蘆薈亭

У Евгения Спальвина была книжка 横眼で見た日本 (Япония, видимая сбоку/Япония: взгляд со стороны), которая вышла в 1931 году на, как вы уже поняли, японском. (Спальвин, если кто не знает, "первый профессиональный японовед России", о как, впрочем сражение за этот титул имеет масштабы, слегка уступающие битве семи городов за право считаться родиной Гомера). Всю её прочитать я, конечно же, не смогла, но есть в ней интересные места. Например Спальвин жалуется, что переводить японскую классику на русский непросто. Или: выпустил профессор Конрад книжку про японскую литературу на 500 страниц, а про современность в ней ничего, одни Кодзики с Нихонгами (скл.). Или: перевел профессор Спальвин книжку, а не выходят спальвинские книжки. И ученикам своим говорил профессор Спальвин, на стажировки их отправляя: "Переводите модные современные романы!!!". Ученики профессора Спальвина слушали и переводили, но где все эти переводы? Взглядам профессора на слово "эро" (エロ, 1931 год на дворе!) посвящена целая глава, которую я распечатала с целью изучить повнимательней на досуге. Говорят, там представлен "антропоцентрический взгляд" и цензура порезвилась. Действительно, боюсь представить, что случилось бы, выступи профессор с критикой антропоцентризма в указанном вопросе. Впрочем, ладно. На самом деле я пишу этот пост ради загадки. В Японии есть распространенная фамилия Кобаяси (小林). Угадайте, какой русскоязычный аналог предлагает ей Спальвин? Ответ прячу под спойлер: Лесков. Поясняю: 小 (ко) — маленький, 林 (хаяси, здесь — баяси) — роща, но тут уж будет лес. Вопросы: а отчего не Комори? А что, Хаяси — это Рощин? Ну вы поняли.

Возвращаемся (зачем-то) к "Шанхаю", благо что в нем еще есть одна загадка, которая встретилась через несколько строк после "мишуры" (да, "мишура" тоже была оттуда). Контекст: герой по имени Коя танцует с героиней по имени Мияко под мишурой и снова просит ее выйти за него замуж. Мияко (которая по тексту танцорка, флаппер, окружена иностранцами и проч.) не хочет выходить замуж и прерывает разговор довольно загадочной репликой. Привожу ее в двух редакциях. 1927/1932 もう、これ以上、お饒舌《しゃべ》りしちゃ、塵埃《ほこり》を吸ってよ。 (моо, корэ идзё, осябэри-ситя, хокори-о суттэ ё) 1935 もう、お饒舌《しゃべ》りしちゃ、塵埃《ごみ》を吸うわよ。 (моо, осябэри-ситя, гоми-о суу ва ё) Первая половина реплики более-менее понятна (пусть даже автор решил ее подсократить к 1935 году): т.е. если ты продолжишь об этом разговаривать, то... то что? Хокори из первой реплики — "пыль", гоми из второй версии — "мусор". Глагол суу имеет много разных значений, связанных с поглощением, вдыханием и т.п. Т.е. "пыли наглотаешься"? В английском переводе у нас if you keep on talking, you'll just be breathing dust; в португальском вся реплика просто boca fechada não entra mosquito, то есть это идиома вроде "рот на замке" (гугл-полиглотизм). Но! Я что-то не могу понять, стоит ли какая-нибудь идиома за этим хокори-о суу и что вообще хотела сказать Мияко (то есть понятно что, но зачем). У меня появилась безумная теория: может, это просто перевод какой-нибудь англоязычной идиомы а-ля bite the dust, kiss the dust, eat the dust и проч., ведь Мияко же общается с иностранцами! И автор, на волне патриотических настроений, в 1935-м году решил заменить "пыль" на "мусор". Но я не уверена, и думаю, что просто надумываю. Как-то так.

Давным-давно, еще в 2016 году я перевела микросборничек Инагаки Тарухо "Сказки тысячи и одной секунды" (一千一秒物語). Я редко вспоминаю об этом тексте и боюсь перечитывать свой перевод. Поэтому положу его в комментарии. А сегодня я увидела обложку (1923 год, напомню).

