@amnastiia

Если бы я могла выбирать самое ненавистное чувство, то, пожалуй, выбрала бы это. Не ярость, не крайнюю злость, не ненависть, нет. Именно это – ощущение, как будто ты падаешь в пропасть и не можешь остановиться. Как будто все внутри резко в один момент обрывается, ухает вниз и летит, и момент этого чертова полета никак не кончается. Ты держишь себя руками, топаешь ногами, трясешь головой, хватаешься пальцами за стол до побеления костяшек и, несмотря на то, что полностью отдаешь себе отчет, что физически стоишь – внутри все ухает вниз и летит. До протяжного свиста в ушах, головокружения и мерзкого чувства тошноты на кончике языка, потому что тебе никак не прекратить это падение. Вниз, вниз, вниз. С механической улыбкой, открыванием-закрыванием глаз и заламыванием пальцев. Все равно вниз. И без какой-либо возможности это остановить.

Когда ты работаешь в маркетинге, то видение мира очень сильно искажается. Точнее, мир вокруг тебя схлопывается до определенных вещей и значений, с которыми ты постоянно имеешь дело. И совсем не важно, думаешь ли ты за пределами офиса о работе вообще, все равно все это проникает в голову и уже из нее не выходит. Я могу среди ночи рассказать, какие бывают пылесосы, что важно в мультиварке, чем умный чайник отличается от неумного, и даже назвать на память артикулы товаров в промо-кампании. Мы в целом уже, кажется, даже перестаем пользоваться названиями у техники: "сто двадцатый" или "восемьдесят восьмая" звучит вполне себе понятно и логично, а не как тайный шифр. И при всем этом я делаю рекламу. Сначала это очень удивляет, но потом к обилию макетов, размещений и баннеров привыкаешь. Бывают какие-то очень выдающиеся штуки вроде того, как мы встали в огромные баннеры в метро на центральных станциях Петербурга – я не могу назвать конкретную стоимость, коммерческая тайна – дело такое, но могу сказать, что когда это увидел юрист, то перезвонил и спросил, кому мы продали душу (и душу ли вообще) за такую сделку века. В остальном – я привыкла. Техника вокруг меня всегда одного бренда, реклама одного вида, и все это – реклама. Как бы там ни было, как бы мы не любили и нам ни нравилось то, что мы делаем, это все равно реклама. Поэтому когда я сегодня бесцельно листала инстаграм (вечер четверга, прости-господи) и мой глаз зацепился за знакомый гриль, я думала, что мне показалось. Потом, что не показалось. И стала искать пометку "реклама". А еще мозг судорожно генерил мысли вроде: блин, я этого в презентации отдела маркетинга не видела, видео хорошее, а почему не разместили в наших соцсетях, а можно еще вот там было использовать... Пометки "реклама" почему-то не нашлось ни с первой, ни с десятой попытки. И оказалось, это не реклама. Это просто в реальности у какого-то человека на кухне стоит наш (ха-ха) гриль, на котором человек готовит и просто это снимает. И это прямо-таки открытие. Приятное, классное, но открытие!

Одна из моих самых любимых песен у abba (да, мой психологический возраст не двадцать восемь, а шестьдесят восемь) – это angeleyes. Я люблю, на самом деле, практически все и не в последнюю очередь за их нереальный смысл: я правда не знаю, как можно было делать такую музыку, которая с одной стороны просто классная поп-музыка (остающаяся и через десятилетия актуальной), а с другой – делать ее с такими словами, в которых смысла больше, чем в некоторых романах в три тома. Sometimes when I'm lonely I sit and think about him And it hurts to remember all the good times When I thought I could never live without him And I wonder does it have to be the same every time? И я долго, очень-очень-очень долго, задавалась этим вопросом. Всегда будет так больно, так плохо, так обидно и вообще вот ТАК? Вчера на собственный вопрос я ответила. Нет. Не всегда. Нет. Это пройдет, а ты, Настя, даже не заметишь, просто будешь идти, рассказывать какую-то забавную и милую чушь близкому человеку, и в момент окажется, что больше не больно. Оно больше не ранит, не разрушает, не оставляет вывернутой наизнанку и не кровоточит. Маленькая тихая светлая грусть. Грустно, да. Не больно, нет. Так что, нет, not the same every time.

Коллега на работе: ну что, среда – маленькая пятница, ты тусишь? Мы с постатейным комментарием к закону о рекламе: ага, отличная тусовка, рекомендуем!

