Сопротивление и покорность

Короче, на мне оригинальная баккара руж выдала жёсткие шафран и амбру, но то я заказывал. А баккара поддельная из Подружки, которой я побрызгался ещё в Краснодаре, была все время приятно сахарной. Даже не знаю, какой вариант мне больше нравится. Но оригинальный звучит хотя бы как унисекс. Сейчас набрызгаюсь (деликатно) и пойду наблюдать за реакцией своей психологини.

Ладно, я придумал новую классную идею и третий день развлекаюсь с новым текстом. Кто, в конце концов, публикует свои первые книги? Моя нелюбимая работа вгоняет меня в такую депрессию, что надо себя чем-то занимать, кроме бесконтрольной покупки духов. Моя полка, кстати, пополнилась классикой и неприличными хитами: CLINIQUE Happy for Men (разочаровывающе быстро слетает), Bois imperial, одеколоном от ателье ребул с горькими лимонными листьями и баккарой руж 540.

В этой жизни никогда нельзя ничего откладывать. Сейчас эту банальную истину я вам проиллюстрирую. Представьте, что у меня пять лет в столе лежит книга. С моей точки зрения она ничего особенного не представляет, а потому я пишу ее медленно, по несколько страниц раз в полгода. Я ее забрасываю и возвращаюсь к ней. Когда я смотрю на свой текст, на меня снисходит вдохновение. Спустя неделю вдохновение улетает в форточку. И вот я открываю роман, изданный в прошлом году, довольно популярный, и вижу, что в нем использован тот же самый сеттинг, и у книги почти что такая же структура как у моей, схожий набор героев и даже в некоторых деталях она похожа. Книга хорошо продается, номинируется на крупную премию, я с удовольствием ее прочитал сам. Сторителлинг разный, а конструкция идентичная. Будто я и этот человек сходили и купили один и тот же набор кубиков. Я собрал свой домик, а он свой. И хотя мой текст мне нравится больше, его теперь полностью нужно переписывать, чтобы это не выглядело так, будто я все скопировал. Ну или писать что-то другое.

То ли я перестал чувствовать границы усталости, то ли когнитивная старость пришла раньше, чем я надеялся. Иногда меня просто вырубает: я выматываюсь, общаюсь при этом с человеком, а в голову будто вату набили. Раньше я как мог: целыми днями что-то читать, изучать, писать, работать, и ложился в три часа ночи потому что нужно все равно как-то заканчивать день. Теперь я утомляюсь: помыл полы, прибрался дома, перестирал белье, почитал одну книжку, почитал вторую книжку, посмотрел видос про историю Грузии, разобрал с группой текст Фуко - и все, мозг отказывается работать. Мне что-то говорят, а я собираю себя в кучку и отвечаю. Ужасно и противно ослабел.

Про Мартана Маржелу есть хорошая документалка "Маржела: своими словами". И там есть грустная виньетка, как модный дом продавали концерну Diesel. Логика была такая, что авангардная одежда Маржелы хоть и пользовалась большим успехом в экспертных модных кругах, но это было очень маленький рынок, и сотрудники дома не могли получать достойные зарплаты. Они очевидно понимали, что работают в революционном проекте, но, как объясняют в фильме, в революционных проектах можно работать в двадцать пять лет, а когда тебе уже тридцать, то хочется хоть немного комфорта и достойной оплаты труда. Не обалдеть каких денег, но достаточных для нормальной жизни. Тогда Мартан Маржела пошел на переговоры дизелями и продал акции дома ради сотрудников. Я потом полночи уснуть не мог, думая, а могу ли я, например, радикально снизить доход, чтобы заняться тем, что я хочу. Готов ли я, например, еще три года жить как студент? И внезапно понял, что сама эта мысль повергает меня в ужас. После тридцати действительно хочется жить немного лучше и спокойнее, поменьше переживать о счетах и планировать отпуска так, чтобы они не опустошали все накопления.

До сих пор не могу прийти в себя от хамства. Зашли с Ж. в один торговый центр, где на входе два молодых человека предлагали мед. Один из них сначала подошел к Ж, который недавно порвал связки на ноге и ходил с палкой и предложили ему мед, "чтобы срослись кости". Потом этот же чувак пристал ко мне, повторяя "мед для принцессы, мед для принцессы". Я слегка опешил и отмахнулся от него, но до сих пор думаю, почему он разглядел во мне принцессу. Я был черных штанах и в любимой толстовке с жабой, ни пирсинга, ничего вызывающего во мне не было. Какая, блядь, я принцесса...

