Это я, Аллочка

Лозунг «Свободу Палестине» — это в первую очередь про деоккупацию (оккупант — это Израиль), про то, чтобы палестинцев перестали убивать. Вообще стоит говорить, что сравнивать гибель свыше 40 тысяч людей с... картошкой фри — это чудовищно? Автор желчного опуса — журналист Sota Алексей Обухов — не скрывает раздражения от того, что датские гомосексуалы готовы отказаться от финансирования ради поддержки Палестины, что люди по всему миру выходят на улицы с палестинскими лозунгами, не боясь перцовок и полицейских дубинок. Обухова страшно злит, что европейцы видят в палестинских арабах не варваров или террористов, а равных себе, что где-нибудь в Копенгагене нестыдно надеть куфию или завернуться в палестинский флаг. Британские драг-исполнители отменили традиционные вечеринки в честь «Евровидения» — все из-за несогласия с участием Израиля в конкурсе. Так работает солидарность угнетенных, которая размывает границы и позволяет чувствовать эмпатию к тем, чей опыт может быть бесконечно далек от твоего. Попытки редакции Sota в иронию и высмеивание европейских «радикальных леваков» — это классический пример реакции, реакции на прогрессивное общественное движение, в глазах которого они не герои антивоенного сопротивления, а всего лишь унылые расисты. ✔️@eto_ya_allochka

Европейский вещательный союз не стал отстранять Израиль от участия в «Евровидении» из-за военных действий в Газе. Организаторы также запретили посещение шоу с палестинскими флагами. В ответ проходят уличные антивоенные демонстрации, а также митинги в чате трансляции шоу: пользователи массово пишут лозунги в поддержку Палестины. Свой протест планировала выразить и участница от Ирландии Бэмби Таг, которая хотела нанести на тело призыв о прекращении огня и надпись «свободу Палестине». Но Европейский Вещательный Союз перформанс запретил. А вот исландская группа Hatari в 2019 году никого слушать не стала: музыканты развернули флаг Палестины во время объявления результатов. И сделали это в Тель-Авиве (!). В том году флаг Палестины показали дважды: второй раз во время выступления певицы Мадонны. Hatari навсегда в моем сердце — один из первых постов в моем блоге был посвящен их акции. Напомню об артистах и в этом году. Hatari занимают резкую антиизраильскую позицию. Музыканты вызывали премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху на поединок в стиле национальной исландской борьбы глима, также группа подписывала протест против проведения конкурса в Израиле. А еще группа снимала совместный антивоенный клип с палестинским артистом Башаром Мурадом. Hatari — антикапиталистическая группа исполнителей БДСМ-техно, основная цель которой — разрушение капитализма. В 2018-м коллектив распускался, потому что «не преуспел в ниспровержении капитализма». На «Евро» они спели песню с говорящим названием «Ненависть победит», сопроводив ее БДСМ-перформансом с клетками и ударами молотом. Песня исполнялась на исландском, потому что артисты сочли английский языком «глобального социально-экономического порядка». Hatari напоминают, что «Нет войне» означает «Нет любой войне». ✔️@eto_ya_allochka

Когда-то российских пользователей пугали кадрами из микроквартир азиатских мегаполисов. Жилищный кризис ведет к тому, что крошечные студии становятся все более востребованным типом квартир. В 2012 году в Нью-Йорке резонанс вызвал проект модульного дома с микроквартирами площадью от 24 до 35 квадратных метров: башня была построена четыре года спустя. В ответ появилось множество публикаций о вреде крошечного жилья. Так, ученые выяснили, что жизнь в тесноте негативно влияет на будущий социально-экономический статус ребенка. А еще стресс, связанный с недостатком личного пространства, может увеличить вероятность насилия в семье и злоупотребления веществами. В других статьях говорилось, что в крошечном жилье часто возникают проблемы с вентиляцией воздуха и недостатком солнечного света, что отражается на физическом здоровье обитателей квартиры. В России жилье также уменьшается. В топе на рынке недвижимости — студии и однокомнатные квартиры, в которые все чаще заселяются не одиночки, а целые семьи. А застройщики и рады размещать больше квартир на этаже. В крупных городах средняя площадь квартир в новостройках за последние пять лет упала на 25%: студии уменьшились на 15%. В прошлом году площадь самой маленькой продаваемой квартиры в Москве составила менее 5 квадратным метров. В поисках статистики по теме я обнаружила множество публикаций с заголовком «Почему маленькие квартиры лучше больших?» и аналогичными. Аргументы в таких статьях очень забавные. Копирайтеры уверяют, что жизнь в студии научит грамотно распределять пространство, а еще поможет прокачать коммуникативные навыки и наладить отношения с близкими. Моя подруга делала уроки в школе, потому что в родной однушке ее ждали мама с папой и маленькая сестра. Школьная библиотека была для нее единственным пространством, где можно побыть в тишине. А теперь, когда отстраиваются целые кварталы малометражного жилья, такие случаи превращаются в норму. Зато застройщики и психологи будут в шоколаде.

