Фотограф. Израиль. Софи Виге.

Безумие на салфетках железным привкусом на кончиках пальцев роняю свою совесть и теряю в твоих губах задыхаясь равнодушием полуразрушенных улиц заплесневелых стен запихивая все в повесть для тебя одного каждый день на исходе предыдущей недели в скобках на краю измен по черной неблагодарности выбеленной до розового авангарда перламутровой стелы жрущей цветы на кладбище где — то возле прокуренного сада...а я задыыыхаюсь от бреда жгущего мои легкие едкими красками вечера...а я подыхаю без твоих прикосновений и больше мне здесь делать нечего...ошметки от одежды и окровавленные губы в которых сжато бритвой твое имя отныне...расплывчатые записи памяти Qbasic.ом и расцарапанные стенами руки... Пристрели тварь, что смеет надеяться на любовь и тоску по прощению...пристрели меня, чтобы не мучилась... не склоняла здесь больше колени я...

Каждое утро как маленькая смерть, просыпаясь в одинокой кровати. Сигареты, чай с мелиссой, и какой-то бред в новостях. На работу, заглушая мысли музыкой, время тратить. А вечером десятки незнакомых людей просто так в гостях. Осталось перезимовать эту жизнь и утонуть в прощении, жаль, что любовь в жизни одна, и она всегда знает прощание. Ночью укутываясь в ледяное одеяло, до рези в глазах читаю любимые книги неглядя, но даже этого для успокоения мало, все мало… в грудине что-то ноет, ноет, ноет… как загнившая ссадина… Разучилась писать стихи и слушать старые песни, скоро погибну, потом оживу… как и каждое утро впрочем… Только бы ты пришел ко мне сегодня ночью…

Бороться до последнего шага с крыши, запутываясь в звездах будто в твоих письмах...а усталость берет свое, и ты всё, что я чувствую слышишь... даже то, что для нас двоих лишнее... Забиться в угол и тихонечко сдохнуть без всех, в тишине собственных ужасающе кровавых мыслей... Не беря на себя самоубийства грех, просто ждать, так ведь будет намного честн/ей... Дикая, неизмеримая ненависть к собственному Я, разрывающая сознание на частички покорности и лизоблюдства... укутывающая мой разум в такие мееелкие пакетики для старья, в который задыхаются любые чувства... Капли чужого дождя по стареющим ежесекундно линиям рук, черные слезы капающие на грудь изодранную в истерике...окончание схватки с жизнью, смиряющийся пульса в венах стук...и зачеркнутая со стыда родными запись в метрике...

Знал бы ты, что творится в моей голове… ты сошел бы с ума как и я… ты кричал бы от боли в безлюдной толпе… задыхаясь разлукой не видя себя… рвал руками стекло, разбиваясь о тлен недокуренной пачки моих сигарет… и забившись в углу в окружении стен…задыхался, встречая ненужный рассвет… Знал бы ты, что творится в моей голове… ты бы вены порвал одним взглядом на пульс… разметал бы себя по уснувшей Неве… примеряя к виску привкус сорванных пуль… Но все это во мне… и лишь дрожь по губам… может выдать все, то, что в моей голове… брызги боли и слез как всегда по стихам… и улыбка с натяжкой в прощальной канве…

Просто спи...завтра будет день новый, Другой мир, без войны и горя... И пусть сон твой будет лёгкий, весёлый, Что-то про объятия на берегу моря... Спи, моё счастье, а я буду рядом... Буду беречь сколько хватит мне сил... Их совсем нет, но тебе знать не надо... Ты же меня не о чём не просил... Каждый твой вздох, для меня счастья выдох... Спи... И не бойся, я буду с тобой... Мы всё решим, мы найдем ещё выход... Спи... Только в снах сейчас мир и покой...

Мне больше не смешно, пришла моя расплата. Я не лгала, я просто, хотела быть другой. Обычной, как все люди. Я в этом виновата… Что не хочу и часа пробыть с кем-то собой… Такая глупость, боже… Себя не понимаю, Откуда в этом теле живут еще стихи? «Умри вместе со строчкой, все беды отпуская!» И в эту мою сторону все мысли так легки… Боюсь выйти из комнаты и не смотрю в глаза там, В них будет только жалость, а я так не хочу… И скоро по частичкам всю-всю себя раздам вам. И улыбаюсь молча, но как внутри кричу…….. Смотрите – я смешная и жалкая и дура, Со мной можно играться – я многое могу. Прошу – не прогоняйте, пусть мерзкая фигура, Я всё готова делать… С ума скоро сойду… Мне больше не смешно, пришла моя расплата. Я не лгала, я просто, хотела быть собой… Той самой, что не видно и нет мне к ней возврата… Но знали бы вы только… как быть хочу другой…

Привіт… Радість моя… Радість моя! Як ти? Твій день? Ніч? Ще тиша чи вже лихо? Новин не читай, брехня та сухі факти. Я в порядку. Майже не боляче і тихо Щастя моє, нам би глузду свого не лишиться... Вижити, не поїхати в нікуди кукухою. А поїхати до тебе ... Та країна моя в’язниця, Півтора роки мотузка на шиї розлукою Кохана моя, і в твій дім зло прийшло, Жовтнем по серцю ріже ранок страхом Ми пройдемо крізь це. Буде знову свiтло Потерпи трохи, не стане все прахом Рідна моя... Я втомився, нема більше сил... Два роки... Пробач... Далі нАрізно... САмі... Люблю сильно-сильно, як і завжди любив Нам би вижити просто, і не стати ворогами

Орать, кричать, стонать, рыдать и биться об пол как чумные. Вставать, идти, молчать, терпеть, везде как будто бы чужие. Ты дома враг, ты против всех, ты за добро, но не zа то… Уехал? – Предал! Сдался! Мразь! Испачкал белое пальто! Есть мненье Zа и нет других. Нельзя здесь думать, говорить. Нельзя дышать, нельзя стоять, нельзя писать, нельзя любить. Нельзя мечтать и верить в мир. Нельзя войну назвать войной. Нельзя посты. Нельзя цветы и быть свободной и живой… Когда уснул, уже не помнишь, но не проснуться до сих пор. Любые мысли – ты предатель. Любое действие – террор. Друзья боятся говорить, а ты боишься промолчать. Главный герой борьбы за правду, не должен в книге погибать… Убили. …И опять февраль…Вы… Вы звери… звери, господа!!! Убит не он, убита в муках моя свободная страна. Орать, кричать, стонать, рыдать и биться об пол как чумные - Мы не сдадимся! Обещаем. Пока мы верим – мы живые!

16.02.24

Обреченная в одиночество и распятая на мечте, Кошка серая, крайне толстая, очень юная лишь во сне. И заплакать ей очень хочется, и рассыпаться из окна. Она грустная и нелепая. А за шторами вновь весна. Ей бы ласку отдать кому-нибудь, замурчать как в последний раз... Только нежность давно не ценится в мире полом из битых страз... И любимой быть очень хочется, и любить создавая мир, Но так пусто в холодной комнате... слышен тихий, сквозь слезы, мрррррр... Пролетят в миг года застывшие, кошка сдохнет забившись в плед, Лишь на стенке висеть останется ее старый, смешной портрет...