Отель "У погибшего историка"

Из хроник бургундского монаха-летописца Рауля Глабера: Голод принялся за свое опустошительное дело, и можно было опасаться, что исчезнет почти весь человеческий род. Атмосферные условия стали настолько неблагоприятны, что нельзя было выбрать подходящего дня для сева, но главным образом по причине наводнений не было никакой возможности убрать хлеб. Продолжительные дожди пропитали всю землю влагой до такой степени, что в течение трех лет нельзя было провести борозду, могущую принять семя. А во время жатвы дикие травы и губительные плевелы покрыли всю поверхность полей. Хорошо, если мюид семян давал одно сетье урожая, а с него едва получали пригоршню зерна. Если по случаю и удавалось найти в продаже что-нибудь из продуктов, то продавец мог запрашивать любую цену. Когда же съели и диких зверей, и птиц, неутолимый голод заставил людей подбирать падаль и творить такие вещи, о каких и сказать страшно. Некоторые, чтобы избежать смерти, ели лесные коренья и траву. Ужас охватывает меня, когда я перехожу к рассказу об извращениях, которые царили тогда в роду человеческом. Увы! О горе! Вещь, неслыханная во веки веков: свирепый голод заставил людей пожирать человеческую плоть. Кто был посильнее, похищал путника, расчленял тело, варил и поедал. Многие из тех, кого голод гнал из одного места в другое, находили в пути приют, но ночью с перерезанным горлом шли в пищу гостеприимным хозяевам. Детям показывали какой-либо плод или яйцо, а потом их уводили в отдаленное место, там убивали и съедали. Во многих местностях, чтобы утолить голод, выкапывали из земли трупы. В округе Макона творилось нечто такое, о чем, насколько нам известно, в других местах и не слыхивали. Многие люди извлекали из почвы белую землю, похожую на глину, примешивали к ней немного муки или отрубей и пекли из этой смеси хлеб, полагая, что благодаря этому они не умрут от голода. Но это принесло им лишь надежду на спасение и обманчивое облегчение. Повсюду видны были одни лишь бледные, исхудалые лица да вздутые животы, и сам человеческий голос становился тонким, подобным слабому крику умирающих птиц. Трупы умерших из-за их огромного количества приходилось бросать где попало без погребения, и они служили пищей волкам, которые долго еще потом продолжали искать свою добычу среди людей. А так как нельзя было, как мы сказали, хоронить каждого отдельно по причине большого числа смертей, то в некоторых местах люди из страха Божьего выкапывали то, что обычно называют скотомогильниками, куда бросали по пятьсот и более трупов, сколько хватало места, вперемешку, полураздетыми, а то и вовсе без покрова; перекрестки дорог и обочины полей также служили кладбищами...

