Александр Храмов

Прочел, что в 1497 году дружественный казанский хан Мухаммед-Амин получил от Ивана III «в кормление» Серпухов и Каширу. Там он провел пять лет,  «с насильством живящи и хамно ко многим», как говорится в летописи, а потом вернулся в Казань.  «С насильством живящи и хамно ко многим» -  а ведь этой фразой можно охарактеризовать и поведение современных кавказских тожероссиян, которым власть – как и тогда при Иване III – прощает беззакония в обмен на лояльность и «дружественность». Так и вижу, как Мухаммед-Амин со своими нукерами в островерхих шапках выколачивал деньги из бедных серпуховчан, бесчестил девиц и избивал парней, пользуясь попустительством великого князя. Такие же мухаммеды беспределят и сейчас, размахивая пистолетами и ксивами. Интересно, что Мухаммед-Амин, с которым Иван III так нянчился, в итоге совсем оборзел и распоясался – всё закончилось убийством русских купцов в Казани. Так что с «дружественным» ханом пришлось воевать, чтобы привести его в чувство. Выводы делайте сами.

"Альпина" выпустила переиздание книжки Кропоткина "Взаимопомощь как фактор эволюции", к которому я написал большое предисловие. В нем я объясняю, почему Кропоткин не прав и почему эволюционная этика - это несостоятельный проект. Природа не может научить нас морали. Хотя бы потому, что живые существа и особенности их поведения обусловлены естественным отбором. Альтруизм – это только ширма, за которой орудуют эгоистичные гены.  К тому же чаще всего он распространяется только на членов собственной группы, связанных отношениями родства или кооперации. Кропоткин предлагал людям брать уроки этики у муравьев. Но мне ближе позиция недавно почившего Эдварда Уилсона, который как-то сказал, что если бы у муравьев было ядерное оружие, то они не колеблясь развязали бы Третью мировую войну.  Действительно, внутригрупповой альтруизм никак не мешает межгрупповым конфликтам. Ну и вообще, моральные предписания из естественнонаучных наблюдений принципиально не выводимы. Наука может рассказать, что будет, если вы подсыплете полоний кому-то в чай. Но она не может ответить на вопрос, должны ли вы это делать или нет.

Как отметить 9 мая? Правильно, надо слепить снеговика.

Мое интервью «Аргументам неделе», приуроченное к приближающейся Пасхе. Поговорили с Сергеем Рязановым о вере, атеизме и науке.

На христианство титулованные атеисты нападают гораздо чаще, чем на ислам, – оно и понятно. В отличие от христиан мусульмане за насмешки над своей верой могут и голову отрезать. В то же время не могу понять мотивацию атеистов, которые идут на мученичество ради своих идей. А ведь были и такие. Например, в XIX веке редакторы английской атеистической газеты «Оракул разума» сидели в тюрьме за свои взгляды (тогда в Англии ещё действовали законы, карающие за богохульство). Если за гробом ничего нет, то это совершенно нерациональное поведение: надо как можно лучше устроиться в этой жизни, а не лезть на рожон. Ну а думать о чужом счастье – довольно бессмысленное занятие, если каждый из нас – это не больше чем сгусток материи, возникший в результате борьбы всех против всех.

Существует критерий фальсифицируемости, сформулированный известным философом науки Карлом Поппером. Согласно этому критерию, научная гипотеза не должна быть неприступной цитаделью, полностью защищённой от любых возможных контрдоводов. Всегда могут вскрыться факты, которые заставят признать её ложной. Когда британского биолога Джона Холдейна спросили, что могло бы заставить учёных отбросить теорию эволюции, он ответил: «ископаемые кролики в докембрии». Так вот, гроб с телом Иисуса точно так же убедил бы нас в ложности христианства. Но за две тысячи лет ничего подобного противники христианства предъявить так и не смогли. Напротив, косвенные свидетельства указывают: апостолы действительно были уверены том, что их учитель, которого они считали Мессией, воскрес. В противном случае они бы просто разбежались, и на этом всё закончилось.

