Субъективная журналистика

Настроение: Михаил-спун-Булгаков. «Английское слово spoon — ложка — ему понравилось. — Я люблю спать, — сказал М. А., — значит, я спун». Из воспоминаний Любови Евгеньевны Белозерской

Лучший, на мой взгляд, способ борьбы со столичным пеклом придумал Пушкинский музей — ежедневно в самое жаркое время, с 12:00 до 16:00, в прохладных залах постоянной экспозиции Галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков можно увидеть картины Клода Моне, Пьера Огюста Ренуара, Эдгара Дега и другие произведения бесплатно. Акция «Импрессионисты вместо жары» продлится до 21 июля — срочно в тающий под солнцем #блокнот

Позвольте увлечь вас историей: «дворцы пьяноблудия» и «вакханалия веселья» — скетинг-ринги в царской России. Мода на скетинг пришла в Российскую империю в начале ХХ века — аристократы, увлёкшиеся этим спортом за границей, повально цепляли на ноги роликовые коньки и заражали новомодным увлечением друзей. В 1910 году на Кронверском проспекте в Петербурге инженер Владимир Татаринов открыл первый скетинг-ринг, а чтобы разрекламировать новое заведение и привлечь публику, основал тематический еженедельник с пачкой известных авторов в составе редакции: Куприным, Аверченко, Блоком, Маршаком. Вскоре в Петербурге стали открываться и другие роллердромы. «Оборудованные по последнему парижскому образцу» катки на Марсовом поле, Невском и Каменноостровском проспектах — конкуренция росла, прибыль падала, а владельцы соревновались в изобретательности: придумывали костюмированные представления, соревнования, seances de gala. В 1911 году на скетинг-рингах начали продавать шампанское, и из дворцов спорта они стали превращаться в «дворцы пьяноблудия», а также регулярно гостить в криминальной хронике. Мода на скетинг-ринги прожила всего несколько лет — в 1913 году закрылись последние заведения на Марсовом поле и Невском — зато сохранилась в качестве отражения атмосферы эпохи. Пример из «Хождения по мукам» А. Толстого:

«Из хрусталя и цемента строились банки, мюзик-холлы, скетинги, великолепные кабаки, где люди оглушались музыкой, отражением зеркал, полуобнаженными женщинами, светом, шампанским».

Арбузы уже можно есть? Джек Николсон в объективе Вилли Риззо, 1970-е

Шла домой в гипергнусном настроении, и тут посреди дороги мне попадается он — треклятый самокат, не сосчитать сколько раз чуть не убивший меня за этот сезон. И так мне захотелось его шлёпнуть! Дала волю внутреннему абьюзеру и шлёпнула по рулю. Мало того, что отбила себе ладонь, так ещё и визгливое назидание в ответ получила: «не толкайтесь, пожалуйста». Они ещё и пререкаются!

«Ох, лето красное! любил бы я тебя, Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи. Ты, все душевные способности губя, Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи; Лишь как бы напоить да освежить себя — Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи, И, проводив ее блинами и вином, Поминки ей творим мороженым и льдом». Отрывок из стихотворения «Осень» А.С. Пушкина, 1833

Ещё одно слово в копилку любимых: бонбоньерка, изящная коробочка для конфет (от фр. bonbon — конфета), о которой я вспомнила благодаря Дому Фаберже. Вот такой экземрляр в форме яшмовой головы бульдога с бриллиантовыми глазами и золотым ошейником в качестве иллюстрации. Мастер: Михаил Перхин, конец XIX века

Замороженное происшествие на улицах Нью-Йорка. Who's Fooling Who by William Milnarik, 1949

#cheers

Валентинка-паутинка из коллекции The Metropolitan Museum. Спираль из бумаги, тонкая нить, а в серединке — секретное послание. Символика тайных сообщений и желаний всегда была частью языка любви, что объясняет популярность этих валентинок в XVII-XIX веках. Anonymous, 19th century, The Metropolitan Museum of Art.