Финальная фантазия

Дошла в книге до момента, как правительство вместе с учеными стали взвешивать за и против бомбардировки Японии. Точнее решался вопрос: взорвать демонстрационно, позвав на полигон и японцев, и Союзы и еще полсвета, или взорвать на уничтожение. Итог знаем. Закончила читать в оцепенении. Пацифизм — утопия. Патология личности, личностные расстройства, биохимические патологии нервной системы и головного мозга были и будут всегда. То есть психопаты, социопаты, травматики, травмирующие других — это не вопрос образования, воли, или мечтаний, а наша природа. Отрицать зло — отрицать природу человека. Мечтать об искоренении зла инфантильно. Со злом мечтами не побороться. Распознав зло его нужно только искоренять. К сожалению, этой риторикой оперируют и те, кому нельзя доверять такие решения. Уничтожить одних, чтобы спасти других — тупиковая идея, но только для, к примеру, вообще не размышляют категориями добра или зла ⤵️

Не стоит путать силу и агрессию Сила в выдерживании, в стойкости. Не в разрушающей злости. Агрессия дает сиюминутную власть и славу, в то время как устойчивость в долгосрочной перспективе формирует жизнь таким образом, что агрессия (своя и чужая) становится ненужной. Все это не для того, чтобы стать добрым самаритянином и носить белое пальто. Стойкость и способность удерживать аффект нужны в бОльшем количестве ситуаций, чем агрессия, а значит быть устойчивым куда более полезнее. Задачка под звездочкой: придя к дзен-буддизму, не отказываться от агрессии вовсе. Не путать нетерпимость к агрессии с неумением ею пользоваться.

Друзья, в моем инстаграме сегодня мини-консультации. Бесплатно и анонимно. Велком!

О двух крайностях психотерапии 1. Можно подумать, что психотерапия помешана на том, указать на ошибки родителей, винить и разозлиться на них, отсепарироваться раз и навсегда, разлюбив и не простив 2. Радикальное прощение. Забыть о своей боли, о насилии, которое было совершено и во что бы то ни стало простить родителей Психотерапия действительно беспощадна к правде. Если в дисфункциональной семье сплошь и рядом были ошибочные действия по отношению к ребёнка, это будет названо и многократно повторено терапевтом. Если было насилие, терапевт никогда не скажет: ну вас всеравно любили, просто простите. Тем не менее, мы всегда надеемся, что терапия дойдёт до момента, когда демонизация родителей должна остановиться и расслабление клиента настанет пусть и не за счет прощения (потому что некоторые вещи нельзя простить. Эмоционально, в первую очередь), но хотя бы за счет лучшего понимания процессов. Когнитивное понимание уступает эмоциональному, но тоже очень помогает. На выходе имеем филигранную задачу: не свалиться в бесконечное обвинение родителей, но и не делать вид, что все было отлично, когда не было. Комплексность и сложность испытываемых чувств, например, любовь к далеко неидеальному родителю — это один из признаков эмоциональной зрелости. Но любовь здесь частичная, не всепоглощающая и не слепая. Умеренная, адекватная ущербу.

Нарцисс и нарциссическая травма. В чем отличие? Нарцисс — это человек, имеющий нарциссичечкую травму. Тот, кто за счет унижения других лечит свою самооценку; тот, кто токсичен, вспыльчив и неприятен. Нарциссичность — злокачественное поведение, вызванное травмой. Причем, чем сильнее травма, тем абьюзивнее будет поведение. Но нарцисс — это в первую очередь травматик. Тот, кого в детстве лишили здорового восприятия себя. Критикой, сравнениями, игнором причинили нарциссическую травму. Нарцисс = травма Я или эго. Это не оправдывает скотского отношения к другим людям и, конечно же, никто не хочет называться нарциссом. Но признаться в наличии нарц.травмы внутри — значит развернуться к себе и дать старт заживлению этой раны. Не все люди, которых сравнивали, оценивали в пользу других, игнорили и унижали, становятся абьюзивными нарциссами. Нарц.травма характерна и для спасателей в белом пальто, созависимых и иных невротиков.

