Почеркушки от Shakal

Вот такие результаты, спасибо всем кто принял участие ^_^ Извиняюсь за задержку результатов.

Думаю начнём наш интерактив! Опросы продлю до 19:30 по мск! 😉

Ребятки, давайте устроим интерактив? Я провожу опросы, где выбираете пейринг и время, когда происходит взаимодействия между героями (будь то 19 век или 20). Как вам такое? Нужно же как-то разнообразить посты на канале 😰

Буду рада фидбэку, потому что постаралась над этим драбблом.

Ростов/Нахичевань на Дону. Поддержка, современность, открытый финал. *** Ростов закатил глаза. Наринэ маячила перед ним на протяжении нескольких, тянущихся словно резина часов. То вальяжно присаживалась перед ним, закинув ногу на ногу, то игриво сбрасывала лямку чёрной будто бы на размер меньше, чем нужно майки. Можно было подумать, что она его соблазняет если бы он знал её хуже, чем знал сейчас. — Хватит! — рявкнул он на неё. — Прекрати! «Что прекратить?» спросила девушка, таким тоном, будто действительно не понимает, что делает с ним. Лёша заскрипел зубами. Махнув рукой в её сторону, словно Он пытался ударить, хотя знал, что лучше прирежет себя, чем поднимет на неё руку. Он знает её с рождения. Она всегда была той единственной, кто был с ним несмотря ни на что. «Ты меня иногда пугаешь…» Лёша усмехнулся. Конечно, конечно, он пугает Наринэ. Как она может не испугаться, когда он доводит до немого ужаса самого себя. — Я так больше не могу, слышишь меня?! — говорит он ей, на что она только хлопает своими ресницами, смотрящими чуть вниз, превращая её в сказочную, нереальную своей красотой куклу. — Уходи. Она молча подходит, смотрит ему в глаза, так как умеет смотреть только она — с материнской, вместе с тем девичьей любовью. Ростов, смотря в её глаза, хочет наклониться и поцеловать в такие манящие губы. Одергивая себя, он отворачивается. — Почему ты просто не уйдёшь? — спрашивает Ростов, не узнавая свой наполненный какой-то никчёмной жалостью голос. — Из-за тебя, только из-за тебя все мои проблемы! Он резко поворачивается к ней лицом. Нахичевань молча, терпеливо его выслушивает, как всегда, впрочем, здесь не было новизны. — Из-за тебя, — он подошёл ближе, ткнув длинным белым пальцем ей в грудь, — меня бросил Дарен! Из-за тебя, — теперь он толкнул её ладонью в плечо. Она сделала шаг назад, сохраняя равновесие, чудом не падая. — от меня ушли все, все друзья. И это только твоя вина! Она сжимает губы в тонкую полоску от досады. Сглотнув, и поправив каштановую прядь длинных волос, она удивительно спокойно сказала: — «Мне очень жаль…» Лёша рассмеялся, едва сдерживая слёзы. — Тебе жаль? — передразнил он её с истеричной, почти злобной усмешкой. — Тебе жаль? Тебе не может быть жаль, ты целенаправленно рушила мою жизнь. Все эти гребаные года, и по сегодняшний день! Он запнулся, глотая всё то что хотел ей сказать. Он кричал на неё, ругал, требовал её уйти, но в глубине души, он не хотел и боялся, что она и вправду сделает так как он просит и уйдёт. Исчезнет из его жизни, оставляя совсем одного. Ростов просто не мог позволить себе остаться наедине с собой. И без неё, существование потеряет всякий смысл. Наринэ тем временем подошла ближе, с нежностью проведя пальцами по его щеке. У нее руки всегда были холодными, будто бы она только что зашла в дом с мороза, даже знойным летом. — Я даже поцеловать тебя не могу. — сказал Лёша, чувствуя, как внутри от осознания этой мысли всё сжимается и переворачивается. «Но ты можешь,» заверила она его. «Ты можешь, и я жду этого Лешенька, жду…» Она берёт его за руку, и прижимает его ладонь к своей груди туда, где под кожей и рёбрами должно биться сердце. Но даже надавив ладонью сильнее, он его не чувствует. Лёша качает головой. Может быть, эти ублюдки из больницы правы? Её нет? У живого олицетворения должно, просто обязано биться сердце. У него сейчас бьётся быстро, от страха того, что правдивость их слов действительно возможна. Наринэ, заметив сомнение в его глазах, с нежностью присущей только ей и никому больше целует его в уголок губ. «Но они не правы!» с твёрдой уверенностью в голосе говорит она, обхватив его лицо холодными руками. Лёша и сам не замечает, как льнёт к её прикосновениям, поворачивает лицо так, чтобы его губы коснулись кожи её ладоней. «Я здесь, перед тобой. Я рядом, ты прикасаешься ко мне, можешь поцеловать меня, если захочешь. Даже если ты ударишь меня, я всё равно буду с тобой, потому что я нужна тебе, Лешенка.» Она говорит спокойным, успокаивающим голосом, и он кивает, смотря на неё сверху вниз, опускается на пол, и она опускается на колени вместе с ним.

