ЗДЕСЬ БЫЛ МАЙК

Ох какой Ленинград на работах Александра Семенова.

История по горячим следам. Магазин. Мальчик лет семи: - Мама, такой корм нашему коту подойдет? (Женщина, не отвлекаясь от чтения какой-то этикетки): Да, подойдет. (Через паузу, тем же тоном). Только у нас нет кота.

В шестидесятые в магазинах можно было купить вот такую фарфоровую статуэтку. «Мальвина и Артемон». Мальвина слеплена с Нины Маркевич, подруги Роальда Мандельштама (в некоторых источниках ее называют женой). Статуэтку создали Трауготы, Георгий и его сын Александр. Александр Траугот дружил с арефьевцами, с Мандельштамом. У Нины Маркевич действительно было прозвище «Мальвина». Так и увековечили подругу поэта в фарфоре. Фотографии Маркевич я искал и не нашел, судьба ее неясна - кроме того, что жила в Петергофе и умерла в девяностые. Кто она, что за стихи писала сама - не знаю. «Кокетничала с его (Роальда) приятелями, иногда покидала его в самые такие моменты, когда ему нужнее всего была поддержка, куда-то убегала и не появлялась долго. Была такая своевольная, такая кошка, гуляющая сама по себе» - из воспоминаний. Если у вас вдруг есть такая фарфоровая статуэтка, знайте - на вас смотрит подруга Роальда Мандельштама.

Пару месяцев назад здесь в комментариях мне - и не только, наверное, мне - кто-то советовал послушать «Воробьиную ораторию» Курехина в исполнении оркестра Иоффа. 16 июня, в день рождения Сергея Анатольевича, наконец, послушаю - на «Стереолете». Там еще будет - и 15, и 16 июня - инсталляция Doping Pong «Затерянный мир Сергея Курёхина». Меня это лично интересует мало, но вот «Времена года» из курехинской «Оратории» - да, очень.

Городок в своих лучшей форме - когда в шаге от Регины Дубовицкой, но получается Мистер Бин. К тому же ранние «Городки» - это фиксация уходящей ленинградской жизни и ленинградских персонажей.

Гурьянов о Цое: Я так однажды аккуратно его постриг, но ему не понравилось. Белая рубашка, галстук - это не его стиль, потом мы уже больше к этому не возвращались. Жаль.

Прощались. Хлопал мокрый тент. Она — бог знает. Он — студент. Его — бог знает. Её — Катя. Куда он уезжал — бог знает. На пристани томился катер, и мордой тыкался в сваи. Геннадий Алексеев. Прекраснейший, любимейший.

Лингвист Игорь Дьяконов вспоминал свою последнюю встречу с поэтом Аликом Ривиным. «Он вылетел со страшным матом из соседнего Института галлургии, куда пытался продать для экспериментов мешок кошек. После этого он зашел в библиотеку, повесил мешок с кошками на крюк в гардеробе и поднялся в читальный зал». Институт галлургии в сороковые находился на Тифлисской, впритык к библиотеке Академии наук. В читальный зал которой Ривин, собственно, и отправился. БАНя - на первом снимке, Институт галлургии - на втором. Ну и портрет Ривина работы Петровского. Снимков поэта не осталось.

Прекрасные работы Андрея Крисанова.

Заблудовский в книжке, посвященной «Секрету», рассказывает, что однажды группа вышла на сцену 10 раз в течение одного дня. Это было не 10 полноценных концертов, но и не 10 выходов с одной песней. Дело было в Риге; «Секрет» выступал в программе Ленинградского мюзик-холла и в тот же день в первом отделении концерта «Машины времени». Сыграв шоу мюзик-холла, парни ехали на концерт «Машины», выступали, ехали обратно. У мюзик-холла и у «Машины» было два концерта за день. Вот «Секрет» и мотался туда-сюда по несколько раз. Как таким образом набежало десять выходов, я не понимаю. Но еще что. «Опять врет. Не десять, а шестнадцать» - комментарий тогдашнего директора «Секрета» к словам Заблудовского. Шестнадцать.