🔮🧙🏻‍♀️🪄 Сегодня я услышала удивительную историю. История о порче из уст соседки по даче. Рассказ был таким сочным и захватывающим, что к концу повествования я обнаружила себя совершенно потерявшей критику и готовой поверить в то, что все это реально. Порча, гадалка, заклинание, спасение, смерть ведьмы. И в какой раз задумалась, насколько всесильна полнокровная речь, харизма и красочное изложение. А так же задумалась, как взрослые, успешные, образованные люди мыслят магическими категориями и готовы воспринимать этот мир, жить свою жизнь, объяснять происходящее с ними магическими конструкциями. Я знаю, как работает сила слова и разговора, поэтому вполне могу представить себе рабочий день гадалки ⤵️ Во-первых, нужна проблема. Чем непонятнее запрос, тем лучше. Потому что абстрактные слова очень подходят клиенту, который запутался и цепляется за любое объяснение. Работа психолога заключается примерно в том же — нужно сказать так, чтобы это не было конкретикой (потому что мы не даем советы и не знаем, как лучше для другого человека), в то же время ответ должен удовлетворить клиента. Это реально навык и умение, этому можно научиться. Во-вторых, гадалке выгоднее, чтобы обратился человек впечатлительный. В ситуации стресса это немудрено, а именно в таких ситуациях и обращаются за помощью. Когда все хорошо, ты полон сил, энергии и уверенности в себе никакие советчики не нужны. Если у клиента есть жесткое супер-эго, то есть сложные взаимоотношения со значимыми фигурами, это вообще бинго. Клиент возьмет все или почти все, что ему будет сказано. Короче говоря, нужно собрать несколько очень определенных личностных характеристик и вся работа будет сделана за гадалку. В конце концов, существует гипноз, которому так же можно обучиться. “Смотри мне в темечко” — звучало в рассказе нашей соседки. Так говорила ей гадалка. Типичный прием.

Про обложку Glamour с беременным транс-мужчиной Включу немного Джордана, отца нашего Питерсона. Эту историю можно рассматривать с разных сторон. Как, впрочем, все мы воспринимаем и отрабатываем информацию очень по-своему, исходя из своего индивидуального опыта. Если говорить с медицинской стороны, то люди науки предельно четки и даже нетолерантны. М это М, а Ж это Ж. Хирург или патологоанатом не будут выяснять за “they”, у них есть свои, строго определение критерии, кто же перед ним. Социологи увидят в этой истории тренд и препарируют его по-своему: соберут статистику, сделают анализ, выдадут обобщение. А кто-то увидит себя, воспримет близко к сердцу и рассудит из своего персонального, обычно-человеческого опыта. И все эти точки зрения имеют право на существование. Нет никакого смысла доказывать друг другу, что есть норма, а что патология, потому что в зависимости от инструмента, которым мы рассматриваем явление или объект, будет меняться смысл этих слов. Кто-то в этом человеке увидит героя, борца за права, кто-то — психическое расстройство, кто-то — прорыв науки и победу над физиологией. Кто-то — себя. И все мы будем правы. Наша психика одна на всех. Поэтому осуждать кого-то или отрицать что-то, что сделал другой человек — значит отрицать человеческую сущность как таковую. С другой стороны, иногда так хочется защититься от того, с чем сильно не согласен. И опять же, в разных обстоятельствах и в разных контекстах слова «норма» и «патология» могут быть прочитаны совершенно по-разному. Где-то применять их корректно, а где-то недопустимо. Все тот же пример: для докторов не может существовать «беременного человека». Это женщина. А в другом контексте, например, на съезде по проблемам меньшинств «беременный человек» — единственно верная формулировка. Рецепт мира во всем мире, в моем представлении, это когда люди смогут отстать друг от друга и чего-то требовать. Всегда нужно учитывать контекст и не насиловать других своими концепциями и «правильным» видением мира.

