Вписки. Часть 7
Забавный факт - начав позже тусоваться с Грешницей, я случайно узнала, что та не просто знакома с Саруманом, а они ни много ни мало - соседи, с детства живущие на одной улице. Но к тому моменту мне по сути, было уже плевать на Сарумана - я быстро перегорела.
Несколько раз я встречалась с милой крымской студенткой юракадемии - её мы подцепили ещё с Фаустом на всё том же кладбище, с виду она мало напоминала готессу, да и в принципе неформалку. Девочка-цивилка в белой блузе и классических брюках любившая тусоваться с неформалами и созерцать кладбищенские скульптуры, слушала Меладзе, и до одури любила своего парня оставшегося в Крыму. С ней мы распивали Микадо в вечерних скверах на Пушкинской, наслаждаясь запахом сырой листвы, а потом она обязательно плакала, и всё время твердила - “любят не за что-то, а вопреки”, имея в виду своего парня, начавшего ей изменять.
До моего перевода в Таргет на Салтовке, я работала на ХТЗ, завтракая по утрам в аутентичной совдеповской кафешке с зеркальной стеной и синими блестящими скатертями, до того, как в неё набивались посетители. Создавалось впечатление, что они готовили для меня персонально. Напротив кафешки была кленовая аллея вся в золоте. После завтрака я садилась там на скамье среди опавшей листвы и обновляла свои неизменные смоки айз в мягких лучах рассветного солнца, а после топала в Таргет, чтобы 10 часов к ряду заполнять полки бухлом, сверять и менять ценники и дополнять заканчивающийся товар. К вечеру полки со слабухой и рево пустели быстрее всего. Там же, напротив аллеи жили и Ирка с Валиком - переехав в Харьков, они поселились в общаге. Ирка ни разу не предложила мне перекантоваться у них, не смотря на то, что я не просто ей намекала, а прямо говорила - меня выставили, теперь я тусуюсь по впискам, и не знаю, где буду сегодня ночью. Ирка, вырвавшись из-под крыла отца, тоже пустилась во все тяжкие - с Валиком они каждый вечер курили шмаль и бухали, должно быть, я была бы лишней на их празднике жизни. Данный инцидент мог бы сказать о ней многое, как о подруге, но что если бы я была на её месте, предоставила бы я ей приют? Ответ неоднозначный - скорее всего я бы позволила ей переночевать пару-тройку ночей. Но ведь и я не просила её о большем.
Зато именно она первой устроилась в Таргет, позвав и меня с собой. Как раз спустя несколько дней после стажировки меня прокидал Фауст. Будь я на тот момент без работы, вероятно, я бы вернулась обратно в свой городок, так и не приняв этот вызов.
Но имея уже работу, я не хотела так просто сдаваться. Тогда я сказала себе - это моё испытание, моя первая самостоятельная школа жизни. Я хотела понять, смогу ли я. Ведь вернуться домой было бы слишком просто.
Красной линией о том периоде мелькают постоянные поездки в метро, стихи набранные на кнопочном красном Самсунге, ночной город с высоты Каскада, мёртвые фонтаны и сверкающий подсветкой храм, похожий расцветкой на вафельные трубочки, ночной рынок на Барабане и долгожданная покупка матричного пальто за свою зэпку, слабуха всех цветов, случайные встречи с нефорами и пьяные поцелуи в метро, осенний, пробирающий до костей холод и запах сырой листвы, мытье и сушка головы в туалетах Макдака, завтраки в кафешке на хтз, кофе с колой, и бесконечные вписки, вписки, вписки с блаженным откисанием в ванной, тяжелой музыкой и крепким бухлом, пока не состоялось злосчастное знакомство с сатанистами.
С Димой же мы какое-то время оставались любовниками без обязательств. Наша связь оборвалась, когда я враз покончила с Харьковским прошлым, так и не узнав, стал ли тот знаменитым. Но очевидно не стал - я бы узнала.
Прага, 2024
#грязные_исповеди #флешбеки #сырые_гонзооткаты