В декабре прошлого года я написала два поста о книге "Шестнадцать надгробий" Нагаты Хироко и Фусако Сигэнобу, которая вышла в издательстве "Родина". Первый был посвящен обложке, второй — содержанию. (Думаю, не мешало бы повторить простую истину: милая школьница в длинной юбке с вундервафлей — это НЕ Фусако Сигэнобу). Но ладно. С тех пор прошло почти полгода, и вот сегодня из канала кооператива "Напильник" я узнаю, что книжка эта теперь лежит бесплатно в сети. Грех этим не воспользоваться и вернуться к этому сюжету. Редакторы (или переводчики?) предупреждают нас: мол-де книги эти опасные, издают их только ультраправые, в интернете вы их не найдете, только первый том воспоминаний Нагаты, и то — в библиотеке архива интернета на час. Оригиналом, по их мнению, служит некая книга 2023 года, которая содержит фрагменты писаний Хироко Нагата и Фусако Сигэнобу. Оригинальное это издание я не нашла, а вот первый том "Шестнадцати надгробий" у меня имеется, и один из его фрагментов — Введение — похож на то, что было опубликовано в конце прошлого года. Что ж, посверяем?

А сегодня я познакомлю вас с прекрасным японским словом, которое может записываться как 莫臥児 или 莫臥爾, но чаще всего просто モール (мо:ру). Я указала иероглифы (они ж атэдзи; т.е. запись европейских слов иероглифами, как-нибудь да подходящими), чтобы не путать モール со словами mall, mole, mold, maul, потому что это все может записываться вот так. Нас интересует モール, которое произошло от португальского Mogol, как пишут словари, оно же Mughal. Первым значением モール будет блестящая ткань, которую ввозили в Японию в эпоху Эдо аж из Индии, отсюда и Великие Моголы. По-английски, как я понимаю, это будет tinsel. Потом ткань стала нитью, tinsel тоже. Потом дело дошло до мишуры (tinsel) — и тут я задумалась еще сильней. Как я понимаю, этимология слова "мишура" неясна, но в 17 веке оно уже употреблялось. Впрочем, ткань-мишуру я не нашла, а вот нити... Не хочу делать скоропалительных выводов (на фото — идеи Станислава Микуцкого).

Размышляю над идеей сравнить два перевода 人間失格 Дадзай Осаму (как стану посвободнее, то есть году так к 2044-му) — тем более я уже начинала. Но тексты пока только листала, не вчитывалась (не уверена, кстати, что старый перевод есть у меня в бумажном виде). Встретила в новом выражение "западать на" (в старом — "нравиться женщинам", в оригинале просто 惚れられる, и в ужасе — если верить НКРЯ, в 2001 году "западать" было молодежным слэнгом. "Нингэн сиккаку" написана в 1948 году (да, кажется, у меня на этом пунктик). А еще странная сноска про "хэномотин" — он смешной не потому, что "хэн" — "странный" (кстати, насколько в японском неслоговой н и слоговые на-ни-ну-нэ-но воспринимаются как один и тот же звук?) — а потому что "хэ", "газы" (героя же пробирает). Зато в новом переводе вторая тетрадь начинается со столь же длинного предложения, что и в оригинале. Наконец-то мы с вами, читатели, достойны длинных предложений. Это все было бы очень интересно посравнивать и сделать выводы. Но я не хочу делать выводы в регистре "лучше-хуже". Мне не нравится ни убежденность в том, что старые переводы лучше, потому что они были творимы мэтрами, ни (реже, но все же встречающаяся) ненависть ко всему "совковому". К сожалению, поле японской литературы по своим размерам и охватам несопоставимо с полем англоязычной, поэтому толковой критике просто взяться неоткуда. Ну да ладно. Посмотрим.

Оказывается, еще в марте вышел выпуск подкаста "Восточный колорит" — интервью с переводчицей корейского Марией Кузнецовой о корейской (сюрприз!) литературе и ее переводах. Корейскую литературу я не знаю совсем (вот совсем, да и после этой блистательной, пусть и давней, статьи Татьяны Габрусенко хочется с ней знакомиться не ради красот, но из курьезности, что ли — прости меня, корейская литература). Подкаст пока слушаю, сказать ничего конкретного не могу — даже о количестве случаев, в которых слово "корейский" можно заменить на слово "японский". Наслаждайтесь.

