О мышах и людях

Посмотрела baby reindeer, и у меня непопулярное мнение.

Threads будет недоступен в турции из-за «решения регулятора». Жаль, у меня там сложилась особая экосистема в подписках, например, этот аккаунт.

On the lighter note. Хочу поделиться рассказом женщины, которая уже три года является наставницей подростка из детского дома, плюс к заботе о своих сыновьях. В конце постов - анкета кандидата в наставники, может, вы тоже об этом задумывались, и нуждались в знаке. Я недавно болтала с близкой подругой, которая растит сына, и говорит, что понимает, что усыновление или удочерение не потянет, но в общем, рассматривала идею помощи ребенку из детского дома. Это как раз такой вариант. Дети отлично понимают разницу между наставником и усыновителем. И наставники им тоже нужны, тоже способны поменять их жизнь к лучшему. https://t.me/nastavniki_dara/255 А вот канал наставника, который я с большим удовольствием читаю: интересно как постепенно и тонко происходит прогресс в их отношениях с подопечным и как открывается ребенок; а еще Николай отвечает на вопросы Сэма, которыми я и порой сама задаюсь, эрудированный он человек. https://t.me/nastavnikpodrostka

«Спасибо коллегам и читателям ProTenge за невероятную поддержку, утром было страшно открывать соцсети, повсюду моя фамилия. Если вы не знали, то я тот самый человек, который создал и более четырех лет вел ProTenge и вчера вечером меня в буквальном смысле догнала полиция во время пробежки, чтобы сообщить мне об административном деле по поводу январской публикации в Телеграм. Полагаю, чтобы понять, где я нахожусь прямо сейчас - использовали технические возможности. Более того, специально для меня вызвали комфортную патрульную машину. В ОВД меня встречал замначальника, а потом пришли знакомиться целый подполковник и бонусом майор. Предложили чай, кофе… и плюс согласиться с выписанным административным штрафом. Описали преимущества такого развития событий - платить придется всего 50 процентов от предъявленного! При этом начиная от участкового (бежавшего за мной), заканчивая подполковником (предлагавшим согласиться со статьей) - сотрудники полиции всё время говорили по телефону, объясняя кому то на том конце провода - на какой стадии процесса мы все находимся. За 20 лет работы в журналистике не видела, чтобы такие ресурсы задействовали ради ОДНОГО административного протокола. И здесь у меня два предположения, отчего за мной бежали аж на Терренкуре. Первое: полиция Алматы все адмдела отрабатывает по самым высоким стандартам. Второе: это был персональный подход ко мне, как журналисту. Если серьезно полиция могла сэкономить кучу времени, можно было просто написать сообщение в ватсап, назначив время и место, и я бы пришло со своим адвокатом, чтобы ознакомиться с документами. Не пришлось бы использовать технические возможности, чтобы понять, где я бегаю по вечерам. Что за административное дело из-за которого столько шуму? Тут надо выразить благодарность Министерству информации, которое обратилось в полицию по поводу поста в Телеграм от 30 января, в поддержку коллег “Азаттыка”. Речь шла об аккредитации на работу, о причинах и почему важно выразить поддержку медиа, где сейчас работает одна из лучших расследовательских команд. В Мининформе сочли, что пост, направленный на поддержку коллег - “создает опасность нарушения общественного порядка, или причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций…”. Пост в доступе, вы можете его прочитать и сами сделать выводы о том, насколько он “опасен”. При этом обращение в полицию от Министерства информации поступило не только на меня, как основательницу ProTenge, но и на… Асхата Ниязова. Ему предъявили за репост нашего поста. Признаюсь, никогда не питала иллюзий насчет нашего Министерства, неважно кто во главе - Абаев или Балаева, но эта ситуация в общем-то отлично характеризует это ведомство. Теперь вы больше понимаете про “логику” их работы. И у меня, и у Асхата впереди административные суды - у нас хорошая юридическая поддержка. Коллеги - журналисты постоянно с нами на связи, как и правозащитники. Но с учетом содержания поста, у меня бооольшие вопросы к этой ситуации, на которую государство бросило столько ресурсов. Что это? Болезненная реакция на консолидацию журналистов в кризисной ситуации или “награда” за четыре года нашей работы на ProTenge? Ну, и напоследок, я всерьез думала приостановить проект ProTenge, об этом уже знали партнеры, друзья, коллеги. После четырех лет работы, и более 3 тысяч публикаций, мне нужно было снизить темпы работы, чтобы выдохнуть. Наши читатели наверняка заметили это. Меня больше месяца не было в стране, когда позвонил Асхат с “добрыми вестями”. Пришлось вернуться. Так что спасибо Министерству информации за мотивацию делать ProTenge дальше». Джамиля Маричева, журналист и основатель ProTenge

