Континуум дрейфа

На выставке «Измерение» в Elohovskiy Gallery художники измеряют время памятью. Искусство отобрали хорошее и разноплановое. Зритель найдет здесь и полуабстрактную живопись очень старой школы с экспрессией и вкраплением случайностей, и сюрреалистичный фигуратив, и небольшие симпатичные скульптуры и объекты, сочетающие естественные формы с рукотворными. Кураторы разнесли очень очевидную рифму корневых скульптур Александры Нестёркиной и изображения узловатых древесных стволов Кати Тагути по разным углам экспозиции. Но возможно, близкое соседство немного похожих серий работ ослабило бы их индивидуальное воздействие. Объекты Нестёркиной включают природный элемент в виде коряг и даже живых растений, а также найденные объекты, созданные человеком и пластические объекты, изготовленные самой художницей. Картины и скульптуры Тагути содержат образы на границе растительных и животных форм: то лианы выглядят как сплетение тел, то сплетение ног и одной руки становятся похожи на лианы. Кажется, что эта пара независимо друг от друга исследует одну и ту же границу природы и культуры. Объекты серии «На поверхности» Александры Павловской также сочетают элементы, относящиеся к индустриальному серийному производству, и возникшие случайным образом индивидуальные и неповторимые — винтажные зеркальные рамы и листы алюминия, полученные методом свободного литья. Эти мутные «зеркала» похожи на запотевшие окна в другую реальность. Да и вообще выставка настраивает на какой-то эзотерический лад. Тема метафизического докручена до максимума в работах Олеси Фрич и Тиграна Сарапяна. Объекты серии «Потерянный рай» оставлены из строительных материалов — кирпича, цемента и песка — и потому выглядят как фрагменты стен, или даже храмового декора. Это перекликается со старинной техникой иконописания, когда образ пишут поверх толстого алебастрового грунта — левкаса. Павел Флоренский писал, что икона «это не что иное, как стена, точнее – стенная ниша, <...> эссенция стены». Возможно, что благодаря культурной памяти, до сих пор ассоциирующей священный образ и стену, зритель узнает в произведениях Фрич крест, силуэт святого, нимб. Скульптуры из серии «Авгуры» также отсылают к архетипическому образу служителя божества, который держит в руках символический дар. Кураторы планировали выставку про память, и многие художники представили произведения, вдохновленные семейной историей, яркими воспоминаниями, размышлениями о культуре, как хранилище опыта многих поколений. При этом эти работы получили заряд какой-то пограничности. Не только между прошлым и будущем, реальностью и сказкой, как написано в открывающем тексте, но и также между живым и неживым, бодрствованием и сном, физическим и метафизическим. Выставка «Измерение» открыта до 31 июля 2024

Написал статью о выставке, которая меня сломала. (Есть, правда, гипотеза, что на самом деле меня сломал Wild Rift 😒)

Ритм художественных проектов ускорялся, а история искусства приходила в полное расстройство. Она была вынуждена постоянно реагировать на то, как само искусство непрерывно меняет свое направление. Парадоксально, что при этом с установленными образцами исторического повествования по-прежнему считались — несмотря на то, что диапазоны между изменениями внутри искусства стали намного короче, а конкретное направление задавало общий тон максимум на два года. В контексте отдельных событий это привело к тому, что искусствоведение все больше теряло представление о том, что происходит в искусстве в общем. С 1960 года какое бы явление ни оказывалось на сцене, оно не успевало исчерпать весь потенциал — а часто даже не получало развития — до окончания своего «срока годности», который маркировали галеристы, анонсируя следующий тренд. Критики, в свою очередь, зачастую оказываются не в состоянии идти в ногу с арт-рынком и поэтому многие из них просто капитулируют и, наблюдая за его движением, примеряют на себя роль рыночных аналитиков

Ханс Белтинг «История искусства после модернизма» Не один я это замечаю и формулирую подобным образом