В ковидный Первомай мы писали статью о масштабной Rent Strike — забастовке арендаторов жилья — в США. В 2020 году миллионы людей столкнулись со снижением доходов и потерей работы — и тогда организаторы призвали тех, кто может заплатить за жилье в мае, солидаризоваться с теми, кому грозит скорее выселение. Режим самоизоляции давно сняли, но в 2024 году Rent Strike стала еще актуальнее. За последние пару лет в мире прошла череда кампаний и демонстраций против жилищного кризиса: роста арендной платы и цен на жилье. Протесты охватили такие страны, как Португалия, Нидерланды; в канадском Торонто забастовка арендаторов длится уже год, похожая кампания проходит в американском штате Коннектикут. С 2010 по 2022 годы в европейских странах цены на недвижимость возросли на 47%: в Эстонии рост составил 192%. В ЕС арендная плата повысилась в среднем на 18%: в Ирландии на 84%, а в Литве аж на 144%. Исследования показывают, что в Германии каждая пятая семья тратит на аренду не менее двух пятых своего чистого дохода. Из-за жилищного кризиса европейские молодые люди позже съезжают от родителей и начинают жить отдельно: я писала об этом подробно в отдельном посте. Так, в 2007 в среднем европейцы съезжали от родственников в 26 лет, а в 2019 — в 28 лет. Да, эмансипации молодежи мешают не аниме или компьютерные игры, а жилищный кризис. В России ситуация с жильем не лучше. По данным исследователей, зарплаты россиян в два раза меньше нужного для взятия ипотеки дохода. Для покупки двухкомнатной квартиры необходима зарплата как минимум в 120 тысяч рублей в месяц, тогда как в городах-миллионниках жители в среднем получают 60 тысяч рублей. К тому же нужно накопить на первоначальный взнос: в Москве — 5,4 млн рублей, а в Питере — 3,3 млн рублей. За прошедший год аренда жилья в крупных российских городах подорожала на 25%. Также, согласно подсчетам, у среднестатистической семьи на аренду уходит не менее 24% доходов: в Краснодарском крае показатель составляет 43%, в Карачаево-Черкесия — 41%, в Ингушетии и Чечне — 40%. Даже если у семьи нашлись средства на съем или на покупку своей квартиры, вопрос, какого качества будет жилье. Думаю, эта тема тянет тянет на отдельный пост. ✔️@eto_ya_allochka

В интервью писательница Евгения Некрасова рассказывает, что придумала книжный аудиосериал «Кожа» под впечатлением от прозы и поэзии афроамериканских авторов — в первую очередь Тони Моррисон. Некрасовой не хватало русской литературы о крепостном праве, воспоминаний и рефлексии крестьян и их потомков, поэтому в качестве канона она взяла произведения афроамериканцев. Это хорошо прослеживается в книге: кажется, что она создана совсем не для российского читателя. Евгения Некрасова пишет о коже, использует оппозицию белый-небелый. Насколько это понятно и актуально в России, где людей обывательски делят на «славян» и «неславян»? Аналогичная проблема наблюдается и в политических проектах — ощущение, что некоторые сторонники деколонизации России общаются на эльфийском, обращаясь к «небелым национальным меньшинствам». На нашей конференции «Женский активизм и представительство» Белла Рапопорт говорила, что в России несколько другая этническая шкала, нежели в США и Европе. Например, евреи однозначно белые, татары, чуваши тоже белокожие: значит ли это, что ксенофобии не существует? То же касается противопоставления коренных и некоренных народов: русские — вполне себе коренные, в отличие от европейцев, приплывших в Америку. Это не значит, что национального гнета и колониализма в России нет: просто исторические обстоятельства другие, значит, другими должны быть и категории. «Кожа» появилась на волне постколониальных исследований, пересмотра исторического наследия России и других империй, осмысления исторической субъектности женщин. Этой важной и актуальной повестки, которую писатели и активисты часто переносят на российскую почву несколько механистически. Симптоматично, что для рассказа о русской крепостной Домне Евгении Некрасовой нужен образ афроамериканки Хоуп. Как будто наша история, наши боли и травмы не самодостаточны сами по себе и обязательно требуют натянутых сравнений и чужого искусственного языка. ✔️Подписаться на канал

