Страдай с толком

Субъектность истерика При разговорах об истерике и вторичных выгодах невротичных симптомов очень часто возникает дискуссия о том, что как же так получается, что человек сам себе вредит, ведь это же нарушает все постулаты оперантного обучения. Если вам в колено выстрелить, вы не будете рады, тогда как можно себе представить, что истерик может сам себе стрелять в него? Если человека лишить каких-то возможностей, сделать его неполноценным (а истерика – это преувеличение своей неполноценности), он этому никогда не будет рад. Это правда. Упускается в этом то, что истерика – это процесс подвластный. То есть это процесс лишения себя субъектности субъектом. Следите за руками. Есть хорошая серия «Доктора Хауса», в которой это разъясняется. Там есть пациентка с синдромом Мюнхгаузена – психиатрическим нарушением, при котором человек изображает клинические патологии для того, чтоб получить внимание со стороны медперсонала. Такая крайне истеричная по фабуле болезнь. Однако, когда выясняется, что пациентка действительно больна настоящей физической болезнью, то вместо того, чтобы сохранить свою болезнь и всю оставшуюся жизнь получать на этот раз уже обоснованное внимание со стороны медперсонала она внезапно становится комплаентной и кооперирует в лечении для того, чтобы от своей подлинной болезни избавиться. А потом уже в конце серии она снова продолжает ходить по госпиталям и имитировать ту болезнь, от которой только что вылечилась. Это хорошая иллюстрация того, что происходит при истерике, и чем истерика отличается от подлинной неполноценности. Очень комфортно отказываться от своей полноценности и играть в неполноценного до тех пор, пока где-то там на глубине есть осознание того, что это игра. Что, на самом деле, я могу больше, просто не пользуюсь этой возможностью. Очень приятно разыгрывать неполноценного, очень убедительно, очень искренне, с верой в свою роль, но всё-таки разыгрывать. Жаловаться на жизнь, плакаться, страдать, пока ты знаешь, что весь этот процесс и драма в твоих руках. Бывает даже так, что настоящие болезни люди пытаются предъявить как истерический симптом как раз для того, чтобы создать у себя иллюзию этого контроля. Бывает так, что люди, насмотревшиеся всякого говна, типа фильма «Секрет» или начитавшихся каких-то абсолютных шарлатанов от психосоматики, приходят с настоящими болезнями к психологам и пытаются «вылечить» серьёзные заболевания, вплоть до онкологии, путём психологической работы над собой. То есть они пытаются свою настоящую проблему предъявить как истерический симптом именно потому, что налёт истеричности придаёт ему ощущение подвластности. А когда человек сталкивается с тем, что его проблемы неподвластны, когда с ним происходит что-то вне его власти, это совершенно по-другому ощущается, вызывает совершенно другую реакцию и, соответственно, другое отношение у человека. Поэтому сравнивать то, как себя ощущает истерик, который разыгрывает из себя неполноценного, и как себя ощущает человек с подлинным уровнем неполноценности, соответствующей той игре, которую мы только что увидели, вообще бессмысленно. Это совершенно разные изнутри картины мира и эмоциональные профили.

