brodsky.online

Чем больше путешествуешь, тем сложнее становится чувство ностальгии. Во сне, в зависимости от мании или ужина, или того и другого, либо преследуют нас, либо мы преследуем кого-то в закрученном лабиринте улиц, переулков и аллей, принадлежащих одновременно нескольким местам; мы в городе, которого нет на карте. Паническое беспомощное бегство, начинающееся чаще всего в родном городе, вероятно, приведет нас под плохо освещенную арку города, в котором мы побывали в прошлом или позапрошлом году. Причем с такой неотвратимостью, что в конце концов наш путешественник всякий раз бессознательно прикидывает, насколько встретившаяся ему новая местность потенциально пригодна в качестве декорации к его ночному кошмару. Лучший способ оградить ваше подсознание от перегрузки — делать снимки: ваша камера, так сказать, — ваш громоотвод. Проявленные и напечатанные, незнакомые фасады и перспективы теряют свою мощную трехмерность и уже не представляются альтернативой вашей жизни. Однако мы не можем все время щелкать затвором, все время наводить на резкость, сжимая багаж, сумки с покупками, локоть супруги. И с особой мстительностью незнакомое трехмерное вторгается в чувства ни о чем не подозревающих простаков на вокзалах, автобусных остановках, в аэропортах, такси, на неспешной вечерней прогулке в ресторан или из него. Из эссе Иосифа Бродского «Место не хуже любого», 1986. Фотография конца 1980-х годов. Из собрания Бенгта Янгфельда.

21 июля в 14.00: Ольга Набокова. Авторская экскурсия по Комарово Иосифа Бродского. «Городок из фанеры», спрятанный «в кустах Финляндии бессмертной»; приморский дачный поселок, где «сыро осенью и пасмурно весной», а зимой любимая засыпает в шерстяных носках, — Комарово всегда притягивало Бродского. И не только его. Сюда вообще стремились люди, причастные к искусствам и наукам, и особенно — к литературе. Дом творчества писателей и литфондовские дачи, прежде всего «будка» Анны Ахматовой, составили поселку Комарово славу «ленинградского Переделкино», хотя кроме литераторов здесь жили и музыканты, и актеры, и режиссеры, и художники, и самые разные ученые.  Прогуливаясь под соснами между старых дач, мы обсудим, как так вышло, что бывший финский поселок после войны стал «заповедником интеллигенции». Поговорим о том, на каких дачах в этом «заповеднике» бывал, гостил, пил водку, читал и писал стихи Бродский. Вспомним, как Бродский познакомился с Ахматовой (это произошло именно здесь) и как они проводили время у знаменитой коряги под окнами «будки». Билеты можно приобрести по ссылке. Пожалуйста, на странице по ссылке внимательно ознакомьтесь с условиями проведения мероприятия.

12.07 (пятница) в 18.00: лекция Марии Меньшиковой в рамках выставки «Династия Минь: Восток в Полутора комнатах»! Окончание Второй мировой войны, состоявшееся на Дальнем Востоке, и дружба с Китаем в 1950-1960-х годах вызвали активный интерес у советских людей к культуре Поднебесной. В те годы в Москве и Петербурге впервые были показаны выставки китайского искусства и были переведены классические литературные произведения Китая на русский язык. Семья Бродских оказалась вовлечена в этот процесс: отец – журналист А. И. Бродский привез из Маньчжурии восточные сувениры, которые наполнили квартиру, и Иосиф в детстве игрался с ними. Позднее Бродский, как и многие поэты той эпохи, заинтересовался китайской литературой и поэзией. На лекции Марии Меньшиковой мы поговорим об Иосифе Бродском, бытовании восточных изделий в «Полутора комнатах», скульптуре Китая и особенностях династии Мин (1368–1644), а также о китайской поэзии в переводах Льва Меньшикова.

