Дайва дай драйва

бабушатник будешь ли ты любить свой дом, когда стены покроются трещинами и граффити, когда лифт станет противно дребезжать, когда лестницы пропахнут ссаниной и котами, а другие назовут его бабушатником? будешь ли ты маскировать старость косметическим ремонтом, заглядываться на новостройки, скроллить объявления о продаже и аренде, взвешивать плюсы и минусы, но ничего не менять? будешь ли ты оставаться со своим домом по привычке, от страха перемен, от невозможности разъехаться, пока не умрёшь первый (по статистике дома живут дольше, чем люди) и наследники не вынесут ваше прошлое на ближайшую помойку? будешь ли ты любить меня... дайва кучинскайте, вильнюс, май 2024

​​я шла камино, глядя в гугл-карту на телефоне: впереди был мост Эйфеля через реку Лима, город Виана-ду-Каштелу на том берегу и церковь Санта-Лусия, с паперти которой открывается вид №3 в мире по версии National Geographic. по моей версии, ни церковь, ни вид не стоили того, чтобы делать крюк и карабкаться в гору под дождем. ноги уже промокли - особенно левая, на которой мусорный мешок был завязан хуже. я сняла мешки и потопала к мосту Эйфеля. он выглядел таким огромным, будто две башни положили плашмя. когда по нижнему ярусу проезжал поезд, мост дребезжал. я смотрела на реку, которую римские легионеры приняли за Лету и отказывались переправляться, пока Децим Юний не переплыл ее первый и доказал, что это возможно без потери памяти. если бы не прогресс и секуляризация, любая река стала бы для меня Летой, а единственное путешествие, которое я могла бы осуществить с женской половины дома – до базара и обратно… поэтому на мост я ступила не со страхом, а с восторгом. ветер пытался сдуть меня в Лету, но я карабкалась вперед. Санта-Лусия парила над городом в дождевой хмари, а я наметила себе кафетерий у подножья и стремилась туда так, как только голодный пилигрим стремится в кафетерий.

​​я шла камино по обочине трассы N13 без всяких желтых стрелочек, и не считала это читерством. пилигримы прошлого так и ходили - по дорогам, а не пляжам, потому что не оценивали пейзажи на “инстаграмбл”. будучи человеком текста, я несколько раз заводила, но каждый раз бросала страницу в Инстаграме. идеальным форматом для меня были бы средневековые манускрипты - много букв, чуть-чуть картинок… или скоропостижно почивший LiveJournal. наступило 30 апреля, день зарплаты, но меня охватил дух бродяжничества, так что я больше не думала о еде и кафе. в мечтах я улетала по карте в Испанию. тело не поспевало, но покорным Санчо телепалось следом и не требовало по куску шоколада каждые 100 метров. я шла по обочине в жёлтом городском дождевике, у которого не предусмотрен горб для рюкзака. вещи и ноги я укутала в мусорные пакеты, и мне было ни капельки не стыдно. машины объезжали меня так, чтобы не забрызгать. в свою очередь, я обходила улиток. первую встречную улитку я отбросила с трассы в мокрые кусты, а потом - чего уж… они лезли поперёк N13 на верную смерть, вмешиваться было бесполезно. я вспомнила парня, который во время наших ссор уходил в лес побыть один, а потом однажды рассказал, что нарочно давил там улиток… терпеть не могу звук крошащихся ракушек. я шла камино, слушала дождь и старалась никого не раздавить.

вечер, Вильнюс, Bolt эконом-класса. таксист Александр рассказывает, что работал в Новосибирске, в академгородке, в закрытой лаборатории, но два месяца назад миллионер Раймондас Бучюс вызвал его в Литву, чтобы лечить старение. Литва страна пенсионеров и ученых тут нет, а правительство не позволит людям жить до 140 лет, поэтому эти разработки на рынок не выйдут, только частным образом будут применяться – также, как и лечение рака: “...делаю направляющие векторА на эти мутации, делаю два разреза и делаю вставки. а вставку я беру вакцину Pfizer, там одноцепочечная молекула РНК, там я делаю двухцепочечные, кое-что добавляю, и туда загоняю ген этот. и у меня раковая клетка начинает делать спайковый белок, как у коронавируса, но не как вакцина выбрасывает его плазмой, а делает в виде рецептора, на мембрану вставили. и тогда наши лимфоциты воспринимают раковую клетку, что это вирус, ковид, и начинают его убивать… телефон мой можете записать, если нужны консультации, для своих – бесплатно, ради бога… потому что с возрастом да, женщины многие заказывают отдельные вещи. вот коллаген, эластин допустим, он же с возрастом вырабатывается много меньше. мы этот вопрос решаем тоже. ну, довольно-таки недорого, делаем индивидуально. мы берем забор по крови чуть-чуть потом из лейкоцитов я выбираю ген коллагена 1, который делает первую спиральку коллагену, и вставляю в плазмиды ее. и человек имеет индивидуальную вещь, его личную, потому что работает в клетке уже не один ген, а два гена. и соответственно коллагена вырабатывается сильно больше. вот такой метод мы используем. много что можно делать… а у богатых так вообще такие странные бывают заказы. в Москве один миллионер заказал нам, чтобы у него елки светились ночью во дворе. ну так мы загоняли в них гены медузы, в елки… флуоресцируют потом ночью!”

