Ankee

Семья, подъём, не спать! Я перенесла вам своих день рожденьческих каветамов на фб. Кто не читал в ТГК — бегом читать, пока день рождение не закончилось. Кто прочитал — загляните на фб тоже и оставьте свой лайк и там. Это очень важно для продвижения работы. Спасибо вам всем большое ❤️ Тык сюда: Кусочек пазла

Теперь в его жизни появился Кавех.  И почему-то его день рождения казался самым важным событием в году.  И нет, это вовсе не потому, что аль-Хайтам влюблён. Куда уж ему, с его-то эмоциональным диапазоном? Аль-Хайтам никогда не старался прыгнуть выше головы и сейчас очень трезво оценивал свои чувства. Он искренне верил, что Кавех был просто… старшим товарищем? А то что сердце колотилось и к лицу приливал жар, каждый раз, как он его видел, — так это просто аритмия… А в Бирмастане работают одни шарлатаны, не способные измерить давление.

Cr:@/hnt0313 (twitter)

лучше поздно, чем никогда, да.

#kavetham [4/4] — Папа! — в кровать запрыгнул Веритас, протиснулся между Кавехом и аль-Хайтамом и обнял обоих, насколько позволяли ручки. — С днём рождения! Ему два, он немного картавил из-за отсутствующих молочных зубов, но разговаривал уже так грамотно, что аль-Хайтам в глубине души очень гордился.  — Тише, — прошептал он и взял Веритаса на руки. — Папа ещё спит, пойдём пока сварим ему кофе.  Накануне Кавех лёг поздно: как всегда нахватал проектов и спешил сдать всё к дедлайнам, чтобы освободить день для их семьи и не отвлекаться. По плану сегодня был неспешный завтрак и поездка к морю, но поспать ещё чуть-чуть точно можно.  Аль-Хайтам выбрался из кровати, поправил одеяло на плечах Кавеха, и, взяв сына за ладошку, вышел на кухню.  — Ну что, Веритас, будешь учиться варить кофе, как папа любит? — получив в ответ кивок, аль-Хайтам посадил его на столешницу рядом с собой. — Лучше всего зёрна перемалывать вручную. Эти автоматические кофемолки из Фонтейна их нагревают, и кофе теряет свой вкус. Не стоит спешить.  Веритас с интересом смотрел за действиями отца, а когда понял, требовательно протянул руку:  — Я сам! Аль-Хайтам улыбнулся и вручил кофемолку сыну. Период «я сам» у них начался рановато. Веритас особенный, это сразу понятно. Ручка кофемолки никак не поддавалась, но аль-Хайтам не лез: встал у столешницы так, чтобы Веритас с неё не свалился и просто ждал.  — Перемалывать нужно совсем мелко, чтобы кофе отдало весь свой вкус, пока варится в джезве, — говорил аль-Хайтам, наблюдая за сыном и вспоминая, как он сам впервые варил для Кавеха кофе. Он тренировался несколько часов, пока не получилось идеально, а потом поджидал у входа в Академию, чтобы пригласить в гости. Они сидели до поздней ночи, от поцелуев кружилась голова и аль-Хайтам не мог припомнить, чтобы у него когда-то так тряслись руки. Он и правда верил, что Кавех вручил ему в свой день рождения то немногое, что имело ценность — своё сердце.  Уже тогда, в юности, оно было хрупким и разбилось от лёгкого прикосновения, а потом и вовсе растёрлось в крошку. Этот подарок от Кавеха был сокровищем, и Аль-Хайтам не сберёг его. Но помог собрать обратно, словно конструктор. Аль-Хайтам стал тем, кто всегда мог поддержать и подставить плечо. Они собрали отношения по кусочкам, словно пазлы, научились заново доверять друг другу...  — Пап, я всё! — заявил Веритас, возвращая аль-Хайтама из воспоминаний в реальность.  Да, только с появлением ребёнка, он наконец осознал, что их жизнь — не прекрасный сон. В таких обычно нет вопящих от колик или прорезающихся зубов детей. Но Веритас был той самой деталькой, которой им не хватало.  И эта деталька теперь болтала ногами и колотила  по столешнице кофемолкой, которую Аль-Хайтам забрал из рук Веритаса. Он улыбнулся, слегка приподняв уголки губ, и спустил сына на пол.  — Ты молодец! А теперь иди, буди папу. Уже можно. Только смотри, чтобы он был доволен. Веритас кивнул, и аль-Хайтам потрепал его по волосам, прежде чем тот убежал обратно в спальню. У плиты его держать опасно. Сварить любимый напиток Кавеха аль-Хайтам мог хоть с закрытыми глазами. Он и обжегся-то тогда потому, что кое-кто зашёл на кухню в одной рубашке. Как тут не отвлечься?  Аль-Хайтам перелил готовый кофе из джезвы в кружку, потерев туда немного муската и добавив щепотку кардамона. На подносе уже стоял завтрак: фрукты и пахлава. Всё готово для того, чтобы поздравить Кавеха с днем рождения. С подносом в руках аль-Хайтам вернулся в спальню и застыл на пороге. Кавех всё ещё спал, а рядом сопел Веритас. Он закинул одну ногу на папу, держа в руках маленькую открытку, которую они вчера рисовали вместе. Пытались, вернее — аль-Хайтам не слишком в этом силён, но главное, что Веритасу понравилось. Видимо, разбудить Кавеха ему было не по силам. Аль-Хайтам снова улыбнулся — в который раз за это утро? — и, поставив поднос на тумбу, распахнул шторы, впуская в спальню солнечные лучи.  — С днём рождения, — шепнул он, мазнув губами по золотистой макушке.  — Доброе утро, — зевнул Кавех и потянулся за привычным поцелуем перед тем, как выпить свой праздничный кофе. 

