я книгоноша

Обещал — отсканировал, вот вам «Любовь Юрия Коротеева». Схватил у букиниста исключительно из-за отчаянной обложки, стало интересно, чего ж это за любовь такая черно-зеленая, надрывная, при полной луне. Читаю теперь и радуюсь — не прогадал: герои в рассказах действительно мучаются, все мрачно и тягостно. Вскоре, как закончу, расскажу подробнее. Делитесь впечатлениями, если обгоните! Файл в комментариях.

Колхозная готика: счетовод гибнет страшной смертью, и его скрюченные пальцы тянутся к горлу молодой конторщицы (из книги «Любовь Юрия Коротеева», отсканирую непременно).

Прочел патанатома Хромченку во время сегодняшних разъездов за собачьим кормом. Занудноватая, но в общем приятная книжка, дотошно рассказывает, как врачи учились отличать пятна человеческой крови от крови животных, определять ее группу и резус-фактор, по черепам и костям опознавать убитых, сличать оружие с ранами, которые оно нанесло. Такой базовый экскурс в криминалистику. Первую главу автор построил вокруг убийства Федора Палыча Карамазова, а по ходу дела ссылался на так и не раскрытую гибель любовницы Сухово-Кобылина и на Шерлока Холмса. Думалось, он и остальную книгу построит с опорой на литматериалы, но Хромченке это быстро надоело, и дальше в книге рассматриваются уже реальные дела. Разумно было бы дать автору в подручные какого-нибудь журналиста или писателя, чтобы отредачить текст, однороднее его сделать. Ну, чем богаты, тем и рады. Повеселила история, как ради того, чтобы поймать браконьера, медику дали право убить редкое животное и сличить его с найденным мясом. А еще как анатомы помогли вывести на чистую воду мошенника, который хотел страховку за свою смерть выцыганить. А еще еще как на залитом кровью платье исследователи выявили незаметные следы спермы — с помощью экстракта картошки («…картофельному соку ничего не страшно, ничто ему не мешает — ни выделения, ни особенности материала вещественных доказательств»). Вот еще пара примечательных фрагментиков: «По оставленному на голове убитого следу, сравнив его с экспериментальными следами, полученными от орудий, бывших в тот роковой момент в руках Петра и отца по­гибшего, эксперт установил, что смертельное ранение могло быть нанесено мотыгой, которую держал в руках отец Василия, и не могло — палкой Петра...» *** «Люди улыбаются или хмурятся, позируют с папи­росой или снимая очки, подмигивают и даже высовывают язык — короче говоря, держат себя совершенно свободно, нестерпимо вольно». *** «"На долгую вечную память, — было написано на обороте, — от друзей (имена и фамилии). Пусть волны огненного моря не смоют память обо мне, пусть на па­мять вам останется неподвижная личность друзей". На одну из "неподвижных личностей" указывала стрелка. Это и был Петров».

Симпатичная научно-популярная брошюрка советского патологоанатома. Украшена отменными иллюстрациями. Рекомендуется для вдумчивого перелистывания. Файл в комментариях.

Специально для ваших бессонных глаз — итог поездки в РГБ: фотокопии замечательных поэтов Николая Дементьева и Михаила Тимофеева-Терешкина (упоминал их в отзыве на «Уткоречь»), а также устрашительной пропаганды военных лет. Архив со всеми делами в комментариях. За фотографии первого дементьевского сборника от всей души благодарю Аню Слащеву.