Близость и границы Есть крайне распространённая и, как часто водится среди распространённых идей, крайне вредная фантазия, что близкие отношения – это такие отношения, в которых де-факто нет границ. Понимая близкие отношения, как отношения с очень хорошим контактом, можно понять, откуда растут уши у таких иллюзий. В близких отношениях, то есть с хорошим контактом, у людей действительно много общего. В частности, у них общие мысли, общее восприятие ситуации, общие эмоции и, можно даже сказать, что чем больше этого общего, тем ближе эти отношения. Чем легче мы друг друга понимаем, чем ближе мы к тому, чтобы заканчивать друг за друга фразы или даже не нуждаться в том, чтобы их произносить вслух, потому что и так понятно, что нас понимают по одному только вздоху или даже в нём не нуждаются, а предсказывают с точностью нашу реакцию, даже не глядя на нас, тем ближе ощущаются отношения. Однако ошибкой является гиперобобщение этой общности до вообще всего содержания нашей жизни. В том числе до перехода к общности материальных вещей, территорий, информации из разных сфер жизни и любых ресурсов. Кажется, что если я отказываю человеку в том, чтобы он имел право просто взять и залезть в мой холодильник и съесть то, что ему там понравилось, то как будто бы я нас отдаляю, мы от этого становимся менее близкими. Кажется, что если я отказываю человеку в том, чтобы ответить на его вопрос, и говорю, что это не его дело, то я его отдаляю, и это делает нас менее близкими. Кажется, что появление границ между нами, указание другому на то, что есть какие-то аспекты моей жизни, категории моих ресурсов, сферы моего ума, в которые я закрываю ему доступ, делает отношения хуже или отдаляет их, и поэтому человек, подверженный таким иллюзиям, избегает подобного рода выставления границ. Но это неверная постановка вопроса, потому что отношения требуют – что характерно – существования участников этих отношений. Для того, чтобы между двумя людьми были отношения, нужно, чтобы было два человека. Если же никаких границ не выставляется, если всё у нас общее – и мысли, и слова, и действия, и дружба, и табачок – то тогда мы не два человека, а один человек-сиамский близнец, сросшийся психическим аппаратом. Это, собственно, и называется созависимыми отношениями. Когда мы перестаём быть двумя отдельными людьми, то вопрос близости уже не стоит, потому что близость подразумевает маленькое расстояние между двумя отдельными объектами. Тут уже встаёт вопрос о слиянии воедино, каковое для взрослых, непаразитических форм жизни никогда не является полезным. Поэтому, как ни парадоксальным кажется считать выставление границ фундаментом для близости, и практика, и даже внимательное рассмотрение теории указывают на то, что по-настоящему близкие отношения не просто допускают, а нуждаются в чётком понимании границ друг друга. И они разрушаются, если эти границы не ставить.

Культ неуспешного неуспеха Как заповедовал старик Ньютон, у каждого действия есть равное по силе и обратное по направлению противодействие. В связи с чем культ успешного успеха не мог не породить своего злого брата-близнеца. Хотя не то чтобы сам культ успешного успеха был добрым, но тем не менее. Успешный успех обоснованно ругают за близорукость, меркантильность, эгоцентризм и опошление таких полезных инструментов как создание личного бренда, таск-менеджмент, хвастовство, публичные декларации, всевозможные вишлисты и бакетлисты и так далее. Многие инструменты, которыми люди действительно злоупотребляют, и которые часто приводят к тому, что метрика подменяет цель, и вместо того, чтобы стремиться к высочайшему качеству жизни, люди стремятся к атрибутам высочайшего качества жизни, выкидывая с водой ребёнка. Однако, обоснованность критики успешного успеха не означает, что его полная противоположность – это хорошее начинание. Точно так же как адепты успешного успеха с необоснованным презрением относятся к людям, позволяющим себе работать в найме за небольшие деньги, если их работа им нравится или их устраивает их жизненная ситуация, адепты культа не успешного неуспеха с не менее необоснованным презрением относятся к людям, которые хвастаются новыми машинами, миллионами подписчиков или просто миллионами денег. Надо ли говорить о том, для скольких людей культ неуспешного неуспеха, основанный на голом отрицании культа успешного успеха, вылился просто в поток рационализации собственной лени, бездействия, самосаботажа, неготовности принять на себя ответственность, неготовности присвоить свои амбиции, поднять себе самооценку и вообще на что-то претендовать в жизни? Истина, как всегда, посередине. Безусловно, рваться за одними только деньгами или статусом – не самая оптимальная по жизни стратегия, но огульно хаять стремление к деньгам и статусу, на мой субъективный вкус, – ещё более тупая стратегия, потому что, добившись успеха в первой стратегии и заработав деньги и статус, вполне можно потом опомниться, задаться вопросом: «А зачем я всё это сделал?», и на имеющиеся деньги пойти на психотерапию и превратить достигнутые результаты в материал для по-настоящему хорошей жизни. А вот повернуться на 180 градусов и переосмыслить результаты своего дауншифтинга и бессребничества в что-то продуктивное и полезное – гораздо сложнее.