Обычное московское лето, ясные дни чередуются с ураганами и градом, но невзирая на погодные условия, мы ездим на работу в душном общественном транспорте. Мы наблюдаем погодные условия из-за стекла автобуса, а затем из офисного окна. Ах, как хорошо было бы на дачу! Сидеть на крылечке, смотреть на верхушки леса, вдыхать свежий воздух, пить кофе или чего покрепче, читать умные книги и создавать умные тексты. Пусть сейчас нет такой возможности, но зато можно подключиться к загородной энергетике благодаря работам русских художников, в разное время обитавших в Тарусе. Нужно ли говорить, что Таруса — это легендарное место за 101-м километром к югу от Москвы. Небольшой городок будто бы из песни, в котором все друг друга знают, интеллигентнейшие и просвещеннийшие люди ходят в гости пешком, устраивают музыкальные вечера и домашние спектакли, обсуждают искусство и литературу. В картинах, представленных на выставке «Сделано на даче» прекрасно передается атмосфера этого островка свободы, расположенного вдали от суетной и скованной тысячами негласных условностей, пропитанной взаимным недоверием столицы. Зритель не найдет здесь острых тем или социальных комментариев, но зато эти работы наполнены несгибаемой волей удержаться в стороне от крайностей и сохранить себя для чего-то действительно важного. Для свежего воздуха, прохладного леса, теплого солнца, друзей и творчества. Выставка «Сделано на даче» открыта в галерее pop/off/art 2.0 на Большом Палашевском до 24 августа 2024

Чего ты боишься? Часть 2 Анастасия Литвинова. Симпатическая стена Эта обаятельная художница в всего за один год стала известна московским ценителям современного искусства несколькими проектами, связанными с памятью, ностальгией и средой обитания. Примерно так же как Михаил Рубанков (они, кстати, одного выпуска Открытых Студий) Анастасия Литвинова сочетает проекты, посвященные внешним и внутренним пространствам: стены домов и интерьеры, и даже интерьеры, просвечивающие через стены домов. В интерактивном объекте, представленном на выставке «Чего ты боишься?», сквозь керамическую облицовку многоэтажки проступает внутренний мир зрителя. Художница решила предоставить посетителям возможность проработать свой страх публичности, а как известно, нет лучше места для анонимных признаний, чем какая-нибудь стена. На редкость ясное в своей лаконичности произведение

Вчера я наконец дочитал «Утопию правил» Дэвида Греббера. Самое интересное оказалось в последней главе, как раз давшей название всей книге. Автор обращается к оптике Homo Ludens и пытается анализировать позднекапиталистическую бюрократию и ее привлекательность как некую игру. Игра, как пишет Хёйзинга ограничена конкретным временем и местом, а главное, правилами. Именно благодаря правилам достигается равенство участников и справедливость победы. Противоположностью игры выступает забава — свободный акт творчества, который имеет целью лишь собственное удовольствие. Два этих явления находятся в диалектической связи. Игра, ее правила, всегда является результатом чьего-то свободного творчества, забавы. Участники забавы создают игру договариваясь о ней напрямую. Но внутри уже существующей игры элемент забавы уменьшается — правила ограничивают свободу и не дают полностью раскрыться творческому потенциалу. Когда я вник в эту мысль, меня осенило, почему бы не сравнить искусство и его институты с забавой и игрой? В идеальной ситуации художник создает искусство из не-искусства движимый только лишь внутренней свободой, творческим потенциалом и желанием. Он сам определяет правила, которым будет следовать. Это забава творца, который подражает забавам всесильных и никому неподвластных богов, создающих мир. Но как только произведение закончено, оно становится каноном. Здесь в действие вступает первый институт — теория искусства. Она концептуализирует чистое эстетическое чувство, определяет значимые черты произведения и формулирует первый вариант правил, по которым теперь нужно будет играть в искусство. На следующих этапах к игре подключаются все новые и новые участники: музеи, коллекционеры, меценаты, коммерческие галереи, кураторы. Их можно сравнить с тренерами, судейским корпусом, жюри, федерациям, комментаторам и спонсорам в спорте. Для получения удовольствия от досуга с мячом они не нужны, но если кто-то хочет не просто забавляться во дворе, а стать футболистом, такому человеку придется пожертвовать частью удовольствия и свободы ради вступления в большую футбольную игру. Возможно это понимали современники Хёйзинги, искавшие истинное искусство у неевропейских культур, в детских садах и психиатрических лечебницах. Результатом этих поисков, к сожалению, стал примитивизм — подделка под искреннее свободное творчество, созданная художником-академистом, оцененная теорией, вписанная в историю искусства и выставленная в галерее. Греббер вскрывает парадокс привлекательности игры перед забавой. Забава может быть опасна и разрушительна, особенно если ей предается могущественный, самовластный или хотя бы просто физически сильный человек. Правила игры, как и правила общежития успокаивают и дарят иллюзию, что соблюдающий их, если не добьется успеха, то, по крайней мере, не понесет потерь. Однако, это не так. Те, кто устанавливает правила, никогда не будут им следовать до самого конца, и честный игрок не сможет победить в шахматной партии с бюрократией. Это наблюдение справедливо и для игры в искусство