В 2021 году вышел аудиосериал «Кожа» Евгении Некрасовой. В нем писательница рассказывает истории двух рабынь — темнокожей американки Хоуп и русской крепостной Домны. Хоуп и Домну разделяют раса и океаны, но объединяют тяжелый труд и несвобода. Спустя три года я слушаю этот аудиосериал — и хочу поделиться своими мыслями. Почти вся русская (и не только) литература XVIII-XIX и начала XX веков написана «неработающими»: помещиками, аристократами. Да, можно вспомнить крепостного украинского поэта Тараса Шевченко, но это уникальный случай: биография Шевченко вообще тянет на остросюжетную экранизацию. Да, «Муму» выбивает слезу из школьников жестко бичует крепостное право, но все же рассказ о немом Герасиме сочинил сын властной барыни Иван Тургенев. Как и «Путешествие из Петербурга в Москву», карту страданий крепостных, составил начальник Санкт-Петербургской таможни Александр Радищев. Николай Лесков и Михаил Салтыков-Щедрин, писавшие о судьбах подневольных крестьян, появились на свет в дворянских семьях. Мы читаем о крепостном праве через призму воспитания и опыта людей дворянской и помещичьей культуры. «Бедная Лиза» Николая Карамзина написана весьма условно: из повести не ясно, была ли Лиза крепостной. Возлюбленная Эраста лишена признаков своей социальной среды — это типичная чувствительная барышня из романов XVIII века. Некрасова использует иной метод: она пытается встать на сторону угнетенных, побывать в их «коже». Писательница обращается к памяти предков, к их страданиям. Евгения Некрасова напоминает читателям, что вообще-то наша история — это не только череда военных побед, культурных достижений, но и боль и кровь миллионов людей: почти все мы в России потомки подневольных и угнетенных. О крепостном праве вспоминать стыдно и неприятно: а иначе все наши светила, имевшие крепостных, от Гавриила Державина до Александра Пушкина, лишатся ореола святости. Пока американцы показывают миру суровые драмы о рабстве, у нас о крепостных в снимают что-то наподобие «Холопа». Аня Евченко пишет в блоге, что в фильме унижение и насилие являются лишь веселым фоном для комедийной истории. О том, почему Некрасова сравнивает русское крепостничество с рабством в США, я напишу в следующем посте. ✔️Подписаться на канал

Есть такое ругательное понятие SJW (social justice warrior — борец за социальную справедливость). Ввели его альтернативные правые, чтобы клеймить своих оппонентов левых, феминистских, антирасистских взглядов. Стереотип о SJW — это стереотип о человеке, который под видом борьбы за равенство продвигает «позитивную дискриминацию», везде видит и угнетение и ежеминутно жалуется. По крайней мере, так альтрайты пытаются представить своих врагов. Постепенно образ трансформировался в клише: феминистки, сторонники BLM, антифашисты, альтлефты, защитники квиров и далее по списку — сплошные нытики и снежинки. Они не могут прожить и месяца без похода к психологу — ага, не то, что раньше, когда горе водкой заливали или сразу вешались или травились уксусом. Но на чем базируется риторика альтернативных правых? На сетоеваниях об утраченном «золотом веке». Идеолог альтрайта Ричард Спенсер в 2017 году написал манифест, в котором декларирует сохранение традиционной семьи и роли женщины в ней как хранительницы очага, призывает сохранять уникальность нации и называет иммиграцию вторжением в «общий дом». Классическое «раньше было лучше», а сейчас нам угрожают опасные «расшатыватели скреп». Традиционалисты пытаются представить себя сильными и уравновешенными — не чета истеричным левакам. Но взгляните на явления нового ультраправого спектра — Владислав Поздняков с его «Мужским государством», Алексей Поднебесный с инцелами. Один трусливо прячется за силовиками и травит женщин с анонимной паствой, про другого — и говорить нечего: лучше ролик посмотрите. Можно сколько угодно бравировать своей токсичностью, демонстрировать мускулы в качалке. Но толку? Чего стоят агрессия и физическая сила в век, когда войны ведут дронами, а государство использует искусственный интеллект для подавления инокомыслящих? Тестестеровых мужиков первых же положат лицом в пол. Миф о SWJ — это элемент пропаганды и борьбы с политическими оппонентами. Правые политики умело используют комплексы и страхи своей аудитории, создавая такие соломенные чучела. И, надо сказать, эта пропаганда работает. ✔️Подписаться на канал