“Вечно орущий младенец” Недавно с коллегой мы обнаружили, что и у нее, и у меня долгое время (особенно в юности) был образ младенца, который бесконтрольно орет день и ночь и вообще младенцы такие непредсказуемые существа, несущие хаос и стресс. С возрастом эта картинка растаяла, и поэтому сейчас меня искренне удивляют вопросы “Ну что, Агата канючит?”, “Много она плачет?” Или “ничего себе какой спокойный ребенок, просто сидит сам по себе”. Я поняла, что не у одной меня есть этот образ ребенка, который канючит, капризничает и балуется. Все эти слова хочется взять в кавычки. На днях меня осенило. Мы сейчас очень много ходим в детскую поликлинику. Детям ставят прививки, заставляют нырять в бассейне, делают не очень приятный массаж, лезут в горло холодными инструментами, и, конечно же, дети плачут от этого всего. Я обратила внимание, что мизерный процент мам что-то с этим делают. Большая часть просто толкают коляску (в лучшем случае) или грудничку говорят “А ну замолчи. Ты чего ревешь, ты ж большой”. Родители оставляют все как есть, не пытаясь (я уверена, от незнания) как-то помочь своему ребенку справиться с дискомфортом. Вчера на улице прошла мимо наглухо закрытой коляски, в которой кричал малыш, уже с хрипотцой, было понятно, что плачет он давно. Мама просто стояла рядом, говорила с подругами, глазела в телефон. Ему было жарко или холодно, а может быть, он был голоден. Она не дала ему ни зрительный контакт, ни попыталась понять, что же не так. Тактика “проорется и уснет”. У здоровых малышей очень мало повода для беспокойства и оно снимается за 30 секунд, нужно лишь понять, что ему не нравится и исправить это. И, конечно, взять на ручки. Но похоже, многие действительно не знают об этом и от этого любой младенец превращается в того, кто “вечно орет”. В самолетах, в отелях, те самые “ужасные” дети, которые всю дорогу орали. Конечно, поэтому именно их мы видим и слышим. Но ужасны здесь не дети. Они плачут, не потому что с ним что-то не так, а потому что их родители не пытаются что-то с этим сделать. Родители по ошибке предъявляют ребенку его плач как его вину, его проблему, но ведь плач — это единственное, чем коммуницируют дети (большие и маленькие). Если последить за младенцем несколько дней, очень быстро можно сделать выводы на основе его поведения. Становятся понятными его паттерны, что он любит, что предпочитает, в каком месте испытывает дискомфорт, как любит успокаиваться. Легко предугадать, что ему нужно и предотвратить дистресс. Но сомневаюсь, что об этом писал Карнеги (единственная книжка по детской психологии в СССР). Боюсь, что такая нечувствительность к своим детям произрастает от незнания и непонимания самого себя. Непонимания, а как мне? А что мне надо, что я люблю, что хочу, что чувствую, в конце концов? Этот комичный вопрос в психотерапии — “а что вы чувствуете” — для 99% клиентов натуральный pain in the ass, самый сложный вопрос. Многих ли из нас научили прислушиваться к себе? Сомневаюсь, ведь в любом случае надо было доесть кашу, надеть шапку в +15 и ходить в музыкалку 10 лет. Какой тут “хочу/ не хочу”, есть такое слово “надо” и так сказал родитель. Психотерапия обучает навыкам саморегуляции, учит находить свои нужды и обслуживать их. Когда начинаешь бережно относиться к себе, автоматом бережно получается и к другим — к незнакомым прохожим, к уставшей кассирше в магазине, к собственным детям. Когда понимаешь, что нет таких слов как “лень”, “плохое поведение”, “баловство” с детьми становится очень легко. Они ничего не делают родителям на зло. Дети ведут себя хорошо, если могут (с).

Если бы я писала статью в какой-нибудь психоаналитический журнал, этот пост назывался бы в духе “доэдипальный младенец, пробуждающий фантазии Ид и другие психотические структуры”. Но это уютный бложек новоиспеченной мамочки ангелочка, поэтому пост будет называться просто “Чувства к детям” )) И как интересно что трогает одного, совершенно не интересует другого. Например, некоторым скучно с младенцами. А некоторым совершенно невыносимо с подростками. В общении с другими людьми, детьми, в том числе, мы размещаем наши собственные проекции и отыгрываем свои потребности. Кому-то интересно понянчиться, полялькаться; кому-то вспомнить свои 5 лет в общении с дошкольником, кому-то — науськать подростка из своей позиции сверху. Кому-то вообще невыносима идея иметь собственных детей (“зачем множить страдания”, “мир такой опасный” и другие рационализирующие установки). Тут интересно подумать о своем внутреннем малыше — с другими детьми я-то кто? Свободный расслабленный или злой/завидующий (ситуация “чужие дети меня бесят”). А может кто-то из триады “ребенок-взрослый-родитель” (см. треугольник Карпмана). Классно попасть в категорию серьезного, но расслабленного “взрослого” и грустно, если вдруг включается “родитель”, жесткий, ригидный (your mom). Что пробуждают в вас дети? А дети разных возрастов? Этот же эксперимент можно провести не только с детьми, но и понаблюдать, как вы общаетесь с теми, кто старше по возрасту или чину. Например, перед начальником начинают трястись коленки, а перед бабушкой в магазине вышибает слезу. Неважно сколько лет вашему собеседнику, важно то, какой фантазией мы наделяем его и какую картинку на него проецируем. Из какой нашей части? Из детской или взрослой? Она травмирована или стабильна? Если удастся поймать свою проекцию за хвост, осознать ее, там будет скрыт ответ — какую задачу она пытается выполнить, то есть какую потребность пытается закрыть. То, с чем нам неспокойно (например, ужас рядом с младенцами или сильнейшая скука с дошкольником) обязательно содержит в себе какую-то незакрытую задачу, потому что дискомфортные эмоции не возникают на пустом месте, они звонят как звоночек в ответ на триггер.