Фундаментальное сомнение Произведения Альберта Солдатова, представленные галереей pop/off/art на выставке «Дипфейк» находится на пересечении очень многих областей, часть из которых мне крайне интересна. В первую очередь эта живопись нащупывает границы классической рукотворной картины и созданного нейросетью арта. Границы, которую сейчас ищут многие. Однако, Альберт Солдатов дополняет свои произведения социальным комментарием. На этих полотнах мы обнаруживаем сюрреалистичное соединение образов публичных персон, персонажей популярной культуры и известных произведений искусства. С одной стороны, это напоминает зрителю о страхе быть обманутым виртуозно состряпанным дипфейком и, как следствие, первичному недоверию к любой поступающей информации. С другой — показывает наше общественное бессознательное как коллаж из бессвязных образов. В таком случае алгоритмы искусственного интеллекта выступают аналогом автоматического письма Андре Бретона: 0% осознанности, 100% истины. Не случайно, видимо, на многих картинах Альберта Солдатова, представленных на выставке, мы встречаем кобылу-кошмар с картин Генриха Фюсли. Вторая, более интересная лично для меня тема, — фундаментальное сомнение, то качество, которое требуется любому enjoyer-у контемпорари искусства. Что посетитель выставки видит перед собой? Искусство, дизайн, аттракцион или китч? Зритель вынужден помещать себя на границе знакомой и относительно рациональной реальности и сновидения, которое каждый раз уникально, где можно ожидать чего угодно и все принимается как должное. Конечно, иногда бывает полезным ослабить бдительность и позволить потоку впечатлений увлечь себя в грезу или даже в кошмар, если вы хотите немного встряхнуться. Смелее, Алиса! Но полностью расслабляться все же не стоит, иначе есть риск оказаться в одном нижнем белье посреди Cosmoscow. Хотя другие увлеченные этим волшебным спектаклем зрители, вероятно, примут это за перформанс. Выставка доступна в галерее pop/off/art на территории Винзавода и открыта до 7 июля 2024

Фундаментальное сомнение Произведения Альберта Солдатова, представленные галереей pop/off/art на выставке «Дипфейк» находится на пересечении очень многих областей, часть из которых мне крайне интересна. В первую очередь эта живопись нащупывает границы классической рукотворной картины и созданного нейросетью арта. Границы, которую сейчас ищут многие. Однако, Альберт Солдатов дополняет свои произведения социальным комментарием. На этих полотнах мы обнаруживаем сюрреалистичное соединение образов публичных персон, персонажей популярной культуры и известных произведений искусства. С одной стороны, это напоминает зрителю о страхе быть обманутым виртуозно состряпанным дипфейком и, как следствие, первичному недоверию к любой поступающей информации. С другой — показывает наше общественное бессознательное как коллаж из бессвязных образов. В таком случае алгоритмы искусственного интеллекта выступают аналогом автоматического письма Андре Бретона: 0% осознанности, 100% истины. Не случайно, видимо, на многих картинах Альберта Солдатова, представленных на выставке, мы встречаем кобылу-кошмар с картин Генриха Фюсли. Фундаментальное сомнение — это то качество, которое требуется любому enjoyer-у контемпорари искусства. Что он видит перед собой? Искусство, дизайн, аттракцион или китч? Зритель вынужден помещать себя на границе знакомой и относительно рациональной реальности и сновидения, которое каждый раз уникально, где можно ожидать чего угодно и все принимается как должное. Конечно, иногда бывает полезным ослабить бдительность и позволить потоку впечатлений увлечь себя в грезу или даже в кошмар, если вы хотите немного встряхнуться. Смелее, Алиса! Но полностью расслабляться все же не стоит, иначе есть риск оказаться в одном нижнем белье посреди Cosmoscow. Хотя другие увлеченные этим волшебным спектаклем зрители, вероятно, примут это за перформанс. Выставка доступна в галерее pop/off/art на территории Винзавода и открыта до 7 июля 2024