Жизнь как право Во многих конституциях и в международных правах человека сказано, что человек имеет право на жизнь. При этом культура, как правило, всё равно заставляет жизнь воспринимать не как право, а как обязанность. И это важное различие. Мысль, которую я сейчас хочу рассказать, несёт некоторый суицидальный риск для читателя, так что надо быть с ней аккуратной, но это важный элемент общего философского мировоззрения всей эпистемологии, на которой строится остальная картина мира. Я присоединяюсь к формулировке, и я здесь не одинок, что жизнь – это право. И точно так же как у человека есть право, например, на свободу перемещения, он вовсе не обязан им пользоваться. Нельзя сказать, что человек не имеет права отказаться от свободы перемещения и всю жизнь просидеть в комнате в коммуналке. Также нельзя сказать, что человек не имеет права отказаться от права жить и перестать это делать. Означает ли это, что я призываю к суициду? Нет. Не призываю, мягко говоря. Однако, к чему я призываю, так это к тому, чтобы осознать, что реальность состоит в том, что жить никто не заставляет. Очень много тревоги, очень много ощущения вынужденности, очень много нейротизма произрастает из переживания своей жизни как вынужденности: того, к чему принудили. Мол, вот меня родили без моего спроса, и теперь я, значит, мыкаюсь, и не знаю, что с этим делать. Эзотерики и, как ни странно, буддисты, здесь иногда предлагают осмыслить факт своего рождения как проявление своей воли. До такого я бы не опускался. Но факт продолжения жизни я считаю неизбежным понимать как проявление своей воли. Я живу, потому что выбираю жить. Каждый из вас живёт, потому что выбирает. Важно помнить о том, что это выбор. Важно помнить о том, что человек имеет право ответить на этот выбор отказом, потому что, если мы лишаем его этого права, то в отсутствие возможности отказаться – согласие ничего не стоит. Согласие жить и восприятие жизни как права может появиться тогда и только тогда, когда мы позволим себе подразумевать, что человек этим правом может отказаться пользоваться. И если таким образом на жизнь посмотреть, если согласиться с тем, что вы можете и не жить, а если и живёте, то только потому, что соглашаетесь, – это универсальный способ вернуть себе ощущение агентности. Это хороший способ вернуть себе чувство права на жизнь, чувство власти над жизнью и снять с себя огромный объём тревоги, ощущение подчинения, ощущение зависимости и всех прочих невротических фантазий, которые люди генерируют, забывая о том, что жить они выбирают сами.

