Carpe diem

Скоро будут реализоваться масштабные планы Ждите

деда больше нет

Всё живое особой метой Отмечается с ранних пор. Если не был бы я поэтом, То, наверно, был мошенник и вор. Худощавый и низкорослый, Средь мальчишек всегда герой, Часто, часто с разбитым носом Приходил я к себе домой. И навстречу испуганной маме Я цедил сквозь кровавый рот: «Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму всё заживёт». И теперь вот, когда простыла Этих дней кипятковая вязь, Беспокойная, дерзкая сила На поэмы мои пролилась. Золотая, словесная груда, И над каждой строкой без конца Отражается прежняя удаль Забияки и сорванца. Как тогда, я отважный и гордый, Только новью мой брызжет шаг... Если раньше мне били в морду, То теперь вся в крови душа. И уже говорю я не маме, А в чужой и хохочущий сброд: «Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму всё заживёт». 1922 год

Кукушка

Заключенный в дребезжащие стекла, Попавший в осколки тоски, Никчёмную жизнь свою проклял, Пистолет навел на виски. Я бежал, пока были силы, Убегал от себя, от людей. Возвышается крест над могилой - От меня никаких нет вестей. Да и кому они, впрочем, нужны… Лихорадка бьет топором. Не могу я почувствовать жизнь. Признаюсь, я, честно, больной. Боль в ногах моих утруждает Элементарную необходимость идти, Сон божественный мне разрешает В ад мой беспечный зайти.

Прочитала я, значит, рассказик Эдгара Аллана По Там чел накидался опиумом, потом посмотрел на картину красивой женщины, ахуел, мол, какая она красивая. У него была тетрадь с историческим описанием этого портрета. В нем художник днями рисовал свою жену - женщину с картины. Когда закончил, он воскликнул, глядя на получившийся портрет: «это жизнь!», а потом посмотрел на жену и увидел, что она мертва. И последними словами было: «разве это смерть?» Ставлю рассказу 10/10 Я в восторге!

Песням быть!