Вообще тут должно быть нытье о том, что сегодня был не день, а испытание на прочность. Из тех понедельников, когда ты приехал даже нормально (10:05, я считаю, это вовремя!), но оказался в эпицентре пожара. ВСЕМ ВСЕ НАДО. СРОЧНО. ОЧЕНЬ СРОЧНО. В целом, если не считать собирающихся веток в переписке, у меня было всего девятнадцать писем, в пятницу я насчитала тридцать одно... Но нытья не будет. Завтра поеду в офис к девяти утра (точнее, попытаюсь) и мы еще посмотрим, кто кого. Или я маркетинг, или маркетинг меня. Ну или, на крайний случай, нервный срыв нас всех🌚

Ехала сейчас в трамвае с работы (да, в одиннадцатом часу вечера и что вы мне сделаете) и пыталась как-то уложить в голове, что ровно десять лет назад, день в день, у меня был последний звонок. Я тогда очень смеялась, что судьба попыталась отжать у меня целых два школьных дня – в тот год в школу мы пошли 2 сентября, потому что первый день выпал на выходной, и то же самое произошло с последним звонком. И это так странно. Ужасно странно. Вот до сих пор, да, прямо до этого самого дня, когда я взрослая и самостоятельная, с образованиями и карьерами за плечами принимала сегодня целый день ответственные решения и работала работу – где-то внутри я все равно отчаянно восемнадцатилетняя. Я обожала школу. Не саму школу как таковую, конечно, но тот мир, который мы там разделили, я обожала до дрожи в коленках. Всегда раз за разом повторяю, что абсолютно счастлива была трижды и вот один из разов пришелся как раз на тот момент, когда мы заканчивали школу. Don't get me wrong, как говорится, я не хочу вернуться в это время, я не хочу, чтобы мне было восемнаднацать, и наверное, положа руку на сердце, я уже не скучаю по этому времени. Разве что испытываю светлое чувство ностальгии о том, как той, которой я была, было там тогда хорошо. И я просто так четко все это помню. Так явно, словно какие-то отрывки произошли вчера-позавчера, помню в деталях, моментах, чувствах и ощущениях, словно этот день застыл мраморным изваянием в памяти и прошедшие годы ни капельки его не подстерли. Десять лет, как ни крути, это срок. ЦЕЛОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ. Когда мы встречали рассвет на набережной Невы (всегда думаю об этом моменте, когда смотрю на спуск у Лебяжей канавки), ели сахарную вату (я даже фотографии еще нашла!) и смотрели на разведенные мосты, мы вряд ли думали о том, что когда-то настнет день, в который можно будет сказать "это было десять лет назад", потому что казалось, что мир навсегда останется здесь и сейчас, растянувшись в одно большое "всегда". Просто иногда вечность – это лишь один момент. И этот – безвозвратно ушел.

Единственное, о чем я могу думать, после последних полутора недель, это то, что вечером я пойду на массаж. Буду лежать и у меня в голове не будет ни одной мысли. Совсем. Будет просто блаженная и тихая пустота. Благодаря единому ежемесячному абонементу Фитмост можно сразу увидеть все свободные места и записаться в ближайшее без каких-либо сложностей в пару кликов через приложение. Очень просто и удобно! С моим промокодом AMNASTIIA вы сможете попробовать абонемент и получить скидку 20% 🤍 А ещё у фитмоста есть подборки студий, где можно открыть для себя что-то новое и интересное!

Меня очень редко цепляют какие-то названия. Ну правда. Это, конечно, побочный эффект маркетинга: я уже столько всего видела, что обычно даже оригинальная оригинальность не задерживает на себе мое внимание, но фраза dreamers become doers привлекла мое внимание. И прямо-таки зацепила – мечтатели становятся творцами. Мне кажется, что так назвать место, где делится эмоциями, чувствами и знаниями, мог только человек, которому, с одной стороны, не чужды стратегии и развитие, а с другой – творчество и полет фантазии. Оля Бастрон, которая как раз-таки этот человек, полтора живет в эмиграции, полгода как переехала из Коста-Рики в Буэнос-Айрес: показывает его через призму себя и мира вокруг себя и вот таких историй, где от восторга кружится голова. Она запустила подкаст про эмиграцию, успела открыть-закрыть офлайн-бизнес и в этом волатильном мире смогла выстроить устойчивый бизнес в роли коуча и стратега по развитию блогов для профессионалов креативных и помогающих профессий. Оля дает стратегические сессии по развитию блога (можно заглянуть и успеть в мае!), как человек из сферы (больше пятнадцати лет в менеджменте культурных инициатив, ‌проектов в образовании, искусстве и моде), она дает классные инструменты, основанные на своем опыте, взгляде со стороны и знаниях. При этом помогает и поддерживает, потому что важно не только выполнять задания, но и успевать жить жизнь, у Оли получается ловить этот хрупкий баланс – смотрите, какие классные семейные традиции они бережно хранят дома. Если вам хочется совмещать красоту в мелочах вокруг вас, свои взлеты и падения жизненного пути с сильными сторонами и доносить смыслы проиходящего через блог, то советую вам делать это вместе с Олей🤍

Ехала сейчас с работы (напомню еще раз, как я ненавижу все эти праздники по четыре дня выходных) и планировала, как я буду жаловаться. Пусть даже сама не понимаю на что, потому что фактически ну даже и не на что, просто все не так, хотя ответа на вопрос "а как?" у меня самой нет. Как-то вот так, но не так. Капризная восьмилетка внутри дует губы и обижается, а трезвомыслящая двадцативосемилетка говорит: иди ты спать, господи, целее психика будет. И в кои веки послушать хочется вторую. Взрослею наверное. Хотя на ночь и поплачу в духе восьмилетки. На всякий случай.