#kavetham #haikaveh [3/4] Я передумала писать стекло, четвёртая часть будет сахарнее всех 😭 🌾🌾🌾🌾🌾🌾🌾🌾 Аль-Хайтам провёл губами по затылку, взъерошивая и без того растрёпанные во сне золотистые волосы, и вдохнул такой родной запах. Кавех улыбнулся и смешно наморщил нос.  — Я сварил кофе, — прошептал аль-Хайтам, нежно прикусывая мочку уха, свободную пока от тяжёлой серьги, и крепко обнял его со спины. Потягиваясь, Кавех лениво открыл один глаз. Он разнеженный и сонный, слишком красивый, чтобы это было правдой, но аль-Хайтам уже привык жить в этой сладкой галлюцинации. Но пока не пришёл к тому, чтобы считать её реальностью.  — Не сжёг, как в прошлый раз? — рассмеялся Кавех, и на его лице заиграла яркая улыбка — та самая, которую так любил аль-Хайтам. Ради неё он несколько лет назад тащил его на себе домой, пьяного и поникшего. Они взращивали её заново — с нуля, с полной разрухи. Как могли: неумело, но в итоге успешно. Пока аль-Хайтам засматривался, Кавех добавил: — Сегодня мой день рождения, ты же не заставишь меня пить невкусный кофе?  Он не капризничал — лишь шутливо притворялся, чтобы и самому увидеть ответную улыбку.  — Я отвернулся тогда всего на секунду, — аль-Хайтам приподнял уголки губ.  — И ещё умудрился обжечься, — снова улыбнулся Кавех, беря его ладонь в руки и мягко целуя почти незаметный глазу шрам от горячего кофе, который сварил для него аль-Хайтам на следующее утро после того, как почти насильно забрал домой. — Получилось ужасно.  — Один раз испортил кофе, а ты будешь вспоминать об этом до конца жизни? — проворчал аль-Хайтам и сделал глоток из его кружки. — Видишь, вкусно.  — Я имел ввиду это, — Кавех тыкнул пальцем в шрам и отобрал у него свой праздничный кофе. — Прости.  Он извиняется? За что? Аль-Хайтам удивленно поднял брови:  — При чём тут ты?  — Этого бы не случилось, если бы я тогда не напился, — буркнул в ответ Кавех и отвернулся к окну.  На миг аль-Хайтам завис: в светлые пряди будто прыгнул солнечный зайчик. Каким хорошим теперь казалось решение открыть шторы, невзирая на вечное ворчание Кавеха, не готового просыпаться каждый день в такую жару. Но разве можно вдоволь на него насмотреться? Аль-Хайтам готов любоваться целую вечность: шёлковым золотом волос, рассыпанных по усеянным веснушками плечам; светлыми, еще ненакрашенными ресницами, дрожащими от ярких утренних лучей, проникающих в их спальню через окно; губами, неизменно растягивающимися в улыбке — он ведь недоволен не всерьез; ямочками на щеках, поцелованных солнцем; родинками на спине, составляющими целые созвездия… Всем Кавехом с головы до пят, таким любимым, единственным, кто по-настоящему важен.  — Перестань, — аль-Хайтам наконец отвис и взял его за подбородок, повернув лицом к себе. — Мы же договаривались… — Да не порчу я тебе свой день рождения, — рассмеялся Кавех. — Может, мне ещё и подарок дарить тебе в свой праздник? — Ты уже подарил, — просто ответил аль-Хайтам и прижался к его губам.  Он почти верил в реальность происходящего. Оставалась лишь маленькая деталь, которая пока не нашлась. 

