Бернард об этом и о том

Тяжелее всего строить отношения, когда любой шаг/слово/взгляд/молчание = «он хотел причинить мне боль». Когда ты убежден, что человек забыл что-то сделать потому что ему все равно, а не потому что он правда забыл. Когда она не привыкла каждый день готовить по 5 блюд(условно), а ты видишь в этом нелюбовь, равнодушие и неуважение. Все в этом мире абсолютно нейтрально. Любой человек живет и двигается лишь по начерченному привычному пути. Нужно много времени, чтобы научиться добавлять туда дорожки, по которым можно пойти. Вместо молчания сказать «мне больно». Вместо крика признать свою слабость. Вместо избегания выбрать движение навстречу. Люди в чужих поступках/словах привыкли видеть что с ними что-то не так. Поэтому столько отношений рушится. Просто потому что реальность размыта, им не дают времени и шанса научиться иначе. И нет, не всегда и со всеми это возможно. Но сам факт… Люди не хотят вас ранить, тем более мелочами. Жить с этой мыслью так спокойно и легко. Наконец можно сбросить броню

Есть иллюзия, что нуждающийся человек более благодарный, чем тот, кто не нуждается ни в чем. Но сколько я живу, я вижу совсем иную историю. Дать изголодавшемуся человеку и ждать хоть «спасибо» тщетно и бессмысленно. Но если ты дашь тому, у кого в избытке, то ты услышишь истинную благодарность. Потому что второй не будет считать, что ему все должны из-за его плачевного положения. А первый обозлен на весь мир и любая помощь для него признак того, что он «ниже» дающего. Поэтому я предпочитаю давать тем, кто сможет оценить дар не из состояния тотального дефицита, а из избытка. Потому что я как и любой человек преследую долю эгоистичных целей в таких вещах

Истинная ревность кроется в ревности к тем, кто оставил в наших головах и сердцах самый сильный отпечаток. Да, та самая история, когда говоришь с человеком и от него сквозит ощущением, что все то, что вырывается с его уст, было когда-то бережно сложено кем-то внутри него как любимый сервиз по полочкам. Говоришь, а он так понимает, что прожил все это до тебя с кем-то. Смотришь, а у глаза блеклые и тусклые. — Горели? — Что? — Твои глаза. Горели ведь? — Полыхали, если быть точнее. Хочешь постоять со мной на пепле? Больше предложить нечего И кто-то ведь соглашается. Но не ты. Ты останешься верно стоять на своем в одиночку

Настоящую близость и связь ты выстроишь с другими только тогда, когда поймешь, что рядом с ними ты будешь одинок. С ними или без - одиночество не утихнет. В какие-то моменты ты будешь закрываться, уходить вглубь себя и неистово желать ощутить чье-то плечо, но будет только твое. И близость с другими от этого не испортится и не омрачится. Потому что в твоей жизни у них иная роль

Я знаю, я правда знаю как выглядят мои попытки бегства. Как мячик, который привязан резинкой к пальцу. Сколько ни выпускай из рук, но он все равно вернется. Потому что не хочет уходить. Я знаю как выглядят мои страхи. Как застилающий туман и едкий дым, вызывающий жжение в глазах. Вопль не вырвется, язык оказался отрезан. Я знаю как выглядит одиночество. Это как мерзнуть в комнате, где 35+, пока другие умирают от жары. Сказать неловко, неудобно и стыдно. Потому что не поймут. Я знаю лица всех моих внутренний палачей… И в этом множестве и гуще я теряю свое лицо. Как я выгляжу? Кто я? Что будет, если отключить все голоса? Чьи ноты я тогда услышу? На чей голос пойду? Я может обнаружу что у меня есть свой? Почему тишина слышится такой громкой, даже если наконец перестали тебя оглушать? То то же. Каждый знает как избавиться от ненавистного, но как обрести любимое - нет. Страх тишины намного сильнее, чем желание освободиться. Помни об этом, когда тебе покажется, что в комнате(голове?) слишком шумно

пар изо рта – симптоматика холода, ночь забирает день. медленно тают сумерки города, впитываясь в людей. сотни огней, загораясь, облаком кроют собой мосты. над головой отбивают колокол башенные часы. снег беспощадный в воздухе сыпется, в этой безумной мгле. думал ли я, что удастся свидеться нам на седой земле. вся она – след на безлюдном острове. в воздухе бьет февраль. плечи ее безутешно острые режут меня как сталь. чтоб переплыть ее, мало мне паруса: топит меня вода. эта луна против глаз ее яростных просто осколок льда. мир замирает, и вечность плавится, вновь обращаясь в дым. рядом с ней воздух, как осы, жалится, вспыхивая золотым. свет окаймляет русые волосы, путается в глазах: стрелы из мрамора – лунные полосы в пламенных небесах. как не любить ее? думаешь, просто, да? сложно любить людей. взгляд ее ловят ангелы Господа, видя ее своей. кожа ее - аромат акации, талое молоко. как бы хотел я коснуться пальцами, только вот нелегко. помню, как здесь протащили волоком тело степные псы. только все били и били в колокол башенные часы. снег беспощадный в воздухе сыпется, стонет седой февраль. думал ли я, что удастся свидеться с той, что уже хрусталь. пар изо рта – симптоматика холода. ворох ночных огней. я растворяюсь в сумерках города и ухожу за ней