(окончание) Полет фантазии Пилсберга все же ограничен: режиссеру приходится считаться с планами Крэба и подлаживаться к нему. Нужно, чтобы склонная к побегу крылатая девочка сидела в клетке, а не шлялась по съемочной площадке? Ну что ж, так будет даже эффектнее! Вы решили скормить троих черепашек змее? Я, конечно, рассчитывал на квартет героев, но и одного будет достаточно… Напоминает взаимодействие советских режиссеров с компетентными органами — когда нужно было (пред)угадывать, что, кому и почему понравилось или не понравилось, и редактировать изо всех сил. И, как и советский постановщик, Пилсберг тоже надеется, что на монтажном столе восстановит власть над фильмом. Тут его ожидает фиаско: черепашки не только не дают ему снять задуманный шедевр, но и оставляют на необитаемом острове вместе с лишившимся волшебного жезла Крэбом и Шредером. Киногрезы развеялись, злодеев, если они не соберутся с силами, ждет голодная смерть: герои тут же улетают на полугодичные космические гастроли, никто больше об острове и его невольных насельниках не знает. Осталось отметить странное: ближайшие соратники черепашек, Сплинтер (у которого, оказывается, «лисья морда») и Эйприл, черти как обращаются с героями. Сенсей почему-то не хочет, чтобы черепашки ввязывались в историю с Крэбом. Для этого он выводит из строя телевизор, чтобы они не узнали последних новостей, и просит вместо приключений посидеть дома, поупражняться. А Эйприл так прямо ущемляет Рафаэля — мол, ты здесь никто, животное, про права и не заикайся: «— Мы живем в демократической стране! <…> Мои права защищены в Билле о правах человека! — Но ты не совсем человек, милый Рафаэль, — с улыбкой возразила Эйприл. — А Билля о правах мутантов Конгресс США пока не принимал. Поэтому я вправе мешать твоим оккультным занятиям».

ЧЕРЕПАШИЙ МАРАФОН. ЧЕРЕПАШКИ-НИНДЗЯ НА ОСТРОВЕ ЧУДОВИЩ «Остров чудовищ» — аккуратно сочиненная книжка, плагиата я в ней не заметил. Если есть, значит, его подточили и пригнали к основному тексту так, что не придерешься. А вот культурные отсылки в наличии: роль неглавного злодея выполняет самовлюбленный режиссер Пилсберг, который снял два фильма ужасов про динозавров и жаждет сделать третий. Как раз его линия в книге, на мой взгляд, самая перспективная для обсуждения. Вернусь к ней чуть позже, когда размечу основной сюжет. Жил да был добрый профессор Клос и его дочь Солли. Он построил космический корабль-цирк и летал с ним от планеты к планете, устраивал веселые представления с диковинными зверями. Доверчивостью старика воспользовался преступник Крэб: он пробрался на корабль и выкрал у Клоса волшебный жезл. Жезл может превращать что и кого угодно в кого и что угодно, зомбировать — в общем, это всесильный инструмент. Он работает на накопленной психоэнергии, только профессор пользовался доброй, а Крэб, разумеется, злой. Он сделал ученого двухголовым клоуном, его дочери имплантировал крылья, цирковых зверей озлобил. Теперь он мотается по галактике и копит энергию ужаса, которую источают зрители новых изуверских шоу. Копит, разумеется, чтоб рано или поздно захватить власть над миром, других задач у черепашьих врагов обычно не бывает. На корабль пробираются черепашки и делают вид, что мечтают попасть к Крэбу в услужение — чтобы под шумок обезвредить его и освободить пленников. Микеланджело вдохновенно врет: «Мне и моим друзьям надоело защищать порядок и справедливость <…>. В печенках у нас уже сидит эта доброта и миролюбие. Мы захотели жить в свое удовольствие. И поэтому больше не сражаемся ни с кем. Даже если весь мир отправится в тартарары, мы даже бровью не поведем». Этот спич не так уж далек от истины, как хотелось бы черепашке: в начале книги оказывается, что товарищи Микки с головой ушли в новые хобби и прекратили бороться за справедливость. Леонардо стал игроманом, Рафаэль осваивает белую магию, а Донателло день-деньской лупит глаза в фильмы про динозавров. Удивительно, но это его увлечение никакой роли в дальнейшей книге не сыграло и на него толком не ссылались, хотя как раз с динозаврами и вообще всякого рода чудищами они столкнулись лицом к лицу. (Кстати, подписав контракт с Крэбом, герои ненадолго становятся коллегами со Шредером, который нашел себе нового работодателя. Видно, Крэнг его окончательно допек, но, чтобы легче привыкалось, он выбрал хозяина с похожим именем.) На корабль по случайности попадает уже помянутый Пилсберг. Он восхищен видом монстров-слуг Крэба и предлагает ему снять блокбастер с этими актерами. Злодей-инопланетянин согласен: вместо того, чтобы затевать утомительную войну с человечеством, он планирует посредством кино запугать всех на свете. У Пилсберга та же задача, но объясняет он ее оригинальнее. По теории режиссера, покой ведет к «ожирению души», поэтому «люди должны трястись», их нужно регулярно вводить в ситуации стресса. Себя Пилсберг поэтому считает спасителем, а не негодяем. Значительный фрагмент книги посвящен обсуждению сценария будущего фильма. Пилсберг живописует перед Крэбом и Шредером сцены в традициях эксплуатационного кино (Красивую Девушку раздирают на части Страшные Чудовища, Отважные Герои сражаются с Абсолютным Злодеем). Фильм должен беспощадно бить по нервам, никаких полутонов, переживания предельны. В этой сценарной импровизации автор устами Пилсберга раскрывает внутреннее устройство самой черепашьей книги. Она так же высосана из пальца и собрана из штампов, но маскирует это с помощью деталей, диалогов, характеристик. Задумка Пилсберга уникальна, он готовится снимать гибридную картину — игровую, поскольку его герои искусственно введены в выдуманный сюжет и должны вести себя соответственно — и документальную, поскольку погибнут по-настоящему. Это беспощадная суть киноискусства: режиссер полностью владеет актерами и ставит их в невозможные для жизни условия ради зрелища. (окончание см. ниже)