1 мая 2014 года я был на митинге в поддержку русского движения на Украине. Он был организован НДП под Крымским мостом - в то время московские власти, не растерявшие еще последних остатков либерализма, огородили там площадку под «гайд-парк». Народу собралось немного – кого тогда в Москве волновал какой-то там Донбасс? Сияло солнце, было весело, я фотографировался с флагом ДНР. Всё это было немного похоже на хеппенинг. И, хотя в Славянске уже постреливали, происходящее на Юго-Востоке Украины оставляло ощущение пьянящей легкости, невсамделишности, опереточности… После митинг мы прошлись через Нескучный сад, наполненный пестрой толпой гуляющих, и отправились пить пиво. А 2 мая случилась Одесса. Я помню этот вечер и эту бессонную ночь, когда постепенно начали вырисовываться контуры трагедии. Тогда было много онлайн-трансляций, и можно было буквально в прямом эфире наблюдать, как людей убивают и жгут заживо. Как люди цепляются за подоконники, как вываливаются из окон, как их избивает улюлюкающая толпа. Наблюдать, зная, что ты абсолютно ничего не можешь сделать, чтобы это остановить. Я лег уже под утро с тяжелой головой, а на следующее утро принялся лихорадочно донатить одесским активистам на какие-то интернет-кошельки, куда собирали помощь для пострадавших. Конечно, с тех пор было много разных расследований в духе «да они сами виноваты», «да они сами себя подожгли» и т.д. Но я лично своими глазами на этих трансляциях видел, как Дом профсоюзов закидывают коктейлями Молотова с криками «сожжем их на*й». Может быть, пожар внутри возник и по каким-то другим неведомым причинам, я не знаю, но результат в любом случае вполне соответствовал намерениям этой проукраинской толпы. А ведь еще и весь украинский интернет заполнился шуточками про «майский шашлычок», «сгоревших колорадов» и «так им и надо», после чего этот трагический инцидент (допустим, что так) окончательно предстал как спланированное политическое убийство. Некоторые заукраинцы говорят – мол, хорошо, что в Одессе пророссийский протест задавили на корню – иначе бы там было как в Донецке или Луганске. Но это неверная логика – потому что без Одессы на Донбассе всерьез просто не полыхнуло бы. Не случись одесской трагедии, начинающаяся война, скорее всего, затухла бы довольно быстро. Стрелков не раз говорил, что именно после 02.05.2014 к нему в Славянск повалил поток добровольцев. До этого все разговоры о защите русских на Украине казались какой-то отвлеченной пропагандистской трескотней. И вдруг все воочию убедились, что кровожадные «украинские нацисты» - это не миф. Со всей России и Украины на Донбасс потянулись суровые мужики и романтические юноши, повязывая на себя георгиевские ленточки. На референдумы о независимости ДНР и ЛНР выстроились длиннющие очереди из напуганных местных жителей. Началась война, которая идет до сих пор.

После просмотра интервью Дугина Такеру Карлсону у неискушенного западного зрителя может сложиться впечатление, что этот бородатый русский – не что иное, как российское издание Джона Милбанка, этакий христианский мыслитель, критикующий Модерн с позиций «радикальной ортодоксии». В интервью Дугин, как и Милбанк, доказывает, что всё пошло наперекосяк, начиная с номиналистов позднего Средневековья и Реформации. В результате этой мутации западного самосознания появились либерализм с индивидуализмом, стали одна за другой разрушаться коллективные идентичности. В качестве противовеса всей этой дряни выступает блаженный христианский миропорядок с его традиционными ценностями, которые Mr Putin защищает от англосаксов. Но проблема-то в том, что Дугин, в отличие от Милбанка и правоконсервативных интеллектуалов XX века, вроде Шмитта или Юнгера, к христианству не имеет отношения. Он зовет нас не к домодерной церковности и не к вере во Христа, а в дохристианские времена, к Ваалу и Осирису. Дугин критикует христианское учение о Боге-Творце и творении из ничего и восхваляет языческий манифестанционизм, согласно которому вся природа пронизана божественным началом. Именно с противопоставления Творца и творения, считает Дугин, и началось движение в сторону современного потреблядства и десакрализации всех устоев. Цитирую дугинскую «Философию традиции»: «язык современности представляет собой последнюю и самую радикальную стадию развития ультракреационизма и гипертрансцендентализированного авраамизма». То есть на самом деле, по мнению Дугина, болезнь Запада началась не с Реформации, а с принятия христианства. Так что в свои интервью Дугин слукавил. Дугин не сказал, что первопричину всех бед человечества он видит в монотеизме. Дугин умолчал, что традиция, к которой он апеллирует – это традиция языческих богов, а не традиция Церкви. И это понятно – в тех же США христианский антилиберальный фундаментализм еще находит отклик. А вот стремное неоязычество Генона или Алена де Бенуа, у которых Дугин и позаимствовал свой «традиционализм» – это совсем уж маргинальщина, которую приходится заметать под коврик в разговоре с серьезными белыми людьми.

(К предыдущему). Типичные хуйцы в мусульманском квартале Сианя.