Это первый год за много лет, когда я не буду работать в приемке. Мой дорогой друг, с которым мы семь или восемь лет рука об руку принимали абитуриентов на свободные искусства, уволился со своей должности, а я, тем временем, погряз в другой работе. Все изменилось буквально за один год. Даже квартиру, в которой я живу много лет, скоро продадут и мне придется съехать. Сегодня я шел и думал, что нужно уже научиться принимать, что время не стоит на месте. Тяжело это дается, по правде сказать. Что-то приходит, а что-то уходит, и уходит оно, не спросив меня. Но, знаете, я погоревал несколько часов, и решил, что возможно в этом есть некий урок: нужно не унывать и быть быстрее времени, постоянно переизобретать себя, свое окружение, сохранять то, что можно, и обретать новое с той же силой, как я это делал в двадцать пять.

Умер Костя Яблоцкий. Почему и отчего, не знаю, но общие знакомые выражают соболезнования. Вот вроде я теоретически понимаю, что люди из моего сообщества будут с большей вероятностью раньше погибать или покидать страну, но каждый раз это сильно бьет по психике. Костя был прям молод, примерно моего возраста, очень красивый и спортивный. Жутко от такого становится, потому что это с одной стороны попадает в статистику, а с другой - это знакомый человек.

Во время прогулки на шашлыках делился с коллегой планами на будущее: план мог бы быть тривиальным несколько лет назад, но сейчас, конечно, вызывает вопросы. Я говорил о том, что хочу взять ипотеку. В принципе можно рассмотреть и Парголово, в ожидании туда ветки метро. Начальница, которая шла поодаль, и которая хлеще меня умеет высказывать свое мнение, пробормотала, что все, что она слышит - это маразм. И меня это несколько задело, потому что я много раз слышал ее точку зрения: И. что вы здесь до сих пор делаете? Задевает здесь даже не пресловутый вопрос, стоит ли жить в России и какой ценой, а совершенно глубокая пропасть между мной и моими коллегами, у которых семьями накоплено несколько квартир, чьи дети имеют израильские и европейские паспорта, которые все, абсолютно все выросли в сверхинтеллигентных еврейских семьях. Люди, которые тоже наверное прожили разную жизнь, но их стартовые возможности, институционально и благодаря общине, были гораздо выше. Как будто я могу получить этот израильский паспорт (даром не нужен), будто я могу обустроиться в Западной Европе на хорошей должности. Будто у всех только есть один ответ, что нужно делать со своей жизнью, вне зависимости от их возможностей. Моя начальница взрослая, но состоятельная и очень взрослая женщина, чуть младше моей мамы. Моя мама постепенно слепнет и когда ее выгонят на пенсию, она останется с 20 тысячами, и ей уже скоро нужна будет моя физическая и финансовая поддержка. У начальницы трое детей, двое из которых живут не в России, очень успешные дети, как вы понимаете, а я один из выгрызаю каждый рубль. Я совсем не думаю, что она может называть мои мысли об ипотеке маразмом, потому что, во-первых, я хочу жить в своей стране, и во-вторых, я тоже хочу иметь два-три объекта недвижимости к шестидесяти годам и хоть немного стабильную в этом возрасте жизнь. И я не понимаю, почему окружающую ситуацию оценивают как "стабильность невозможно" люди с такими жизненными возможностями как у нее. Ни квадратные метры, ни деньги, ни детей у нее никто не отобрал.

Моим самым эффективным средством снижения депрессивных состояний по-прежнему остается чтение гуманитарной и философской литературы. Я скептически отношусь к книгам по саморазвитию и целой библиотеке, которую выпустили русские издатели, исследований немецкой вины. Мне кажется, это все способы терапии и самообман. А вот какой-нибудь фундаментальный текст или дискуссия, в каком мире мы оказались, это то, что мне помогает. Сейчас, например, читаю "Posthuman" Рози Брайдоти. Хотя этой книге и десять лет, но Рози поднимает важный сейчас вопрос, что следует за гуманизмом (этикой эпохи Просвещения) и антигуманизмом (критические теории XX половины XX века)? Есть ли какие-то альтернативные основания достижения справедливости в мире, который вопреки обещаниям прогрессистов становится все хуже и хуже? Тут нужно понимать, что мое институциональное гуманитарное образование закончилось примерно того, когда Брайдоти пишет эту книгу. Какие-то парадигмы знания и методологии отвечали тогда на мои вопросы, но десять лет - это огромный срок, и за это время мы получили рост консервативных настроений, ожесточенное сопротивление гендерному и сексуальному самоопределению, возвышение искусственного интеллекта, войну дронами и кризис гуманитарного знания как такового. А главное, что в растерянности все, и даже если бы я сейчас учился в университете, даже хорошем, мне бы не дали никакой оптики, никакой современной дискуссии. Именно поэтому мне важно ходить в книжные и искать все эти сложные книги. Я очень не хочу перестать понимать мир.