Устойчивость и регион-бета парадокс Я уже писал про парадокс бета-регион, суть которого состоит в том, что некоторые проблемы легче решить, если они ухудшаются. То есть, если проблема зависает на той стадии, где она достаточно некомфортна, чтобы считаться проблемой, но недостаточно, чтобы выделить на неё отдельные ресурсы, то в этом промежуточном состоянии человек может очень долго её сохранять. Зато если она усугубится, то она поднимется по шкале приоритизации и получит свою порцию внимания, тогда её вполне уже можно будет решить. Сегодня я хочу обратить ваше внимание на то, что именно этим объясняется кажущийся парадоксальным иногда факт, состоящий в том, что многие социально и психологически успешные люди достаточно вспыльчивы. А иногда спонтанно агрессивны и даже склонны к самосаботажу. Порой, смотришь на человека и думаешь: «Блин, ты добился таких вершин. Что ж ты такой нетерпеливый и такой вспыльчивый? Как ты дошёл-то вообще до своих нынешних успехов, если такой неупорядоченный?». А потом замечаешь, что именно благодаря этой вспыльчивости он и дошёл до своих успехов. Если у Васи капает кран, но капает чуть-чуть, не настолько, чтобы бежать и его чинить, то он так и будет капать до бесконечности. Но если Вася вспыльчив, то в один прекрасный день, услышав очередное капание со стороны крана, он схватит табуретку и сломает его, вывернув его из стены. Это будет, конечно, не оптимальным решением. Вполне возможно, что он повредит трубу, при этом зальёт полкухни и ремонтировать придётся уже не только кран. Но в результате всего этого процесса кран, что характерно, будет починен. И то же самое произойдет со всем остальным. Телефон, который у него подтормаживает, в какой-то момент окажется разбит об пол, и у него появится новый. Приятель, который достал опаздывать, в один прекрасный день получит отповедь, в результате которой он перестанет быть приятелем, либо, возможно, перестанет опаздывать. Эта стратегия и подход к жизни с таким хаотичным самосаботажем с целью перевода проблемы в более приоритетную фазу, усугубления проблемы для преодоления парадокса регион-бета – крайне затратная. Так можно потратить очень много ресурсов и влипнуть в большое количество неприятностей. Однако, ирония судьбы в том, что экономия энергии, которую такой человек получает за счёт того, что перестаёт тратить силы на проблемы, которые решаются, благодаря тому что он их усугубил, – вполне может окупить эту поверхностную вспыльчивость. Вполне может оказаться, что Вася, который на третий день капания крана выворачивает его из стены ударом табуреткой, в итоге тратит на ремонт и вообще на проблемы в своей жизни гораздо меньше сил, чем Петя, который терпеливо ждёт когда же у него дойдут руки капающий экран починить. Просто за счёт того, что в квартире у Пети не только кран капает, а и половицы скрипят, жена завтраки не готовит, кот к лотку не приучен, телефон тормозит и рубашка села, а новая не куплена, и до всего как-то руки не доходят. А Вася все эти проблемы уже давно усугубил, и какие-то из них привели к тому, что каких-то отношений и вещей в его жизни больше нет, потому что новые создать и купить не получилось. Зато те, которые есть, – хорошие, новенькие, работают как надо. Означает ли это, что я призываю вас быть спонтанно-импульсивно-агрессивными и заниматься хаотичным самосаботажем? Да, но нет. Разумеется, как и многие инструменты, про которые я говорил, у этого инструмента очень узкая сфера применимости и много оговорок, которые можно было бы внести, если бы длина текстов в телеграме позволяла. Но если рассмотреть это не как стратегию, а как инструмент, которым можно пользоваться разово, для мотивации себя – решать им какие-то проблемы вполне можно и попробовать. Если у вас есть какая-то проблема, которую вы никак не можете заставить себя решать, может быть, не обязательно ждать, когда у вас появятся силы сделать лучше. Может быть, иногда можно сделать хуже, чтобы силы появились быстрее.