Боже 😭😭😭

Это что, чтоооооо? Я умру сейчас 😭😭😭 https://youtu.be/0T--URl-g_4?si=hIbTGkfELxrn95P5

кавех с днём рождения пожалуйста наконец-то выпади😭

Следующая часть будет сахарная, обещаю. Такая же, как торт, который я жадно слопала в честь день рождения Кавеха и объелась. А теперь давайте решим: вы хотите всего 3 части и остаться с хрустящим сахаром на зубах или 4, но последняя будет немножко горькая и такая же хрустящая, но от стекла? В случае 4 частей будет очень красиво, правда 😭

С их ссоры прошло уже несколько лет — достаточно времени, чтобы всё забылось. Но слишком мало, чтобы они помирились.   Они давно уже не студенты, но аль-Хайтаму всё равно очень больно, хоть он и сам не понимал почему. Ведь их совместный проект окупился, благодаря этому у него даже был собственный дом. Да и вообще, жизнь хороша, быт налажен, всё вокруг упорядоченно и всегда шло своим чередом. Что ещё нужно, чтобы исключить любую тревогу и успокоить разум?  На самом деле в глубине души аль-Хайтам точно знал ответ на свой вопрос, но признаваться себе в этом не хотел.  Сегодня, как и каждый год после ссоры, он пришёл в таверну и занял дальний столик, заказав вино, которое Кавеху нравилось даже больше кофе.  В памяти отлично сохранился тот его день рождения. Аль-Хайтам сварил самый лучший кофе, на какой только был способен. А Кавех угостил его любимым вином.  Тот вкус запомнился на всю жизнь. Сладкий и оседающий на губах. Такой же, как и поцелуй, последовавший следом. Пьяный, смазанный, но до головокружения приятный.  Это был первый алкоголь, который попробовал аль-Хайтам. И первый поцелуй. После их было ещё много. Но все украдкой: в беседке сада Розан, в дальнем углу библиотеки за особенно большим стеллажом, в пустой аудитории за пять минут до начала лекции…  Потом случился совместный проект и самая их грандиозная ссора. Конечно, они и раньше спорили. Иначе никак: когда встречаются два гения, это неизбежно. Но в тот день всё закончилось. Аль-Хайтам не планировал влюбляться. И вообще был уверен, что на такие сильные эмоции не способен. Но теперь не мог отрицать — те странные чувства нельзя назвать никак, кроме как любовью. Жизнь разделилась на «до» и «после». Без Кавеха и его яркой улыбки она стала серой и пресной. Его заливистый смех «до» слишком сильно отпечатался на сердце, как и его же слёзы «после».  Как бы не был спокоен его новый быт, как бы не были размеренны и упорядочены дни — он готов бросить это всё к ногам Кавеха, лишь бы тот снова был счастлив, лишь бы перестал напиваться в таверне до беспамятства.  Играла традиционная сумерская музыка, ноги завсегдатаев сами шли в пляс.  Аль-Хайтам незаметно сидел в дальнем углу и смотрел на Кавеха, танцующего в свой день рождения в центре зала.  Улыбающегося и смеющегося. Но совсем не так, как раньше.  Никто не видел, что в глазах больше не было той яркости — вместо радости там затаилась горечь. Аль-Хайтам смотрел и просто хотел наконец забрать его домой.