Вернулась к "Шанхаю" и дошла до словосочетания 廃物利用 (хайбуцу риё:), то есть "использование отходов". И задумалась: как бы его поизящнее передать в контексте 1927-1932 года и что вообще хотел сказать автор? Ведь современное экологическое сознание сразу напоминает о словах вроде "переработка", "вторичное использование" или "ресайклинг". Минут через сорок я узнала о Кавагути Айко (河口愛子, 1871–1959) и ее книгах. Г-жа Кавагути (из Кумамото) занималась женским образованием и на ниве этой крайне преуспела. Она выпустила несколько книг о 廃物利用 — сборников полезных советов о том, как обращаться с ненужными вещами. Японский быт все-таки отличается от нашего, и вероятно, некоторые советы г-жи Кавагути плохо состарились. А некоторые, напротив, вполне актуальны: так, если вы не знаете, куда деть коллекцию марок и открыток, то г-жа Кавагути рекомендует оклеить ей комнату для детей или прислуги, аккуратно прилепив на каждый стык открыток по марке. Кстати, они прочнее, чем газеты! На фото: авторица. Почитать ее, можно, например, тут.

Начала читать роман "Лабиринт" Ногами Яэко. Роман послевоенный, в двух томах, на русский переведен и годы покрывает примерно те же, что и "Столица в огне" приснопамятного Кага Отохико. Ногами Яэко (1885–1985) у меня всегда проходила по ведомству пролетарских, то есть скучных, писательниц, но посмотрим, сколько в ее книге классовой борьбы. На первых страницах "Лабиринта", впрочем, классовой борьбы еще нет, зато есть наше любимое эрогуро. Вот бывший студент Сёдзо Канно заходит в университет (Токийский императорский, вестимо) и думает: "Неужели здесь уже ничего не осталось, кроме этой кунсткамеры, где показывают татуированную кожу бесстыжей девки да заспиртованный мозг известного литератора". Если под известным литератором имеется в виду Нацумэ Сосэки, то бесстыжей девкой стала Такахаси Одэн, упомянутая чуть выше. (Я сначала нашла другую, хм, бесстыжую девку, воровку Каминари Осин, чья татуированная кожа даже удостоилась отдельной выставки в 1921 году, и даже имеется фото, но не буду его вам показывать). Впрочем, поиск ее татуированной кожи увлек меня в такие дебри, что рассказываю вкратце (и прячу под спойлер, т.к. 18+). Такахаси Одэн была убийцей и последней казненной через отсечение головы в Японии. На ее биографии останавливаться не будем, благо она вдохновила ряд книг, фильмов и прочего. Ей не повезло (а может и повезло) быть казненной в 1879 году, во время расцвета научного ломброзианства. Врачи провели вскрытие и вырезали ей гениталии (далее: образец) для последующего изучения. Образец, залитый формалином, хранился на медицинском факультете Токийского императорского университета. После 1925 года он окажется в Военно-медицинском училище. В 1932 году врач Киёно Кэндзи (1885–1955) опубликует статью "О гениталиях Одэн" (阿伝陰部考), где расскажет о нем в подробностях. Кстати, учеником Киёно Кэндзи будет печально известный Исии Сиро, командир Отряда 731. После войны образец еще несколько раз появится в Токио: сразу после войны в Асакуса пройдет эротическая выставка, где он будет одним из экспонатов. В 1956 году его найдут рядом со зданием в районе Минато. Найдут и владельца — Футаки "группа Футаки" Хидэо —, который в Отряде 731 занимался исследованием туберкулеза, а после войны был директором больницы, создал банк крови, издавал журнал и т.п. Дальнейшее неизвестно. Где татуированная кожа Такахаси Одэн — тоже, ведь куда там. Говорят, в Токийском университете есть 57 образцов татуированных кож.

ИЩУ ЯПОНСКИЙ БАРТЕР Так сложилось, что я решила взяться за "Шанхай" (снова) Ёкомицу Риити, и мне хочется посмотреть, что автор понаписал в первой редакции романа, которая носила название ある長篇 (Ару тё:хэн, оно ж "Роман") и выходила в семи фрагментах: шесть в журнале "Кайдзо" (改造) и последний в 文學クオータリー (Бунгаку Quaterly), на протяжении 1928-1931 годов. К сожалению, бесплатными методами я смогла раздобыть только первую часть, "Баня и банк", да и та грешит изъянами, вроде пропущенных страниц. Если вдруг кто-нибудь из японских читателей готов посмотреть подшивку "Кайдзо" за указанные годы и отснять указанные фрагменты (номера есть!) — дайте, пожалуйста, знать. Взамен могу предложить деньги, какой-нибудь архивный бартер — ну хотя бы книжек выслать. Возможно, ある長篇 есть где-то еще: кажется, в 2010 году эти тексты были отсканированы в рамках гранта, но куда-то делись. Я написала ёкомицуриитиведам, но они не отвечают. В любом случае, буду признательна.