Дисциплина и гедонизм В сознании многих людей дисциплина и гедонизм – это строго противоположные вещи. Гедонист обычно представляется максимально не дисциплинированным, ленивым, спонтанным и капризным человеком, который сидит в хамаме, ест клубнику, курит кальян и залипает в тик-ток, потому что он устроил свою жизнь таким образом, чтобы получать от неё только удовольствие и наслаждение. Есть и такой же классический образ человека дисциплинированного. Это условный спартанский солдат, который спит на доске, укрывшись силой воли, и пашет 16 часов в сутки ради достижения своих целей. Понятно, откуда эти образы берутся, и почему одно противопоставляется другому. На что я хочу обратить внимание, и я здесь не оригинален, эта мысль многими уже высказывалась не стоит её приписывать мне. Так вот, при достаточно глубоком рассмотрении оказывается, что никакой противоположности между дисциплиной и гедонизмом не только нет, но и быть не могло, потому что любое поведение, по определению, – это способ удовлетворения потребностей. Если человек как-то себя ведёт, то он это делает для того, чтобы какую-то свою потребность удовлетворить. Поэтому совсем строго говоря, не гедонистического поведения быть не может. Любое поведение направлено на то, чтобы себя любимого порадовать. Разница между дисциплиной и гедонизмом только в таймфрейме. Бытовой гедонизм, тот, который мы обычно себе представляем, когда говорим об этом слове или читаем байки про одноименный резорт в Центральной Америке, – это гедонизм с очень коротким таймфреймом. Этот гедонизм направлен на то, чтобы получить удовольствие от жизни прямо сейчас или в ближайшие минуты. В этом плане дисциплина – это тоже гедонизм, но гедонизм дальновидный. Это способ получить удовольствие от жизни, как минимум, завтра, а то и через неделю, через год, а может, и через 10 лет. Но всё равно всё упирается в то, чтобы сделать себе хорошо. Не надо здесь себе врать ни в ту, ни в другую сторону. Люди, которые ищут дисциплину, и думают, что путь к ней лежит в самоотречении, аскезе и монашестве, ожидаемо проваливаются, если у них нет достаточно серьёзных психиатрических или неврологических нарушений. Потому что это так не работает. Для того, чтобы стать дисциплинированным, они точно не должны научиться ничего не хотеть или не делать того, что они хотят. А единственный способ прийти к реальному долгосрочному гедонизму – это сфокусироваться на желании хорошо жить через какое-то время. А именно, пойти заняться делами вместо того, чтобы залипнуть в тик-ток; пойти в спортзал вместо кондитерской; или начать выяснять отношения с близким человеком, вместо того чтобы забить на ситуацию и её замять. Нужно сфокусироваться на сочувствии к себе будущему, сопереживании себе через какое-то время, а не за счёт агрессии в адрес своих сиюминутных желаний. Так как в конечном счёте, в основе любого поведения всё равно лежит желание, поэтому попытка построить поведение на отказе от желаний – на берегу обречена на провал.

Непринятие себя Когда психологи или люди, погружённые в психологический контекст, говорят о непринятии себя, то обычно это делают в контексте ситуации, когда человек столкнулся с чем-то табуированным в себе. Например, с тем, что он хуже, чем он ожидал, с тем, что он травмированнее, чем он ожидал, или с тем, что он менее любим, чем ожидал. Почти всегда такой человек не хочет видеть себя таким, какой он есть, и ему сложно согласиться быть той личностью, жить в том теле, жить ту жизнь, которая у него есть. Обычно это продаётся всё достаточно драматично. Правда, у этого есть здоровая нота трагедии, так как это сопряжено с тяжёлыми переживаниями – часто с горем, с обидой, иногда с унижением. Это очень неприятные переживания. Однако сторона процесса, на которую недостаточно, по моему мнению, обращают внимание – несколько трагикомичная на мой субъективный вкус – состоит в том, что по своей сути это не только истерическое явление, но ещё и элемент магического мышления. Каждый, кто имел дело с какими-нибудь подрядчиками или просто B2B-взаимодействиями, знает, что есть такая вещь как акт сдачи-приёмки выполненных работ. Это когда вы принимаете чужие работы или товары или результат услуги. Подписав