Японофилам и японофилкам в подарок — толстенный двухтомный роман Яэко Ногами «Лабиринт». В издательском предисловии про него говорят: «По широте охвата жизненных явлений и исторических событий, глубине социального и психологического анализа и значительности художественных обобщений "Лабиринт" может быть назван романом-эпопеей». Так, значит, и назовем. Отсканировал специально для канала моей дорогой сердцу соратницы Анны Слащевой. Файлы в комментариях.

Техника пития из книжки «Черепашки-ниндзя на острове чудовищ»:

— Не пойти ли нам в столовую и не пропустить ли по рюмке? — Ненавижу рюмки! — Уж не хотите ли вы сказать, что не пьете? — Ещё чего! Но до рюмок я никогда не опускался. Рюмками пьют только бездари. А я всё-таки гений. Я пью на выдох. — Это как? — Оригинально? Я все делаю оригинально. На выдох — это значит, что я пью за один раз столько, насколько хватит дыхания...

Свели дружбу с книжником Алексеем, он одарил меня за деньги двумя редкостными книжками НОМГЛУМЛИТа. Одну, «Рельсы и шпалы», прочел в самом подходящем для этого месте — в метро, а потом в электричке до Подольска. Книжка в жизнерадостно-идиотическом стиле региональной советской журналистики повествует преимущественно о ЧП на ж/д-путях и поблизости. От таких пародийных книг обычно ждешь унылых, многократно повторенных шуток, но «Рельсы и шпалы» не таковы. Автор, Александр Ливер, регулярно обманывает ожидания, прерывает сюжеты на самых интересных местах, сворачивает на псевдофилософствование, бьет откуда не ждали — в общем, вдумчиво издевается над жанром. Получил невероятное удовольствие, над некоторыми новеллами прилюдно хохотал. Для затравки вот история в духе анекдотов категории Б: «ХОРОШИЕ ОТНОШЕНИЯ Как-то раз, по дороге со станции, зашел сын домой к матери. Она ему и говорит: — Заходи, сын, в дом, сын. Садись, сын, за стол, сын. Пей, сын, водку, сын. А тот и рад». Рекомендую приобресть книгу у Алексея!