razionalnaya

я как-то писала небольшой отзыв про спектакль «чагин» в современнике, но не упомянула вам об одной истории, произошедшей в тот день. стоял приятный летний день, поэтому после первого акта мы вышли с подругой на улицу — подышать свежим воздухом. мне пришло уведомление в запрещённой рф сети. открываю. там сообщение от сергея тонышева с предложением поработать вместе над съёмкой промо к его новому спектаклю в сатириконе. гуглю. спектакль «чагин» — реж. сергей тонышев (каюсь, не знала, кто режиссёр, приходила на произведение). — я сейчас на чагине!!!! — пишу я. — ого! и я! увидимся! — отвечает сергей. ну, небеса распорядились за нас. сегодня у нас была большая промо съемка для нового спектакля сережи «как фауст ослеп». это было что-то на творческом соединении, абсолютном доверии и понимании. я очень жду теперь этот спектакль, который создаёт молодая талантливая команда.

Кино, пожалуй, самое несчастное из искусств. Им пользуются как жевательной резинкой, как сигаретами, как вещами, которые покупают. Андрей Тарковский

должны быть и объятия, и нежность,и доброта, и жертвы, все то, что делает мир пригодным для жизни, иначе черт знает что. /рабочие тетради 1955-74 ингмар бергман b-day boy🤍

Есть много фотографов, которыми я восхищаюсь, в большинстве это классики, но есть и современники, за которыми я с интересом слежу, изучаю их техники, учусь... Среди них сестры София и Полина Набока. Люблю поэтичность и колористику в их работах. Летом удалось побывать на их творческой съемке (мастер-классе), 5 часов пролетело, как мгновение. Много фотографировали и много разговаривали. Чудесный опыт, спасибо за открытость София и Полина. А это кадры, которые я сделала в тот день, муза — Анастасия Горшкова, художница и просто очень красивая девушка.

это лето— ….ааа—апчхииии! — ничего такое.

— что хуже : не знание или иллюзия знания? задал вчера на вечерней прогулке наш друг и коллега — валя. мы ответили, не задумываясь: — иллюзия. это лето, загруженное работой, книгами, планами, мыслями, обидами и прощениями, подсовывает жизнь со всеми ее приятными моментами, в те дни, когда особенного ничего не ждёшь. и самое приятное — это ночные разговоры по душам, которые «так любят русские» (у аннемари шварценбах вычитала сегодня эту цитату). когда ничего не ждёшь — много получаешь. выйдя с церемонии торжественного закрытия сезона в театре ермоловой, мы вцепились разговором с кристиной и, сами того не ожидая, проговорили без малого четыре часа. когда стало понятно по опустевшей курилке, что вечеринка подходит к концу, мы решили прогуляться по вечерней москве, сесть на ближайшей веранде и продолжить наш разговор. мы рассуждали о человеческой душе. я плохо помню сам разговор, но навсегда запомню живой, любопытствующий и участвующий взгляд кристины той летней ночью. — бритва оккама, — сказал вчера валя, когда мы сидели на набережной в любимой софииной пиццерии, обдуваемые прохладным ветром вечерней летней москвы. — что это значит? — «сущности не следует умножать без необходимости». самый простой ответ всегда на поверхности. это — следствие человеческой глупости, — ответил он на мои рассуждения о происходящем в мире. — глупость или злой умысел? — застревает вопрос в воздухе без шанса на ответ. набережная раскрашивается в отражениях мазками полотен ван гога. больше всего мы говорим о кино, о необходимой культуре производства и о том, как устали от происходящего хаоса, что искусству нужно новое звучание, чтоб зритель вновь уверовал в его целительную для душ силу и не относился к русскому кино, как к пустой трате времени. мы в шутку называем себя «рассерженными». сердит нас в первую очередь — наши компромиссы и конформизм искусства, необходимый современности. — история не начинается с сегодняшнего дня, поэтому так важен контекст, чтоб многие вещи стали понятны. — ах, если ты все было так просто. если бы можно было сказать : вот это — доброе, вот это — злое, то все было бы гораздо проще. с реки дует ветер и уносит наши слова, оставляя их лишь воспоминаниями.

ангелы тут слишком сильны, у них на ногах нет ран; люди не хотят сближаться друг с другом; никогда не знаешь, где у другого больное место, может быть, там же, где у тебя? так растёт молчание. это называют «закалка»… /смерть в персии аннемари шварценбах

ваши.