Весной 1315 года на большей части Европы начались необычайно сильные дожди. Всю весну и лето продолжались дожди, а температура оставалась прохладной. В таких условиях зерно не могло созреть, что приводило к массовым неурожаям. Зерно приносили в закрытых помещениях в урнах и горшках, чтобы сохранить сухим. Солому и сено для животных вылечить не удалось, поэтому корма для скота не было. Почва стала чрезвычайно влажной из-за сильных дождей, что сделало невозможным вспашку полей, готовых к посеву. [6]В Англии низменности в Йоркшире и Ноттингеме были затоплены, в то время как пруды с тушеным мясом на реке Фосс в Йоркшире были смыты. Цены на продукты питания начали расти. Цены в Англии удвоились в период с весны до середины лета. Соль, единственный способ обработки и консервирования мяса, было трудно достать, потому что рассол невозможно было эффективно выпарить во влажную погоду. В результате его цена выросла с 30 до 40 шиллингов. В Лотарингии цены на пшеницу выросли на 320%, что сделало хлеб недоступным для крестьян. Запасы зерна на длительный срок были ограничены членами королевской семьи, лордами, дворянами, богатыми купцами и церковью. Из-за общего возросшего демографического давления даже урожаи ниже среднего означали, что некоторые люди будут голодать; вероятность неудачи была невелика. Люди начали собирать дикорастущие съедобные корни, травы, орехи и кору в лесах. Ряд задокументированных инцидентов показывают масштабы голода. Король Англии Эдуард II остановился в Сент-Олбансе 10 августа 1315 года и с трудом нашел хлеб для себя и своей свиты; это был редкий случай, когда король Англии не мог есть. В Бристоле в городских хрониках сообщается, что в 1315 году был: "великий голод с такой смертностью, что живых едва хватало на то, чтобы похоронить мертвых, конина и мясо собак считались хорошим мясом, а некоторые ели собственных детей. Воры, сидевшие в тюрьме, вырывали и рвали на куски тех, кого недавно посадили в тюрьму, и пожирали их наполовину живыми. Французы при Людовике X пытались вторгнуться во Фландрию, но в низменных районах Нидерландов поля промокли, армия увязла и была вынуждена отступить, сжигая провизию там, где ее бросили, не в силах унести. Весной 1316 года на европейское население, лишенное энергии и резервов для собственного существования, продолжали идти дожди. Пострадали все слои общества, от дворян до крестьян, но особенно крестьяне, которые составляли 95% населения и у которых не было резервных запасов продовольствия. Чтобы обеспечить некоторое облегчение, будущее было заложено путем забоя тягловых животных, поедания семенного зерна, оставления детей на произвол судьбы (см. "Гензель и Гретель") и, среди стариков, добровольного отказа от еды, чтобы выжить молодому поколению. Летописцы того времени отмечали множество случаев каннибализма. Сообщалось, что во время голода люди вскрывали могилы недавно умерших и забирали их в качестве еды. Хотя "никогда нельзя сказать, не были ли такие разговоры просто поводом для распространения слухов". Разгар голода пришелся на 1317 год, поскольку продолжалась влажная погода. Тем летом погода вернулась к норме. К тому времени люди были настолько ослаблены такими болезнями, как пневмония, бронхит и туберкулез, и было съедено так много семенного материала, что только в 1325 году запасы продовольствия вернулись к относительно нормальному уровню и население начало увеличиваться. Историки обсуждают количество жертв, но, по оценкам, погибло 10-25% населения многих городов. Хотя Черная смерть (1347-1351) убивала больше людей, она часто охватывала территорию за считанные месяцы, в то время как Великий голод продолжался годами, продлевая страдания населения. Жан-Пьер Легуа отметил, что Великий голод "привел к массовой резне в мире, который и без того был перенаселен, особенно в городах, которые были естественными источниками перенаселения сельских районов". Оценки смертности варьируются в зависимости от места, но некоторые примеры включают потерю 10-15% на юге Англии. Северная Франция потеряла около 10% своего населения.

В ходе сражения с японским флотом, командир носового плутонга на крейсере 2-го ранга "Новик" мичман К.Н. Кнорринг послав к чёрту все паспортные данные своих пятидюймовок, довёл их темп стрельбы до 5 выстрелов в минуту*. Подносчики метались, как черти, выхватывая из подаваемых элеваторами на верхнюю палубу беседок 20-килограмовые унитары и оттаскивая их к ведущим беглый огонь орудиям. Там "специально заточенные для этого дела" замковые свинчивали с взрывателей предохранительные колпачки, вбрасывали снаряды в казеник орудия и захлопывали затвор... В какой-то момент подносчики бакового орудия "Новика" решили ещё чуть-чуть "сэкономить" время и стали сами срывать колпачки ещё у шахты элеватора. Через несколько минут, галопом поднося очередной 120-мм "бульник" (уже лишённый предохранительного колпачка) один подносчик так разбежался, что с силой грохнул головной частью снаряда о затвор ещё не успевшего выстрелить орудия... К общему офигению присутствующих снаряд не взорвался! В том же бою русский крейсер 1-го ранга "Аскольд" получил попадание японским 152-мм снарядом в левый борт у ватерлинии. Шестидюмовый рванул в коффердаме, перерубив пополам два толстенных шпангоута и изрешетив зарядное отделение торпеды, полностью приготовленной к выстрелу из подводного бортового минного аппарата. Сноп раскалённых осколков прошёл в миллиметрах от капсюля с гремучей ртутью... Но взрыва не последовало. В районе двух часов дня русский крупнокалиберный снаряд взорвался в шельтердеке под носовым мостиком флагманского японского броненосца "Микаса". Один осколок попал в боевую рубку, а остальные прошили мостик. Тем не менее, находившийся на мостике "Микасы" командующий японским Соединенным флотом вице-адмирал Х. Того не получил ни царапины. В том же бою спустя сорок минут японский броненосец "Фудзи" получил попадание русским 305-мм снарядом в щит кормового барбета башни главного калибра. Снаряд пробил броню у правого орудийного порта, прошел вдоль орудия и разорвался на верхней траверсе как раз перед верхней позицией зарядника. Тыльная плита была выбита взрывом и вылетела за борт, а большая часть крыши была сорвана. Находившийся в орудии полузаряд вспыхнул, загорелись также находившиеся в верхнем заряднике 8 четвертьзарядов, однако... огонь не затронул находящихся тут же шесть 305-мм фугасных снарядов, битком набитых шимозой. 8 человек погибло, 9 человек было ранено. Едва начавшийся пожар, грозивший разнести к бениной маме саму башню и заодно с предсказуемыми последствиями перекинуться в находящийся под башней артиллерийский погреб, был пыл потушен водой,.. бившей под большим давлением из развороченной русским же снарядом нагнетательной трубки гидравлического привода правого верхнего досылателя. В том же бою в районе 18:50 русский крупнокалиберный бронебойный снаряд прошил насквозь все палубы флагманского корабля японского вице-адмирала Х. Камимуры - броненосного крейсера "Идзумо" вплоть до котельного отделения. Прошил,.. но не взорвался. В противном случае вся средняя группа котлов "Идзумо" взлетела бы на воздух...