его, вы снимаете с другой стороны ответственность за то, чтобы что-то доделывать, переделывать и тому подобное. Всё. Вы приняли результат чужой работы. Не принять результат – означает вернуть другому человеку ответственность. Если застройщик объект не принял, то это означает, что подрядчику надо пойти и доделать, построить, перестроить или же пойти судиться. Непринятие себя может принимать самые разные формы. Фёкла смотрит в зеркало или на весы и видит там на 30 килограмм больше, чем привыкла видеть, и отказывается принимать эту информацию к сведению. Ей кажется, что она такая же молодая и стройная, это глюк какой-то, который просто надо проигнорировать, и всё само пройдёт. То же самое происходит, когда Вася сталкивается с тем, что он не настолько умён, чтобы заниматься работой мечты. Или когда Петя сталкивается с тем, что он не настолько привлекателен, чтобы девушка его мечты обратила на него внимание. То есть человек сталкивается с чем-то, что ему в себе неприятно, не нравится, с дефицитом чего-то, что он бы хотел, или с наличием чего-то, что он в себе не хочет иметь. Будь то болезнь, черта характера, эпизод биографии. Тут он можем сказать: «Нет, ребят, знаете что? Я это не принимаю, акт сдачи-приёмки подписать отказываюсь, идите и переделайте». Собственно говоря, это превращается в истерический и магический запрос. Человек обращается к внешнему миру, как будто бы мир ему принёс такую жизнь, такую личность, такое тело. И человек такой: «Я это подписывать не буду, переделывайте». Надо ли говорить, что успех такая стратегия не имеет? Но для того, чтобы выйти из неё, полезно обратить внимание именно на комедийную часть ситуации, потому что можно сколько угодно вместе обниматься и плакать над тем, как тяжела жизнь моя, твоя, клиента, кого угодно, но понимание нелепости происходящего значительно упрощает эту ситуацию. То есть ну хорошо, Васе не нравится, что в его жизни был эпизод насилия или болезнь, или что человек, которому он доверился, его предал, и Вася отказывается принимать такую жизнь. Окей, ну пусть он покричит на улице об этом, сходит в лес поорать в дупло какое-нибудь, может, оно волшебным окажется. Да пусть он хоть пойдёт золотую рыбку поймает и ей сообщит об этом. Но дальше что делать-то будем? Кому Вася это всё сообщает? Этот отказ на кого направлен? Кому он возвращает ответственность? Судьбе, фатуму, универсу? Что должно произойти после того, как Вася отказался? Кто будет работу переделывать, если акт сдачи-приёмки не подписан? И вот когда человек сталкивается с тем, что никто переделывать не будет, что подрядчик уже ушёл, к боженьке с претензией не обратишься, то через неприятное опять же осознание того, что никакого другого пути улучшить жизнь, кроме как принять то, что есть и играть имеющиеся карты, человек из этого непринятия себя выйти.

Родители – Доктор Зло Когда человек занимается процессом сепарации и обращает внимание на то, сколько ущербов ему нанесли родители, или читает про чужие истории «Похороните меня за плинтусом», «Взрослые дети эмоционально незрелых родителей», и осознаёт масштаб ущерба, который ему нанесли, у него может возникнуть идея (и она может стать источником сопротивления), что не может же быть такого, что психически здоровые люди, в культуре, в которой принято хотя бы заявлять, что детей положено любить, могут так плохо поступать с детьми. Они совсем что ли? Что за гибриды Калигулы с Ганнибалом Лектером? И тут я предлагаю идею, что тезис – «родители ужасно относятся к своим детям» – часто верен, но надо правильно понимать, в каком контексте он верен. Если вы немножко расслабитесь и расфокусируете взгляд, то вы заметите, что в среднем люди друг к другу постоянно так относятся. Если вы обратите внимание и позволите окружающему миру это сделать, то в течение считанных часов, максимум дней, вам нанесут колоссальный объём ущерба. Сосед, друг, начальник, коллега, пропагандист в телевизоре, водитель маршрутки, – кто угодно расскажет вам, что именно вы во всём виноваты, что вы ужасный человек, который принёс этому миру колоссальные страдания, что вы не цените правильные ценности, не дорожите дорогими вещами, оскорбляете чувства всех подряд, что именно вы должны