74-й автобус из Новой Вильни женщина рассказывает соседкам, что в 2025 году Россия победит, Европа развалится, а те страны, которые были а СССР, войдут в состав России.

​​дождь лил по кафельной террасе альберго Dom Nausti, как вода в душевой – только не в португальский душевой, где вода дозируется и ты все время не успеваешь смыть мыло, а без всяких ограничений. было 5 утра, я сидела на кухне, записывала вчерашние приключения в бумажный дневник и надеялась, что в прогнозе какая-то ошибка – нужно только немного подождать, и вода перекроется… в конце концов, это не Макондо! у меня не осталось никакой еды, зато на кухне лежали галеты “Maria”. я решила, что они общественные и схомячила две упаковки. паломники просыпались, паковали рюкзаки, бродили по альберге и не думали расходиться. я давно засунула спальник в рюкзак, оставила автограф на отведенной для надписей стене и теперь оттягивала выход необходимостью заплатить за ночлег и поставить штамп в креденсиаль. идти под душ в одежде совершенно не хотелось, но уже совсем рассвело, а менеджер так и не пришел. я оставила 13 евро на столе, а вместо чаевых налила себе полный термос кофе и прихватила несколько мусорных пакетов, чтобы защитить рюкзак, сумку с фотоаппаратом и ботинки… экипировка получилась трешовая, но меньше всего меня беспокоило, как я выгляжу. начался третий день моего камино, и сегодня я собиралась дойти до Испании!

​​день третий, альберге Dom Nausti - Каминья я проснулась в 5 утра и сразу приняла лошадиную дозу суматриптана, хотя организм делал вид, что выспался, готов к новым приключениям и никогда не мстил мне мигренью за недосыпание и недоедание. обычно я принимаю таблетки, когда уже чувствую ауру, а если чуть-чуть опоздаю, остаётся подыхать. я привыкла, что люди кокетливо называют мигренью всякую фигню (с депрессией, наверное, ещё обиднее). настоящая мигрень - это когда не успеешь погасить ауру, и вот ты блюешь суматриптаном, утренним кофе и хорошо, если не вчерашним ужином. я предпочитаю блевать цитрусовыми, поэтому таблетки сразу заедаю лимоном или апельсином. тогда выворачивает не так гадко, посвежее… а потом всё равно голова на кол. я уползаю в самый тёмный угол спальни, но лучи проходят сквозь шторы, проходят сквозь веки и жгут так, как благодать жжёт грешников. нет такого тёмного места, где можно спрятаться от этого испепеляющего божьего присутствия. проходит несколько часов перед тем, как я нахожу силы вызвать скорую. я готова на эвтаназию, но врачи колют кетонал и церукал, чтобы продлить мои земные страдания. по телу разливается тепло, внутренности сворачиваются обратно, голова снимается с кола. я обещаю быть хорошей девочкой, больше никогда-никогда не ложиться поздно и не забывать покушать вовремя. я, конечно, обманываю...