Наша прежняя историческая наука ограничивалась весьма расплывчатым и неопределенным представлением о смелых и воинственных викингах, мореходах и завоевателях, вооруженных с головы до ног и бороздивших моря от Ледовитого океана до Каспия на своих кораблях, украшенных резными звериными головами на носу. Этот эффектный образ «морского конунга», sækonungr, совершенно заслонял ту социальную среду, из которой вышел сам морской конунг, и те экономические условия, которые сложились у него на родине. За ним стоят те, кто пахали землю, косили сено, ловили рыбу и пасли скот, т. е. несли тот повседневный труд, на котором строилась вся вообще культура эпохи викингов и без которого были бы невозможны и сам обрисованный выше викинг, и его корабль и все прочее; те, кто составляли его местное окружение на родине, куда он нередко возвращался после своих долгих и бурных поездок и приключений, его родичи, домашние, рабы и т. д. — окружение весьма сложное по своему социальному составу, и, наконец, те, кто шли с ним в поход, его дружина его корабельщики, skipverjar, которые, так же как и он сам, не были какими-то абстрактными воинами и мореходами вообще, а вышли из определенной среды и принимали участие в походах викингов во всяком случае не из одной любви к приключениям. Наша современная историческая наука, разумеется, не может удовлетвориться в отношении эпохи викингов прежней туманной романтикой. Так как она ставит себе задачу изучения конкретного социально-экономического строя каждой эпохи со всеми его сложными особенностями и противоречиями, то для нее не лишена интереса в частности и та летопись по ранней истории скандинавской агрикультуры, которую можно восстановить на основании дошедших до нас первоисточников. Говоря об этих последних, надо сказать, что у нас до сих пор преобладают весьма неопределенные и сбивчивые представления о том, что такое вообще древнесеверная сага. Ее считают то эпосом, то фольклором — всем, чем угодно, кроме того, что она действительно собою представляет. Есть, конечно, саги чисто эпические, как, например, знаменитая сага о Вольсунгах, а саги сказочные как нельзя более близки к фольклору. Несомненно также и то, что исторические и бытовые саги тесно связаны как с эпосом, так и с фольклором, и в этом заключается со своей стороны большая ценность этих памятников: подходя к ним с точки зрения палеонтологического анализа, мы можем вскрыть в них элементы значительно более древние, чем эпоха викингов, которую они преимущественно отражают. Тем не менее, саги как литературное произведение — не эпос и не фольклор в собственном смысле слова, а прежде всего повествования исторические, дающие возможность восстановить общественный и хозяйственный строй той эпохи, которой они касаются

#отель_события Вход отряда вице-адмирала Клокачёва в Ахтиярскую (будущую Севастопольскую) бухту принято считать отправной точкой в истории Черноморского флота России, что отражено в приказе главнокомандующего ВМФ РФ от 15.07.1996 года "О введении годовых праздников и профессиональных дней по специальности": днем Черноморского флота указано именно 13 мая.

#отель_события 79-я годовщина Победы в Великой Отечественной войне

Британский ветеран наполеоновских войн и его жена, 1850-е годы. На воротнике мужчины висит медаль за участие в битве при Ватерлоо 1815 года.

реконструктор из клуба "Львы Нимеи"