Михаилу Исаевичу Мильчику — 90! Сегодня поздравляем с днем рождения одного из наших отцов-основателей, председателя Фонда музея Иосифа Бродского, искусствоведа, специалиста по деревянной архитектуре русского Севера Михаила Мильчика! Именно он 4 июня 1972 года, проводив Иосифа Бродского в аэропорт, вернулся в Полторы комнаты и отфотографировал все интерьеры. Благодаря этому мы точно знаем, как все выглядело при Иосифе Бродском. И именно Михаил Исаевич вместе с Яковом Аркадьевичем Гординым в 1999 году основали Фонд создания музея Иосифа Бродского и положили начало большому и важному делу. Сердечно поздравляем и желаем долгих лет жизни!

Хотели собрать вместе все книги из списка, который Иосиф Бродский настоятельно рекомендовал читать своим студентам, но поняли, что такая большая стопка книг обречена на падение. Виктор Голышев: Когда я был в Америке, Бродский показал мне список книг, которые должны прочесть его студенты. Там было триста названий, начиная с «Гильгамеша» и кончая Джойсом. Я ужаснулся: «Это же нельзя прочесть!» Он только пожал плечами: «Все равно, пускай читают». (Из книги В. Полухиной «Бродский глазами современников») Лев Лосев: Один из бывших студентов Бродского вспоминает: «В первый день занятий, раздавая нам список литературы, он сказал: “Вот чему вы должны посвятить жизнь в течение следующих двух лет”... Далее цитируется список. Он начинается с «Бхагавадгиты», «Махабхараты», «Гильгамеша» и Ветхого Завета, продолжается тремя десятками произведений древнегреческих и латинских классиков, за которыми следуют святые Августин, Франциск и Фома Аквинский, Мартин Лютер, Кальвин, Данте, Петрарка, Боккаччо, Рабле, Шекспир, Сервантес, Бенвенуто Челлини, Декарт, Спиноза, Гоббс, Паскаль, Локк, Юм, Лейбниц, Шопенгауэр, Кьеркегор (но не Кант и не Гегель!), де Токвиль, де Кюстин, Ортега-и-Гассет, Генри Адамс, Оруэлл, Ханна Арендт, Достоевский («Бесы»), «Человек без свойств», «Молодой Торлесс» и «Пять женщин» Музиля, «Невидимые города» Кальвино, «Марш Радецкого» Йозефа Рота и еще список из сорока четырех поэтов, который открывается именами Цветаевой, Ахматовой, Мандельштама, Пастернака, Хлебникова, Заболоцкого. В архиве Бродского сохранилось несколько вариантов таких списков. Видимо, ему доставляло удовольствие их составлять. <…> Как ни странно, находились американские студенты, которые справлялись с таким списком, и в своем классе Бродский имел дело не только с малокультурными недорослями.   (Из книги «Иосиф Бродский: опыт литературной биографии») Сейчас этот список можно легко найти в интернете. На самом деле там не триста позиций, а всего лишь 82.

«Пища династии Минь» — китайская закусочная и бар, которую музей «Полторы комнаты» Иосифа Бродского вместе с «Эль Копитас» открыли в доме Мурузи! Название было взято из стихотворения «Письма династии Минь» — единственного «китайского» стихотворения Иосифа Бродского. Впервые оно было опубликовано в 1977 году, но работа над ним началась еще в Ленинграде. В Ленинграде же Бродский много общался со знакомыми китаистами, а после отъезда в Америку экспериментировал с переводами китайской классики и даже пытался выучить китайский язык (правда, эта попытка было довольно-таки короткой). Ну и, конечно, в Нью-Йорке он часто ходил в китайские рестораны! Вот, например, на фотографии Иосиф Бродский и Сергей Довлатов в одном из китайских заведений. И вы тоже приходите в нашу китайскую закусочную и бар! Ждем ежедневно с 12 до 23 часов в закусочной и с 18 до полуночи в баре!