Меня порадовало, как по ходу процесса мой брат сменил свое отношение от «ну не может быть, чтобы мужчина, который занимал такое положение, был настолько монстром, мои друзья не бьют жен» до «страшно растить дочерей в этом обществе, надо, чтобы работал закон, защищающий женщин, а мужики меняли свое отношение не только к физическому, но и психологическому насилию». Вообще кузен из очень интеллигентной семьи, оф корс, но вдвоем мы с ним по детской привычке разговариваем на смеси шуток, забористого мата и районовского жаргона, это у нас вызывает релиз эндорфинов. Поэтому я его цитирую не дословно.

Я об этой истории узнала недавно в Алматы на шүкір тамақ, устроенном Асель Татишевой, чтобы отпраздновать подписание закона о криминализации бытового насилия. Адвокатка Алия Омарова рассказала моей сестре, а та - мне. К слову, Омарова параллельно работала на трех делах - Салтанат, Улпан, Элины. Огромная нагрузка. Сердце сжимается за сегодняшних молодых женщин, которые, помимо прочего, должны опасаться и того, что их напиток будет спайкнут в баре, стоит только отвлечься. Недаром таких, как Кенжегулов, по-английски называют predator - хищник. https://t.me/titstalking/766

Начало ➡️ здесь Суд по делу Бишимбаева разделил нашу жизнь на «до» и «после»: смерть Салтанат не оставляет нам выбора – нам необходимо учиться перешагивать через этот привычный страх. И когда кто-то, у кого в руках сосредоточена какая-либо власть, нарушает моральные законы, выходит за рамки своих полномочий, теряет человеческий облик, – противостоять этому. С одной стороны, это утопия – думать, что теперь всё изменится и мы станем более решительно давать отпор, когда ситуация выходит за пределы: а) правового поля, б) общечеловеческих ценностей, гуманизма. Но если не верить в то, что это возможно, тогда этот суд можно закрывать прямо сейчас. Поэтому надо верить, действовать, говорить о нашем несогласии находиться внутри таких систем, где убивают человека, а мы спокойно ходим мимо. Перестраивать сознание – это будет непросто. Это будет небыстро. Но мы должны вынести из зала суда необходимость обретать новый паттерн – не молчать, не соглашаться, не принимать такие правила. Потому что за резонансным процессом, всколыхнувшим всю страну, сокрыты сотни других подобных «событий» – не столь громких, но от того не менее трагичных, ведь за каждым из них стоит чья-то покалеченная судьба, здоровье, жизнь, чьё-то горе и невосполнимые потери. Я приведу статистику, она достаточно распространена, но я сделаю это ещё раз. У нас не менее 80 убитых женщин в год. 300 заявлений о домашнем насилии в полицию в день. А сколько тех, кто побоялся обратиться в полицию из-за неверия в правосудие или стыда перед родными? А теперь менее распространённое, о чем мало кто задумывается: чем больше насилия в адрес женщин, тем выше общий уровень насилия в стране. Если где-то насилие и агрессия допускаются по отношению к женщинам – значит, здесь допустимо, чтобы все угнетали всех. И это не какая-то порицаемая штука, а вовсе даже конвейерная, мы, сами того не замечая, обслуживаем эту ленту, чтобы она не останавливалась. Очень надеюсь, что новый Закон о криминализации бытового насилия существенно изменит картину со стороны государства. Но процесс по делу Бишимбаева громко обращается ко всем нам: остановить это – и в зоне нашей личной ответственности тоже. В обсуждении процесса в Сети, на фоне тотальной поддержки в адрес Салтанат и её семьи, встречаются и такие сообщения: «Женщины, послушайте, вы сами виноваты, не умеете общаться с мужчинами. Нужно всегда хвалить мужчину и уважать, что-то ему подарить, обхитрить… А не строить из себя жертву. Тогда он не будет бить, будьте умнее». Ещё один продукт системы, где в связке «мой начальник – я его подчиненный – а это моя собственная жена» он видит прямую связь между тем, как в большом мужском мире он преклоняется перед теми, кто сильнее его, и как потом по возвращении домой он должен взять реванш с помощью зависимой от него и заискивающей перед ним жены. Его рабочая модель – где все стоят на коленях, и где на любой ступеньке социальной лестницы (в разрезе наличия или отсутствия каких-либо привилегий) слабый безоговорочно подчинён сильному. Суд над Бишимбаевым нос к носу поставил нас перед необходимостью решать – а действительно ли нам подходит такая модель? В эти дни, когда внимание всей страны приковано к экранам, я шла мимо ларьков с хозяйственными товарами и увидела за прилавком женщину средних лет, она смотрела процесс в телефоне и плакала. К ней обратился кто-то из покупателей с вопросом: «Сколько стоит?». Она подняла от телефона свои зарёванные глаза и сдавленным голосом сказала: «Извините, я сейчас не могу…». Без сомнения, она плакала о Салтанат. Но в её слезах было больше, чем сострадание к этой бедной девочке, чья жизнь оборвалась так рано, и к её родным, которые будут теперь безутешны до конца своих дней. Она плакала и о себе тоже, о каком-то своём невысказанном горе, возможно, о своих детях, для которых она, конечно же, хотела бы благополучной, справедливой и безопасной страны. Где нельзя убить человека, даже если он не согласен «обхитрить и похвалить».   ✅ Подписывайтесь на https://t.me/ayel_kz