Мария Певчих и ее команда выпустили документальный фильм «Предатели» — на данный момент вышло две серии. Фильм — это идейное продолжение «Исповеди» Алексея Навального о 90-х, в которой покойный политик назвал ельцинскую власть — «аферистами, а не реформаторами», а путинизм — ее прямым продолжением. Тогда коллеги из оппозиционного бомонда спорили с Навальным: Шульман утверждала, что «свободная» эпоха 90-х была прямой противоположностью репрессивному настоящему, Gulagu.net призывал не критиковать коллег и предшественников, а вместо этого объединяться. Похожая критика звучит и сейчас. На докфильм есть кому обижаться: расследование напрямую касается одного из лидеров либеральной оппозиции Михаила Ходорковского, Михаила Фридмана, которого еще совсем недавно пытался защитить от санкций Леонид Волков. В расследовании рассказывается об афере с ваучерами, с залоговыми аукционами, о захвате Борисом Березовским телевидения, о распиле бюджетных денег на издание книг и т.д. В целом это и так было общеизвестно для тех, кто не питает иллюзий насчет эпохи Ельцина: мы выпустили ролик на данную тему еще несколько лет назад. О расстрела парламента 1993 года и о фальсификации выборов 1996 года (ограничившись словами о небольшом мухлеже) говорить команда покойного Навального не решились, но в картине много других смелых заявлений. Певчих обличает «грабительскую приватизацию» и без стеснения называет виновных в сегодняшнем бедственном положении россиян. Оппоненты правы: не просто так «Предатели» вышли именно сейчас, в разгар войны. Навальнисты переживают не лучшие времена, слишком много всего накопилось — фонарики вместо реального протеста, поддержка олигархов, ботоферма. Чтобы получить политические очки, расширить потенциальную аудиторию, нужно было пойти на размежевание с адептами «святых 90-х» и представителями государственной элиты, переквалифицировавшихся во врагов Путина. Но поможет ли этот шаг? Не думаю. Свой исторический шанс навальнисты упустили: Алексея никто из его команды не заменит. А фильм и правда хороший. ✔️Подписаться на канал

