Академия Цзися

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 14 Предтечей легизма был политик и мыслитель царства Ци VIIв до н.э. Гуань Чжун. Как и многие другие легисты после него (и в противовес книжникам-конфуцианцам) Гуань Чжун не был только теоретиком: он занимал пост премьер-министра в течение 40 лет и провёл за это время значимые и эффективные управленческие реформы, благодаря которым Ци стало самым могущественным царством своего времени. С позднейшими легистами его сближает неприятие наследственной аристократии, идея о том что страна должна управляться посредством законов а главной мотивацией для их исполнения является боязнь наказаний. Было однако и существенное отличие между ранним легизмом Гуан Чжуна и более поздней закрепившейся его формой: первый ставил закон выше не только подданных, но и самого правителя, в то время как для зрелого легизма эта идея оказалась совершенно неприемлемой.

В Китай вернули ценную культурную реликвию Древний ритуальный сосуд из бронзы под названием «Фэн Синшу Гуй» возвратили на родину после 40 лет поисков, сообщили в Государственном управлении по охране культурного наследия КНР. Артефакт нашли в 1978 году при археологических раскопках в провинции Шэньси. Ученые определили, что ценная реликвия относится к эпохе династии Западная Чжоу (1046 – 771 годы до н.э.). Артефакт подлежал государственной охране высшей категории. Однако сосуд похитили в 1984 году и нелегально вывезли за границу. С тех пор Китай вел непрерывные поиски артефакта по всему миру. В прошлом году стало известно, что он находится в Нью-Йорке. Владелец реликвии Раймонд Кинг, узнав историю древнего сосуда, сразу согласился передать его КНР.

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 13 В отличие от конфуцианства и даосизма, политическим идеалом которых было (по-разному понимаемое) прошлое, легизм относился к нему с известной долей скептицизма. Истории о легендарных императорах не вполне отвергались легистами, но истолковывались по-своему: императоры преуспели не потому что следовали традициям, а потому что волевым порядком меняли существующее положение вещей когда это было необходимо. Невысоко ценили легисты и унаследованную от правителей Чжоу систему ритуалов. Кроме того легисты были последовательными врагами любой формы наследственной аристократии и выступали за идеал который в некотором роде можно было бы назвать меритократическим: только личные заслуги человека перед государством (и государем) должны были обеспечивать ему какой-либо статус в государственной иерархии. Всё это в совокупности делало конфуцианцев и легистов непримиримыми противниками на политической арене.

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 12 Однако главным историческим соперником конфуцианства на политической арене стал не даосизм – с последним конфуцианство находилось скорее в отношениях симбиоза, черпая из даосских представлений о мире материал для выстраивания собственных концепций и отчасти в свою очередь влияя и на него. Тем более что ранний политизированный даосизм Хуан-Лао вскоре сошёл с политической сцены, а позднейшие даосские направления целиком сосредоточились на сфере духовного совершенствования, уступив конфуцианству место главной политической доктрины империи. По-настоящему же смертельными (и это было так бувально) противниками конфуцианцев стали представители другой ранней школы политической мысли – легизма.

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 11 Представления о древности у ранних даосов и конфуцианцев всё же не были совершенно различными: и для тех и для других одинаково значимой фигурой был основатель династии Чжоу Вэньван. Разночтения относились к периоду древности доисторической, дописьменной. И вот здесь надо отметить как характерный момент что в итоговой имперской историографии, включавшей и конфуцианских Яо и Шуня, и даосских Хуанди и Фуси, последние заняли куда более значимое место. Это же справедливо и в отношении их места в народном сознании: в целом как наиболее значимый правитель легендарной древности в Китае традицонно воспринимается Хуанди. Это хорошо демонстрирует несостоятельность претензий конфуцианства на монополию в отношении как китайской культуры в целом, так и ключевых представлений о её древнем периоде.

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 10 Хотя и конфуцианство, и даосизм в равной степени постулировали свою преемственность от древних правителей, это как ни странно были правители разные. Если для Конфуция идеальными правителями древности были Яо и Шунь, для даосизма главной фигурой такого рода стал Хуанди, который самой даосской традицией почитается как родоначальник даосизма. Это соответствует уже упомянутому отличию в историографиях разных царств: исходной конфуцианской традиции, основанной на Шуцзине, фигура Хуанди была неизвестна. Кроме того, в доимперский период иероглиф 帝 (ди) не использовался для обозначения императоров: в схожем смысле употреблялся иероглиф 王 (ван, царь), а вот иреоглиф ди был частью имени верховного божества династии Шан – Шанди (часто просто Ди) и мог употребляться для обозначения правителя, но не мирского а божественного. Таким образом и фигура Хуанди исходно не могла принадлежать (и не принадлежала) к правителем того же ряда что конфуцианские Яо и Шунь, ей куда больше соответствуют как раз даосские представления о том что человек способен стать бессмертным-сянем и тем самым обрести божественный статус. В этом смысле характерно что в общую (исходно конфуцианскую) хронологию Хуанди вписал Сыма Цянь – сын Сыма Таня, склонявшегося как раз к даосизму. После этого однако фигура Хуанди была принята и конфуцианским мейнстримом, как и китайской культурой в целом.