«Я твоя Лешенька, вся твоя.» От этих слов, у него теплеют щёки. Ростов нервно облизывает вдруг пересохшие губы, и тянется к ней за очередным поцелуем. Возможно, что они и не правы вовсе. Ведь правда, как может тот, кого не существует так нежно целовать? Как может прикасаться с такой любовью, будто бы он весь смысл её жизни, если её на самом деле нет вовсе. «Ты веришь мне Лёша?» спрашивает она, хотя и так уже знает ответ на свой вопрос. Он всегда верил ей. Даже когда требовал её уйти, он верил, что она не оставит его. Что будет рядом с ним, несмотря ни на что. И она была. Сначала просто лежала рядом с ним на полу, говоря о какой-то ерунде. Даже после того, как его ударил током по вискам Костя, она была с ним. Ласково гладила по голове, нашёптывая ему слова утешения. Этот ублюдок, и его помощнички просто пытались сделать его жизнь в этой треклятой больнице невыносимее, в то время как она её скрашивала, делала ярче. Теперь Ростову стало стыдно. За то что просил, умолял, с возрастом начал требовать её оставить его в покое. Она не могла не быть настоящей. Он не сошёл с ума. «Ты не сошёл с ума…» подтвердила она, прижавшись носом к его ключице. Ростов не смог не обнять её. — Когда я проснусь, — спросил он сонным голосом. Едва видя её сквозь полуприкрытые веки, он заметил, как она рисует круги на его груди. Удивительно, но прикосновения к своей коже он не почувствовал. — ты будешь со мной? Ответом ему послужил очередной поцелуй. Сладкий, и совсем невесомый. Засыпая, он услышал, довольно громкий, будто в шаге от него голос. — У парня совсем крыша поехала, а? — Да, к сожалению, Матвей Борисович, одной шоковой терапией здесь очевидно не обойдёшься, — сказал Костя, хотя в его голосе, излишне мягкосердечный для Томска не услышал ни капли сострадания, или жалости. Только расчётливое холодное злорадство. Смотря на него, Матвей почувствовал, как по спине бежит неприятный холодок страха. — Несите орбитокласт коллега, и попросите сестёр подготовить операционную, будем проводить лоботомию. Думаю, вам понравится это Матвей Борисович, вы когда-нибудь присутствовали на этой прелюбопытной процедуре? Спросил Костя жизнерадостным, почти счастливым, не лишённым мрачным превосходством тоном. Матвей поправил галстук на шее, внезапно показавшийся ему слишком тугим. — Нет Константин Петрович — сказал он, сглотнув вставший поперёк горла тон. — Ещё ни разу. — Не имели удовольствия, да? Какое упущение, ну-ну, мы это обязательно исправим. — Сказал Екатеринбург, поставив незримую жирную точку в конец предложения. Но Томск разобрал тихий, почти злобный смешок: — Паршивца из ЮФО всё равно следовало проучить. Матвей Борисович остановился. За Екатеринбургом он дальше не пошёл. Вернувшись к камере с железной дверью, он заглянул через узкое окошко во внутрь. К обшитой толстыми матрасами стене прижался молодой человек, положив руку себе на грудь. Не знай Томск точно, что там, в камере для буйных никого кроме пациента под номером «32» нет, он бы решил, что Ростов обнимает кого-то… #драбллишки

И да, я живее всех живых 💪🏿 Просто сейчас нахожусь в деревне где нагружают работой и времени на писанину категорически мало. Через два часика постараюсь выложить зарисовку 😰