​​в альберге Dom Nausti горел свет, и хотя менеджер давно ушёл, он предупредил постояльцев, чтобы меня пустили. на часах было без десяти десять - я пришла даже быстрее, чем посчитал Гугл. ускорению способствовали хозяева, которые не считают нужным привязывать своих собак, и заслуживают за это совместного котла в аду вместо радуги. в темноте собаки казались еще злее и страшнее, а мои голяшки - еще костлявее… я неслась сквозь рычащую, лающую тьму и думала, чуют ли они запах крови? добропорядочные пилигримы давно разошлись по двухэтажным кроватям и смотрели на меня косо, но я все-таки пошла в душ смыть кровь и пот. в женской душевой была дверь на улицу из матового стекла. в темноте с подсветкой это выглядело, как экран для театра теней - теперь каждая собака Кастелу-ду-Нейва может оценить, сколько костей они упустили… когда я вышла из душевой, свет в альберге уже погасили. как можно тише я шмыгнула в койку №17, расстелила на клеенчатом матрасе одноразовую тонкую простынь и попыталась мумифицироваться в спальнике. я была уверена, что после сегодняшнего марафона и двух ужасных мостов засну сразу, но вместо этого только вертелась с боку на бок и убеждалась, что матрас невероятно жёсткий. поясная сумка, которую нельзя снимать ни при каких обстоятельствах, мешала спать на животе, как я привыкла. я сунула её под подушку и закрепила ремень так, чтобы сумку нельзя было незаметно вытащить. тем временем соседи никаких проблем со сном не испытывали. женщина с койки внизу умиротворенно посвистывала, а какой-то гад - наверное, толстый мужик по диагонали от меня - храпел с подхрюкиваниями. я закрыла глаза, стараясь не визуализировать это рычание и развидеть оскаленные пасти. вспышка света, как спазм при мигрени, осветила альберге. кто-то пошёл на кухню и сработали автоматические датчики на лампах. снова темнота, храп... вспышка - теперь кто-то шваркает в туалет. сопение. ещё вспышка… ещё храп. …я снова шла по мосту без перил сквозь хрипящую тьму и в свете молний видела, как скалятся звери, почуявшие кровь. это была адская ночь.

​​я шла из Эшпозенде по трассе N13 и писала голосовые сообщения Андрию Бондику, потому что даже Тринити нужен Тэнк. Андрий был на другом краю земли, в Днепри – там, где воют сигналы тревоги, и атакуют твари из преисподней. из-за войны он не мог сам пройти камино, но стал оператором, подсказывающим, куда идти мне. в 10 километрах впереди был альберге Dom Nausti, и мы посчитали, что я могу успеть. до заката оставалось полчаса, до закрытия альберге – два. я звонила в альберге, божилась, что успею до 22:00 и умоляла подождать. менеджер ничего не понимал и советовал вызвать такси, как будто не знал, что пилигримы на такси не ездят. пилигрим мчался со всех ног по обочине трассы и надеялся на встроенные отражатели в гедиминовском рюкзаке. в голове вертелся отрывок из какого-то псалма - “как олень стремится к потокам воды”... нет, я спешу в альберге так, как только пилигрим стремится в альберге! где-то на горе колокол пробил девять. солнце садилось, а я должна была преодолеть тьму, время и пространство. на эти два часа моя жизнь получила смысл. сумерки показались долгими, а потом сразу стало совсем темно. дома выглядели покинутыми, только свечи горели под изображениями Мадонны. я проходила у металлических дверей старой постройки, когда изнутри раздался рык и огромная туша со всей силы кинулась на ворота. створки скрипнули, подались... я отпрыгнула оленем на середину трассы, но ворота все-таки оказались заперты. машины ездили редко, так что мой прыжок не привёл под колеса. гугл, наконец, разрешил мне свернуть с трассы в поселок. я покружила по лабиринту каменных заборов и разбудила всех собак прихода Кастелу-ду-Нейва. дальше самая короткая тропа шла в какие-то кусты. я включила фонарик на телефоне, и нырнула в заросли. впереди стоял шум, как от водопада. гугл вел прямо на этот шум, вдоль реки, а потом - перпендикулярно. фонарик выхватил из темноты плотину в полметра шириной, без перил. я порадовалась, что не пила в Эшпозенде, и ринулась вперёд…

на закате по трассе N13 из Эшпозенде вышел человек с пурпурной ракушкой на груди. человек только что съел порцию супа в Brancos Cafe так быстро и так скреб ложкой миску, что бармен отворачивался к бутылкам поулыбаться. второе – сплюснутый хотдог cachorro normal – показалось уже не таким божественным, как первое. на питье человек решил сэкономить, посчитав суп за жидкость, а с выпивкой не стал рисковать. теперь человек был полон сил на всякое слабоумие и отвагу – не знал, где ночевать, но не мог остаться в городе, потому что это было бы слишком просто…