Знаете, вот некоторые наши решение кажутся мелочью, незначительной деталью, тем нечто, что происходит вокруг нас и с нами каждут секунду, а на проверку оказывается эпохальным. Много лет назад, точнее целых шесть с половиной, мама моих близких подруг привезла нам из Израиля по красной нитке. Настоящие нитки со Святой Земли, не вот эту тонкую ерунду, которая рвется сразу в руках, а буквально сплетненные из множества ниточек браслеты. Отдала со словами, что по легенде, тебе должен завязать ее на руку человек с чистыми помыслами, а ты должен загадать заветное желание, и как только нитка развяжется, оно сбудется. Она привезла пять штук: каждой из подружек, что случилось с нитками у девчонок они уже и не помнят, но моя, которую мне завязали в ноябре 2017, прошла огонь, воду и медные трубы. Я до сих пор помню тот грустный осенний день, как отлично помню и то желание, что загадала, когда она вязала узелок. Наверное, такое можно загадать, только когда тебе двадцать один. Когда ты юная, отчаянная, когда твой безумный страх встречается с такой же безумной любовью, и кажется, у тебя есть так много сил, чтобы заставить мир играть по твоим правилам. А еще у тебя есть безграничная в это вера, которая возможно даже затмевает все остальное, потому что эта непоколебимая вера способна не просто сдавать два десятка зачетов в одну сессию, она споосбна двигать с места Альпы и заставлять делать невероятные вещи. Я ничего этого не знала, но загадывала и желала так сильно, что, казалось, весь мир пошатнется под моей мечтой. Красная нитка на левом запястье стала моим талисманом. Она пролетела со мной три континента, десяток стран, купалась в нескольких океанах, сдавала госэкзамены и диплом, устраивалась на работу, я крутила ее на запястье, когда делала прививку в Майями, когда стояла в очереди на паспортный контроль в аэропорту Эль Прат, когда рыдала, сползая по стенке, после разговоров по телефону. Мама сто тысяч раз шутила: это не нитка, это канат какой-то, как такая может разорваться. У меня не было ответа, у меня просто было какое-то одержимое убеждение, что так будет. Почти семь лет – было вот так. Почти целая жизнь, представляете. Столько всего в этом мире успело поменяться и измениться навсегда, рушился мой мир, мои мечты, вся моя жизнь – а эта нитка была со мной. А буквально пару недель назад, в один обычный, ничем не примечательный день, в том плане, что это был день, в который я как и всегда сидела и стучала по клавиатуре на работе (и не было ничего вроде низвергающегося грома, лавы или землетрясения), я уронила взгляд на запястье и меня придавило бетонной плитой осознания – я больше не верю. Не верю в это желание, не верю в эту мечту, не верю в этот образ. Мне вообще это больше не надо. Столько лет было надо, очень надо, а теперь нет. И нет, нитка не развяжется, сколько бы я не верила и сколько бы не шутили на эту тему. Ко дню рождения у меня на левом запястье появился браслет. В день рождения утром – еще один. Избавиться от нитки, правда, казалось, смерти подобным – я с ней срослась, приросла кожей к этому красному ободку, который прошел со мной столько лет и был рядом, пока я из студентки политеха превращалась во взрослую женщину. Просто не представляла себя без нее, глупость же, ну честно. Смотрела на узелок, который сплющился и склеился за эти годы, и где-то очень далеко в голове витала мысль, что развязать такое невозможно, только отрезать. Наверное, в духе голливудских фильмов стоило взять большие ножницы, разрезать нитку и хохотать как Малифесента, но... жизнь – совсем не голливудское кино, уж это я выучила точно. И в день рождения, когда от шампанского голова кружилась, как бешеная карусель в парке атракционов, оказалось, что за хвостик узелка стоило только потянуть. Я-то думала, что придется часами распутывать, резать, пилить, не знаю. А нужно было всего лишь потянуть и нитка развязалась, оставшись у меня в руках. Как по волшебству, только безо всякого волшебства, желание, которое я загадала в двадцать один опало мне в руки в двадцать восемь. И не сбылось. И это так ново, что я даже не знаю, что с этим делать.