«Вере Львовне было жутко и тоскливо. Она впервые в своей жизни натолкнулась сегодня на ужасное сознание, приходящее рано или поздно в голову каждого чуткого, вдумчивого человека, – на сознание той неумолимой, непроницаемой преграды, которая вечно стоит между двумя близкими людьми. «Что же я о нем знаю? – шепотом спрашивала себя Вера Львовна, сжимая руками горячий лоб. – Что я знаю о моем муже, об этом человеке, с которым я вместе и ем, и пью, и сплю и с которым всю жизнь должна пройти вместе? Положим, я знаю, что он красив, что он любит свою физическую силу и холит свои мускулы, что он музыкален, что он читает стихи нараспев, знаю даже больше, – знаю его ласковые слова, знаю, как он целуется, знаю пять или шесть его привычек… Ну, а больше? Что же я больше-то знаю о нем? Известно ли мне, какой след оставили в его сердце и уме его прежние увлечения? Могу ли я отгадать у него те моменты, когда человек во время смеха внутренно страдает или когда наружной, лицемерной печалью прикрывает злорадство? Как разобраться во всех этих тонких изворотах чужой мысли, в этом чудовищном вихре чувств и желаний, который постоянно, быстро и неуловимо несется в душе постороннего человека?» Внезапно она почувствовала такую глубокую внутреннюю тоску, такое щемящее сознание своего вечного одиночества, что ей захотелось плакать. Она вспомнила свою мать, братьев, меньшую сестру. Разве и они не так же чужды ей, как чужд этот красивый брюнет с нежной улыбкой и ласковыми глазами, который называется ее мужем? Разве сможет она когда-нибудь так взглянуть на мир, как они глядят, увидеть то, что они видят, почувствовать, что они чувствуют?…»

Больше всего я люблю то, что неизменно каждый праздник - поздравление от вас в первые же минуты 🫂 Поздравляю всех. Пусть Господь примет от вас и от нас ♥️

Говорят, девочкой в детстве обязательно должен восхищенно любоваться отец. Каждым ее движением, каждым проявлением, каждой деталью. Он должен пропитать любовью до последней капли все, что видит в ней, чтобы потом девочка на этом белом свете делала все с чувством «мною любуются» и расцветала ещё больше. И здесь не только о внимании мужчин. Здесь гораздо больше. Здесь всё. Потому что невозможно выйти на сцену этой жизни с ощущением того, что зал готов закидать тебя тухлыми яйцами, а не цветами, как когда-то это делал один важный человек. Тень будет самым верным другом. Все действия будут приглушены, дабы ни в коем случае не упал свет и мир не увидел... Скрытность станет второй кожей, чтобы избежать разоблачения и очередной порции презрительного холодящего взгляда. Девочек, которыми любовались, видно за версту. Весь мир для них шведский стол и они главные на их празднике жизни. Внутри все пробуждается, когда ты находишься подле них. Жизнь вдруг начинает бить ключом внутри и снаружи. И все в ней до ужаса красиво… Но самое красивое - ее внутренний стержень, состоящий из взгляда самого главного мужчины для маленькой малышки. Она знает, что она красива. И за это мужчины готовы вознести ее, а женщины сжечь на костре. И в обоих действиях видно лишь одно - восхищение ею

По весне я всегда сижу у дома на лавочке перед тем как зайти, наслаждаясь солнцем и легким ветерком. В Москве не гуляют спокойно кошки и собаки, их отлавливают. И вот я начала видеть у дома одну кошку, которая выходит только когда ее приходит кормить один пожилой дедуля. Сначала я думала, что между ними безумная любовь, раз она так доверяет ему одному, что знает точное время его прихода. Но вот он шел не спеша с тележкой, обхватывая ручку так равнодушно, будто если бы сейчас ветер сдул ее, он бы и не заметил. Морщины, седина и потертые чистые выглаженные вещи выдавали в нем не столько старость, сколько отпечаток былого прошлого, в котором он значил больше, чем сейчас. Глаза будто смотрели на мир так понятливо. Есть ли дома у него кто-то? Пережил ли он своих близких? Или вовсе не завел их, поставив приоритеты иначе? Не знаю… Кошечка подбежала и начала ластится, но он оставался холоден. Он высыпал корм в тарелочку, забрал упаковку и поволочился прочь. Он не жил в это дворе. Никого не знал. И тут мое сердце сжалось от простого понимания… он мог не любить кошку, он мог не жить здесь, он мог отдавать последние деньги, но он все равно выбирал делать добро. Другие люди ждут годами, когда им захочется, когда появятся свободные деньги, когда они взглянут на человека и подумают «вот тебе хочется помочь от всего сердца!». Но ничего из этого не будет. Чтобы помогать достаточно просто хотеть и осознать это как свою ценность. Все. Необязательно любить кошку, гладить ее и давать имя. Достаточно увидеть, что ей нужна еда и кормить…