Начало ➡️ здесь 🗣️ «Скажи, что это цветы маме министра» – от человека, который уже министром не является, более того – в его анамнезе 10-летний срок за коррупцию, а теперь будет ещё и убийство. 🗣️ «Я так воспитан, он мой старший брат, и я не задаю вопросов, я только исполнял поручения» – от человека, который несколько часов подряд находился в одном помещении с девушкой, не подававшей признаков жизни после побоев мужа. 🗣️ «Сказал распустить персонал и сегодня не работать. Сказал, без вопросов. Мы собрались и уехали по домам» – от администратора клуба, которая утром получила сообщение от рабочего: «Куандык буянит. ВИП перевернул вверх дном, надеюсь, жена жива». 🗣️ «Мой сын должен защищаться, поймите меня, как мать, я сейчас от всего сердца говорю» – от матери взрослого мужчины, который не раз поднимал руку на свою гражданскую жену и которая в результате этих побоев погибла. 🗣️ «Сама нозила, да?» – от полицейского, который приехал на место преступления и собственными глазами видел труп избитой до смерти женщины. 🗣️ «Я сам сделал эту манипуляцию и для примера показал присяжным, что эта переписка ничем не отличается от других, которые следователь приложил к материалам дела» – от адвоката, который сам сочинил и заскриншотил переписку, которая была ему выгодна, и которую хитростью всучил-таки в руки присяжных. 🗣️ «Это обычная ссора мужа и жены, можно сказать так, между собой» – от адвокатки в интервью на стороннем ресурсе в конце февраля. Это наши люди, сограждане. В головах у которых укоренилась догма, что конфликт между мужем и женой – это дело семейное, что нельзя вмешиваться, иначе сам огребёшь, что приказ начальства не оспаривается, а то уволят. Немой договор стал питательной средой для этого не укладывающегося в голове преступления. Надеюсь, Бишимбаев понесёт заслуженное наказание, но нам надо молиться не только об этом. Ещё о том, чтобы система, частью которой он является, частью которой мы все являемся, – так как мы встроены в неё, – чтобы вся эта система тоже пошатнулась. И другие «бишимбаевы», получившие в свои руки какую-либо власть (в семье, на работе, в государственных органах и институтах) начали терять это особое право – вести себя с теми, кто ниже их рангом, слабее физически или зависим финансово, так, как им заблагорассудится. Безусловно, не все они потенциальные убийцы, но каждый на своём месте изо дня в день поддерживает фундамент, который позволяет им чувствовать себя так, как сейчас чувствует себя Бишимбаев на скамье подсудимых. С абсолютной уверенностью, что он – вершина пирамиды, более важная персона, чем все остальные. Потому все остальные и должны: жены – беспрекословно слушаться, подчинённые – не задавать лишних вопросов, рабочие – чинить раскуроченные двери, охранники – стирать записи с видеокамер. Не знаю, заметил ли кто-то из участников этого события (как называют в суде последние сутки жизни Салтанат), что их равнодушное согласие с тем, что всё должно происходить именно так, позволило этой трагедии случиться. «Мы просто делали свою работу и ни во что не вмешивались». То есть ничего не нарушили. Делали, как у нас принято. Страх не соответствовать этим уродливым, но прочно утвердившимся в обществе нормам, был сильнее моральной ответственности, что за стеной находится человек, который в беде и отчаянно нуждается в помощи, – и как я буду с этим жить, если случится что-то непоправимое. Случилось. Продолжение ➡️ здесь ✅ Подписывайтесь на https://t.me/ayel_kz

❌ Не молчать, не соглашаться, не принимать такие правила… #мнение Наталья Слудская специально для Ayel Смотрю процесс над Бишимбаевым каждый день: это почти 8 часов, по сути, вторая работа. Зачем я надрываю себе сердце страшными подробностями последних часов жизни убитой и негодованием, которое испытываю при каждом слове подсудимого Бишимбаева и его адвокатов? В ответе на этот вопрос и содержатся важнейшие цель и смысл прямых трансляций из зала суда: процесс рассказывает нам о том, кто мы есть. Что мы за люди и в какой стране живём. Фигура Бишимбаева в этой трагедии даже на мгновение не может рассчитывать на какое-либо двойное прочтение – зрители отчётливо видят разбалованного, надменного, самовлюблённого бастыка, привыкшего к тому, что любое его желание, любая воля исполняются немедленно. Тем, как он ведёт себя в зале суда, он подписывает себе приговор ещё до решения присяжных. То вкрадчивые интонации, то раздражённо прикрикивает, ни капли раскаяния, манипуляции, обиды, претензии, очернение памяти погибшей, обещания, что все всё поймут, когда прочитают переписку с Салтанат в его телефоне, а потом отказ предоставить пароль от телефона суду. Только своему защитнику, только с условиями. Человек на скамье подсудимых выставляет суду свои требования! Ничего не стесняясь. Ни на кого не оглядываясь. Уверенный в крепости той почвы под ногами, которую он устелил своим положением и своими деньгами. Но, рассматривая природу такого явления, как Бишимбаев, нам придётся выйти за рамки парадигмы «преступник и совершённое им зло», взглянуть на ситуацию целиком и увидеть, откуда у этого зла растут корни. Процесс впервые дал нам возможность так явно и в таком объёме увидеть со стороны принципы нашего общественного устройства. Продолжение ➡️ здесь ✅ Подписывайтесь на https://t.me/ayel_kz