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 9 Между тем, конфуцианство было не единственным направлением, постулировавшим свою преемственность от правителей древности, как исторической так и доисторической. То же самое можно было сказать и о даосизме, имевшем свой взгляд на то как интерпретировать наследие Чжоу и более ранних эпох. Если в период Чжаньго даосизм, как и конфуцианство, был одной из конкурирующих школ, представители которых не имели значительного влияния в обществе, то при ранней Хань он (в форме учения Хуан-Лао – Хуанди и Лаоцзы) какое-то время успешно конкурировал с конфуцианством за роль официальной политической доктрины империи. Хотя в итоге эту нишу заняло именно конфуцианство, надо понимать что такое положение вещей оформилось только к концу I тыс. до н.э. Более того, идеологическому доминированию конфуцианства никогда не была свойственна та тотальность которая была характерна для христианства в Европе до начала нового времени, оно продолжало испытывать конкуренцию со стороны как собствено китайских учений, так и проникшего позднее в Китай буддизма.

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 8 Логично поставить вопрос, в какой степени идеализированная древность Конфуция была реальной а в какой воображаемой? Здесь надо для начала сказать что она во всяком случае была абсолютно реальной для самого Конфуция. Его представления о древности были сформированы той исторической традицией, что нашла своё отражение в Шуцзине, редактирование (но не авторство) которого Конфуцию приписывают. Эта традиция однако не была единственной, каждое царство так или иначе вело свою хронику, основная их часть до нас не дошла. Так, говоря о великих правителях древности, Конфуций не упоминает Хуанди, т.к. первым описанным в Шуцзине правителем был Яо. Та историческая традиция, которая сообщает нам о Хуанди (представленная в частности в Вёснах и осенях господина Люя), была встроена в общую хронологическую канву заданную Шуцзином уже Сыма Цянем. Фрагментарно зафиксирована ранними источниками история династии Ся, которую современная академическая наука считает легендарной. На то есть основание: династия Ся и её правители никак не упоминаются в письменных памятниках династии Шан (Инь). Обычно считается что династия Ся была выдумана домом Чжоу для обоснования концепции небесного мандата: Чжоу смещают Шан так же как до того Шан сместили Ся. Между тем, если принять что династия Ся всё-таки существовала и была смещена Шан, логично было бы предположить что династия-узурпатор предпочла ничего не сообщать о своих предшественниках, так что строго говоря гиперкритический подход западной историографии здесь может быть не вполне оправдан. Относительно подробно описаны времена династии Шан – что собственно объясняется тем что Шан вели свою письменную хронику. Ну и наконец уже абсолютно историчными являются времена династии Чжоу – которые (если речь о ранних её представителей) тем не менее должны были восприниматься жившим полтысячелетия спустя Конфуцием как древность. Во всяком случае, если кто из достоверно известных исторических персонажей и отвечает идеализированному образу конфуцианского правителя-мудреца древности, то это Вэньван, по-видимому сформировавший всю систему концепций выстроенных вокруг Неба (Поднебесная, Сын Неба, небесный мандат и т.д.), которая в значительной степени определила всё дальнейшее развитие китайской культуры.

В копилку бесполезных знаний. Собрание из 9 томов полного русского перевода (Р.В.Вяткина) Исторических записок Сыма Цяня, которые нужны были для работы над циклом, можно купить на Озоне за 150 тыс руб. К счастью всё давно оцифровано.

Как Маркс не встретил Конфуция, часть 7 Хорошо известно высказывание Конфуция о том что он передаёт а не учит новому. Если попытаться ответить на вопрос насколько оно соответствует действительности, то ответ будет: в высокой степени. Как уже говорилось выше, основы известной нам формы китайской культуры были заложены основателями династии Чжоу, именно этот культурный пласт во многом и воспринимается сейчас как конфуцианский. Между тем, Конфуций выступил здесь систематизатором но не новатором. Во многом благодаря его деятельности до нас дошли памятники Западной Чжоу, он и его ученики обеспечили сохранность и упорядочивание уже существовавшего до них материала. Самому Конфуцию здесь принадлежит этическая (ре)интерпретация старой чжоуской культуры, но её основные элементы были сформированы намного раньше. При этом сам Конфуций был уверен что восстанавливает исходный смысл а не создаёт новые: в этом отношении его деятельность можно сравнить с реформами ранних протестантов, считавших что они заново открывают исходный смысл христианской доктрины, утерянный католиками.