Из книги «Поэт и царь» Глеба Морева: «Напрашивающийся в своей очевидности сценарий выезда по израильской визе в рамках «воссоединения семей» Бродского принципиально не устраивал. Отъезд в Израиль предполагал, согласно указу от 17 февраля 1967 года, лишение советского гражданства, а значит — невозможность возвращения на родину. Это было путешествие в один конец. Бродский же видел биографический выход в создании таких условий, при которых он мог бы свободно выезжать из СССР и возвращаться домой. «Иосиф хотел не уехать, а ездить — уезжать и возвращаться», — свидетельствует его друг Андрей Сергеев. Как это могли делать его соперники за звание «первого поэта» — в частности, Евтушенко. Невозможность — помимо неравноправного доступа к подцензурной печатной машине — обладания пусть относительной, но свободой передвижения, доступной советским поэтическим кумирам 1960-х, была одним из факторов, существенно повлиявших на отношение Бродского к местному литературному истеблишменту». В видео Иосиф Бродский рассказывает о своем разговоре с полковником Пушкаревым — сотрудником ОВИРа (отдел виз и регистраций). Из интервью Наталье Шарымовой, 1989.

«Пища династии Минь» работает в штатном режиме: закусочная ежедневно с 12 до 23, бар — с 18 до полуночи! А на первой фотографии — вход. Наш новый проект находится в том же доме, что и музей, но немного дальше по улице Короленко. Вам нужно будет найти деревянную дверь, ведущую на цокольный этаж дома. У лестницы вы увидите два куба с подсветкой и рисунком фирменного блюда — утки по-пекински (крайне рекомендуем!).

23 июня 1889 года родилась Анна Андреевна Ахматова. Иосиф Бродский познакомился с ней, когда ему было 21, а ей — 72, и вплоть до самой ее смерти он часто приезжал в «Будку» Анны Андреевны в Комарово. Они много разговаривали, причем далеко не только о поэзии: «Она часто говаривала, что метафизика и сплетни — единственно интересные для нее темы». Иногда Бродский приезжал в Комарово с фотоаппаратом. Из этих съемок сохранились чудесные портреты Анны Андреевны, сделанные Бродским, и вид ее письменного стола, который мы и публикуем сегодня. Из интервью с Иосифом Бродским: — Можно вас попросить вспомнить что-нибудь об Ахматовой? Как она выглядела? — Жестоко такое просить. Об этом можно много говорить. Она была широко известна... Что я могу сказать? Ну хорошо, если коротко, в двух словах... не знаю... Ладно, она была невероятно высока...Мой рост — метр семьдесят восемь или что-то около этого, по российским меркам, вполне достаточно. Ну так вот, я никогда не испытывал никаких комплексов относительно собственного роста, кроме случаев, когда я находился рядом с ней, потому что она была невероятно высока. Когда я смотрел на нее, то понимал, почему время от времени Россией управляли императрицы. Она выглядела, если хотите, как императрица. Учтите — она была в летах, в то время ей было семьдесят. Она была чрезвычайно остроумна. Еще один момент. Каждый, кому посчастливилось общаться с ней, поражался ее невероятной способности вынести все то, что на нее обрушилось. Речь идет не о христианских нравоучениях. Знакомство с нею и с историей ее жизни само по себе могло уже дать определенные представления о христианстве.

Всегда остается возможность выйти из дому на улицу, чья коричневая длина успокоит твой взгляд подъездами, худобою голых деревьев, бликами луж, ходьбою. На пустой голове бриз шевелит ботву, и улица вдалеке сужается в букву "У", как лицо к подбородку, и лающая собака вылетает из подоворотни, как скомканная бумага. Улица. Некоторые дома лучше других: больше вещей в витринах; и хотя бы уж тем, что если сойдешь с ума, то, во всяком случае, не внутри них. И. Бродский, 1975 — 1976 На фотографии Иосиф Бродский во Франции, середина 1970-х. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.