Испытал в Китае два культурных шока. 1. Встретил на улице женщину в футболке с Винни-Пухом. Я-то думал, что Винни-Пух наглухо запрещен в Китае из-за сходства с председателем Си. 2. Узнал, что в Сиане, то есть в китайском хартленде, откуда есть пошла китайская цивилизация, имеется мусульманский квартал. Причем в самом центре. С мечетями, женщинами в паранджах и мужчинами в тюбетейках. Оказывается, здесь живут люди под интересным названием Хуй (Hui). Хуйцы – это потомки арабов, персов и других мусульман, расселившихся по Китаю во времена Великого шелкового пути. Со временем они полностью ассимилировались и утратили свои этнические особенности. Хуйцы ничем не отличаются от типичных хайцев, за исключением религии. Даже мечети они строят в китайском стиле, с островерхими крышами. Я-то думал, что Китай всех своих мусульман прижимает к ногтю, но оказалось, что китайская власть делает четкое различие между хуйцами и уйгурами. Уйгуры живут компактно на окраине, говорят на тюрском наречии, склонны к терроризму и сепаратизму. Поэтому их всячески перевоспитывают и контролируют, так что им и в голову не придет создать ММА-клуб, чтобы потом по кайфу бить китайцев, отрастить длинную бороду или открыть незарегистрированную мечеть. Хуйцев в Китае численно примерно столько же, сколько и уйгуров (около 10 млн), но они разбросаны по разным регионам – угроза сепаратизма от них не исходит. Говорят они на мандарине. Сейчас хуйцы переживают религиозное возрождение – стали чаще носить паранджу и чаще совершать хадж. Но китайское правительство на это смотрит сквозь пальцы. Оно использует хуйцев как витрину («смотрите, мы обижаем только неправильных мусульман, а все остальные у нас процветают») и посредников при налаживании контактов с странами Ближнего Востока. Мне кажется, России следовало бы в этом вопросе пойти по стопам своего «важнейшего стратегического партнера» (©️ Путин). Мусульман нельзя грести под одну гребенку, политика к ним должна быть дифференцированной и строиться в зависимости от их русифицированности и лояльности к русскому народу. Одно дело – какие-нибудь московские татары в четвертом поколении, которых от русских-то не отличишь, совсем другое – таджики и узбеки, приехавшие вчера из своего кишлака. Но сейчас российская власть различий между мусульманами не проводит. Вот и выходит, что орда мигрантов рассматривается как веский предлог для строительства новых мечетей в русских городах. Потому что, дескать, «права мусульман нужно уважать». Но вопрос-то в том, что именно это за мусульмане и как они себя ведут – дорогие китайские товарищи давно научились учитывать эти нюансы, пора бы и нам перенять их опыт.

Приехал в Сиань на конференцию, посвященную ископаемым насекомым. Здесь нашего брата не зажимают – меня попросили сделать keynote talk о древних опылителях, а Александр Павлович Расницын, патриарх отечественной палеоэнтомологии, делал пленарный доклад (ему 87 лет, на минуточку, и он до сих пор активно и плодотворно работает). Не считая самих китайцев, самые многочисленные тут испанцы, поляки и французы. Русская делегация (7 чел.), наверное, четвертая по числу участников. Сиань удивил обилием электрокаров – их можно опознать по зеленым номерам. Визуально их около трети от всех автомобилей. По сравнению с прошлым разом (я был в Китае 11 лет назад) чувствуется, что гайки еще сильнее закрутили – теперь даже в музей билеты можно купить только по паспорту. Раньше в Китае не работали только Google и иже с ним, а сейчас все некитайские сайты типа «Яндекса» и «Мэйл.ру» без vpn открываются очень плохо и медленно. Великая китайская стена вокруг здешнего интернета замкнулась окончательно. Ну и везде торчат 30-40 этажные человейники, которые продолжают активно строиться. Можно составить наглядное представление о том, как «похорошевшая» Москва будет выглядеть лет через 10-15. Впрочем, даже у сианьских многоэтажек фасады посимпатичнее, чем у ПИКовских коробок.

Вчера умер американский философ Даниел Деннет. Он стал вторым по счету из четырех всадников «нового атеизма», который отправился в мир иной к черту на сковородку. На примере Деннета хорошо видно, к какому абсурду приводит радикальный верификационизм – вера во всесилие экспериментального метода и обязательную «проверяемость» всего и вся. Деннет пытался убедить нас не только в отсутствии Бога, но и в отсутствии сознания – абсолютно контринтуитивный вывод, идущий вразрез с нашим внутренним опытом. Согласно Деннету, любые суждения о том, что выходит за пределы компетенции науки, не имеют права на существование. В жертву этому принципу он принес вместе с религией и веру в квалиа – субъективные переживания, из которых складывается изнанка нашего «я». Ведь нельзя же вселиться в другую личность и проверить, чувствует ли она боль или радость. Наука может изучать только активность нейронов и речевые акты. Поскольку ученые не имеют доступа к содержанию психики, значит, его нет вовсе, делает вывод Деннет. Но раз если в угоду верификационизму вслед за Богом на помойку приходится отправить и сознание – самое близкое и несомненное из того, что у нас есть – то не проще ли тогда выкинуть в мусорное ведро сам верификационизм? Следующий в очереди на выход – Ричард Докинз. Впрочем, старикан уже подрастерял свою популярность у прогрессивной публики из-за своих критических высказываний в адрес трансгендеров.