ērān ud anērān

Давненько обещал рекомендовать новопрочитанные книжбки (без классификации), которые меня тем или иным образом зацепили. Подумал и решил, что топ-5 за последние три-четыре месяца выглядит следующим образом: • Fred Virkus, Politische strukturen im Guptareich (2004) Образец применения общетеоретических и методологических подходов к изучению досовременных политий вне примитивного взгляда на их "централизацию/децентрализацию". К сожалению, отсутствует в электронном виде. Часть резюмировал здесь. • Herman Ooms, Tokugawa Ideology: Early Constructs, 1570-1680 (1985) Рассматриваются проблематики, характерные для идеологической сферы многих досовременных обществ. Автор, что характерно для историографии той эпохи, злоупотребляет фукольдианской методологией. • Harry Harootunian, Things seen and unseen: discourse and ideology in Tokugawa nativism (1988) Аналогично приведённому выше. • Simcha Gross, Babylonian Jews and Sasanian Imperialism in Late Antiquity (2024) Новейшее исследование по взаимодействию одного из ключевых "автономных сообществ" позднеантичного Ирана с институтами царской власти. • Ashish Kumar, Beyond Borders: Indo-Sasanian Trade and Its Central Indian Connections, circa CE 300-700 (2023) Попытка переосмысления торговли в Индийском океане в Поздней Античности посредством оригинальных подходов и включения новых акторов. Обилие деколониальной риторики в один момент начинает нервировать.

Literally me

👇

Почему Эфиопия в кавычках? Этак название абсолютно любой страны можно писать в кавычках, но это такой крайний номинализм, который и убил западную науку

Опубликован краткий экскурс по "Эфиопии" в контексте глобальной Поздней Античности и глобального Средневековья (330-1500 гг.), призванный «обновить традиционные западные академические взгляды». Ранние исследования, проводившиеся филологами и религиоведами, рассматривали "Эфиопию" как изолированное хранилище древних еврейских и христианских текстов. — настоящая же работа переосмысляет историю региона, подчёркивая политические, экономические и культурные взаимосвязи различных политий и сообществ. В комментариях.

Я повесть о шахе, что звался Йездгерд, Окончил в Испандармоз месяц, в день Эрд. В год Хиджры по восемь десятков пять раз Я свой завершил о владыках рассказ. (...) Труд славный окончен. В родимой стране Не смолкнет отныне молва обо мне. Я жив, не умру, пусть бегут времена, Недаром рассыпал я слов семена, И каждый, в ком сердце и мысли светлы, Почтит мою память словами хвалы. Сегодня в Иране отмечается День персидского языка и день памяти автора крупнейшей (персоязычной и вообще) поэмы — Хакима Фирдоуси (940-1020), творившего при дворе Газневидов. В основе «Книги царей» персидского классика, как уже отмечалось ранее, лежит более древнее произведение сасанидской эпохи, т.н. «Книга владык» (Xwadāy-nāmag), написанная в VI в. и вобравшая в себя тексты предшествующей дворцовой традиции (восходят к ≈IV в.) и архаичную мифологию. Как оригинальный среднеперсидский текст, так и все его переводы, версии и изложения на новоперсидском и арабском языках были безвозвратно утрачены в первые века II тысячелетия. В этом обстоятельстве, на мой взгляд, и раскрывается главное значение «Шахнаме» Фирдоуси: во многом именно на его основе в исламском Иране и конструировался нарратив о преемственности эпох и династий — значение это сохраняется по сей день. Можно сказать, что в сохранении и передаче самой "идеи Ирана" классик эпохи интермеццо занял место не ниже, чем династия, которая впервые ввела этот термин в политико-идеологический оборот.

Для медиевиста* был ещё один несколько неожиданный источник вдохновения. Это был кинотеатр «Scala» на Уолтон-стрит. Ибо это были годы, когда череда великих японских фильмов принесла западным зрителям ощущение совершенной необычности другого Средневековья — Японии самураев. Экзотические наряды, норовистые лошади, стилизованные жесты и, прежде всего, буйство красок в шёлковых одеждах, развевающиеся вымпелы и дворцовое убранство, впервые увиденное в незнакомых восточных тонах, стало визуальным шоком. «Врата ада» Тэйноскэ Кинугасы появился в 1953 году. Возможно, византийский двор был больше похож на мир даймё Кинугасы, чем на что-то, что мог бы вызвать в воображении даже Джервас Мэтью*. Когда «Врата ада» показывали в «Scala», я присутствовал на трёх сеансах подряд. Перед моими глазами предстал ещё один экзотический мир.

1. П. Браун имел образование медиевиста, а не антиковеда. 2. Преподаватель византологии в Оксфорде.

Недавно, оказывается, вышла новая объёмная книга Питера Брауна (род. 1935) — корифея позднеантичных исследований, которому последние как самостоятельная область знаний во многом обязаны самим своим появлением. Документируя как своё собственное интеллектуальное развитие, так и появление новой и влиятельной области знаний, в новой книге Браун описывает своё детство в Ирландии, университетское и академическое обучение в Англии, свои путешествия по восточному Средиземноморью и Ближнему Востоку, плодотворное взаимодействие с многочисленными учёными и коллегами. В «Путешествиях разума» Браун представляет своего рода отчёт о стремлении переосмыслить (в том числе географически) Позднюю Античность, когда-то "забытые полтысячелетия", как решающий момент в истории обширного региона. Книга, как водится, будет в комментариях. Между прочим, в прошлом же году фундаментальная работа Брауна «The World of Late Antiquity» была впервые опубликована на русском.

Никто: Абсолютно никто: Преподаватель классики при каждой встрече:

Будучи студентом-историком, забавно наблюдать, как в стенах гуманитарного вуза тезис о «недопустимости идеологизации науки и образования» уживается с нарративами о «прогрессивном человечестве» и откровенно космополитичном «безнациональном характере науки и учёного». Можно ли узнать, кто и когда придумал этот хитрый спекулятивный приём — называть неприятные позиции и подходы не их частными именами, а «идеологией»?