертеться. Ты уж прости. Можно юродствовать. Но на деле Речь ведь идёт об одном из двух: Либо Россия встанет с постели, Либо испустит дух. Родина-сердце! Мы тебе лгали. Пренебрегали. Искали рай Где-то ещё. Мы сегодня в начале Пути к покаянию и печали. Только, пожалуйста, не умирай! *** Нашу летопись кормят сказками Героические слова. Мы порода немецко-татарская. Наши подданные - мордва. Вышли выкресты из Орды. Шереметьевы да Державины. Кто же этакую образину Пустит в пряничные ряды? Кто же помесь барона остзейского С местечковым еврейским дельцом Пустит дальше крыльца европейского И лакея с брезгливым лицом? Иногда, бывало, пускали И по шёрстке гладили вскользь. За массовку на карнавале Чем по счёту платить пришлось? Платим, платим деньгами, жизнями, Честью, совестью и умом. Пляшем кучке в угоду мизерной. Бьём челом. Ни с того, ни с сего, однако, Мы способны встать на дыбы. Так, что стражи миропорядка Озабоченно морщат лбы. Зарубежные властные дамы В раздражении рвут кружева, Видя, сколь жестока, упряма Разгулявшаяся мордва. Джентльменов не нужно учить. Джентльмены всё знают сами. Как стравить дикарей с дикарями. Как потом дикарей усмирить. Наша летопись - поле брани В незабудках и лопухах. Джентльмены на островах В снах когда-то великой Британии, Верно, грезят орденом бани До кровавых чертей в глазах. Пусть останется им на память