В «Неаполитанском квартете» Элены Ферранте можно проследить главные тенденции в европейской политике второй половины XX века. В 60-е повзрослевшая главная героиня оказывается в эпицентре «долгого 68-го» — так историк Ричард Вайнен называет радикализацию общества западных капиталистических стран в конце 1960-х — начале 1970-х годов. Героиня наблюдает студенческие протесты, профсоюзную борьбу, включается в феминистское движение. Молодую писательницу из простой неаполитанской семьи, ее принимают у себя дома ведущие интеллектуалы. Это сейчас интеллигенция делится на либералов и консерваторов — в Италии 60-х культурному человеку стыдно не быть левым радикалом (или по крайней мере социал-демократом). Едва ли не каждый разговор, в котором участвует Лену́, сводится к политике: и собеседники то и дело говорят о революции и классовой борьбе. Дети адвокатов и профессоров, они обличают систему, но лишь немногие из них вступают на путь борьбы: да и то борьба эта чаще всего не всерьез. Показателен эпизод с профсоюзной кампанией на заводе, где работала Лила. Правда, полноценной «кампанией» действия активистов назвать сложно. Левые студенты, говорящие на смеси итальянского с эльфийским, смотрят на заводскую работницу Лилу как на божество, Мадонну, вышедшую из пропахшего мясом цеха. После гневного монолога героини о невыносимых условиях труда и приставаниях начальства они, без спроса Лилы, перепечатала ее слова на листовках и распространили. Для героини ситуация обернулась проблемами: никто из «помогаторов» не подумал о последствиях, не просчитал риски и не предложил пути отступления. Лила закатила скандал зачинщице кампании, дочке известной преподавательницы. Героиня кричала, что ей нечем будет кормить маленького сына, платить за квартиру. На что собеседница разводила руками и говорила, что они все чем-то жертвует. Лила язвительно спросила: приютит ли ее добрая богатая девочка в случае увольнения — и та ответила утвердительно. Хотя обе девушки прекрасно понимали невозможность такого исхода. Кто-то из героев, пережив бунтарскую юность, решил отказаться от радикализма, подавшись в депутаты, другие присоединились к террористическим группировкам. Последних ждала плачевная судьба. К началу 80-х большинство городских партизанских отрядов — «Красные бригады», «РАФ», «Монтонерос» — были разгромлены, а их члены оказались в тюрьмах. В книге хорошо показана разница социального положения героев: если профессорская дочка сдает своих товарищей и выходит сухой из воды, то парень из неаполитанского квартала никаких поблажек от силовиков и судей не ждет. В этом разница между потомственной интеллигенцией и «интеллигенцией без традиции» (эту формулировку использовала одна из второстепенных героинь). Если у первых есть масса возможностей: хочешь — преподавай на кафедре, хочешь — играй в революцию, то вторым приходится бороться за место под солнцем: «Тому, кто знает, что он никто, важнее всего в жизни стать кем-то». С 60-70-х годов прошлого века европейское политическое поле заметно изменилось. Впрочем, что-то осталось прежним: дети элиты все так пользуются своими привилегиями, а левые фетишизируют рабочих и профсоюзную борьбу. ✔️Подписаться на канал

Тетралогия Элены Ферранте «Неаполитанский квартет» («Моя гениальная подруга» и другие книги) рассказывает о жизни двух девочек из бедного неаполитанского квартала — Лену́ Греко и Лиле Черулло. Это одна из лучших историй о взрослении и о женской дружбе, что я читала. Впрочем, под конец (я сейчас на четвертой книге) даже я начала уставать от санта-барбары, в которую втянуты главные героини, — о ней придется сказать пару слов, так что без спойлеров не обойтись. «Неаполитанский квартет» — это жесткая критика традиционной многопоколенной семьи: той модели, к которой нас призывают вернуться чиновники и депутаты. Впрочем, критический взгляд писательницы не щадит никого: ни интеллигенцию, ни бедняков квартала. Подруги Лену и Лила растут в послевоенные 50-е в консервативной Италии, пережившей (но не до конца) эпоху фашизма. Их нищие родители с трудом тянут многочисленное потомство и отрываются за свои неудачи на детях и на супругах. Девочки боятся повторить судьбу матерей и отцов, но с возрастом все больше становятся похожими на собственных родителей. Сверстники героинь находят работу в квартале, поспешно женят и рождают новое поколение неаполитанцев — такое же несчастное и зашуганное. Лила пытается вырастить из единственного сына «большого человека», воспитывает его в соответствии принципами, подчеркнутыми из умных книг, но все ее усилия разбиваются о суровую реальность. Пока героиня пытается выжить, мальчик напивается грубыми словами и привычками беспардонных неаполитанцев. Лину бежит из квартала, получает престижное образование, становится известной писательницей, удачно выходит замуж. Но вскоре она понимает, что профессорские сынки бьют жен точно так же, как колбасники. Героини скользят по социальной лестнице: то взлетая наверх, то возвращаясь в родной квартал, но вне зависимости от локаций и времени везде их ждет одно — домашнее насилие, измены, разрушенные мечты. Виной всему — не только неравенство, но и абсолютное неумение героев коммуницировать друг с другом, отсутствие честности в отношениях с людьми и с самими собой. Все четыре книги я наблюдаю, как действующие лица пытаются построить мостик в светлое завтра, но разрушают все собственными руками. Сложно перестать воспроизводить ту культуру, к которой привыкаешь с детства. Тем более, когда жить так, как хочешь, мешают бедность, отсутствие связей и перспектив. Двигаюсь к финалу тетралогии и надеюсь, что хотя бы там увижу лучик света и надежду на счастливую жизнь для героев «Неаполитанского квартета». Следующий пост будет о политическом контексте книги. *** Напоминаю про анкету для постоянных читательниц и читателей. Заполните ее, если еще не сделали этого. Буду рада вашей обратной связи! ✔️Подписаться на канал