нести ответственность бог знает за что. Именно вы должны потратить свои ресурсы на то, на что другой человек вам показал и сказал «фас». Именно ваша жизнь слишком хороша для ваших заслуг, и именно вы должны страдать и стыдиться этого. А лучше – пойти пожертвовать собой в пользу кого-нибудь. Это постоянно льётся из разных мест, мы живём в этой атмосфере, в океане всего этого и не замечаем, потому что мы взрослые люди. Потому что взрослый человек может прийти на Почту России и выслушать, как ему очередная хабалка с пеной у рта проорёт, что «вас здесь много, а я одна», и поэтому она не будет делать работу, за которую получает зарплату. Взрослый человек может уйти оттуда и больше не вспоминать об этой хабалке. Или если уж совсем его проняло, пожаловаться друзьям. Или если совсем-совсем проняло – написать на неё жалобу. У взрослого человека есть варианты. Взрослый человек имеет внутреннюю ёмкость для того, чтобы контейнировать эти эмоции. У него есть деньги. У него есть социальные связи. У него есть ресурсы. У него есть юридическая независимость. Взрослый человек мало от кого так сильно зависит, как ребёнок от родителя, а в пределе – вообще ни от кого не зависит. Если только он не заключённый тюрьмы и не инвалид первой группы, он всегда может просто встать и уйти от любых людей и начать жить заново в другом месте, оторвавшись полностью от предыдущей системы отношений. Ребёнок и по объективным биологическим, и психологическим причинам так не может. В том числе и социально мы ему не позволяем и заставляем, вплоть до юридического принуждения, подчиняться родителям. Даже когда он уже может быть 17-летним бородатым двухметровым лбом. Именно в этом суть специфики детско-родительского насилия. Не в том, что как только люди становятся родителями они резко превращаются в психопатов и маньяков. Хотя некоторые были психопатами и маньяками ещё до того, как стали родителями, но тут уж детям не повезло, ничего не скажешь. А большинство просто продолжает относиться к детям так же плохо, как люди в среднем относятся друг к другу. Специфика этого насилия не в родителях, а в детях. И не в том, что родители как-то особенно плохо себя ведут, а в том, что дети особенно уязвимы к этому насилию.

Поддержка через не-присоединение Обычно, когда мы говорим о поддержке и принятии, то эти слова идут через запятую. Поддержка, принятие, присоединение, побыть рядом, побыть в контакте, просто побыть с человеком. Даже есть слово «соприсутствие» как один из феноменов, часто ассоциированный с поддержкой. В итоге из всего этого ассоциативного ряда может сложиться впечатление, что поддержка всегда направлена на поддержание контакта с человеком, и что она выражается в поддержке контакта, или, по крайней мере, требует его. То есть не может быть такого, что контакт портится, ухудшается, человек выходит из контакта, но при этом позволяет себе думать, что он поддерживает своего партнёра по отношениям. Я предлагаю идею, что это не так. Я часто говорю о том, что поддержка – это удовлетворение актуальной потребности человека. Не всегда, но иногда так бывает, что у человека есть потребность в том, чтобы в той херне, которую он устроил, отказались участвовать. Например, когда Вася горюет и пытается сбежать от своего горя и зовёт Петю в клуб, а тот отказывается. Это тоже может быть поддержкой. Петя может сказать: «Нет, я не пойду. Я отказываюсь тебя поддерживать в походе в клуб. А буду поддерживать тебя в твоей подлинной, актуальной потребности. Твоя актуальная потребность – побыть в контакте с горем, а не анестезировать. Хочешь – иди в клуб без меня, но я не буду в этом участвовать». И таких примеров много, когда человек может выйти из контакта, порвать его, поставить его под угрозу или предъявить ультиматум, чтобы не присоединяться к анестезии, самосаботажу и истерике. При этом он всё ещё обоснованно может считать, что это форма поддержки, потому что в отношениях всегда есть потенциальный компонент, какая-то виртуальная часть, ожидание и вероятность, которая фактически ещё не присутствует. Человек может выбрать приоритизировать эту вероятность и этот виртуальный компонент над тем реальным, который есть. Он может сказать Васе, что у него есть выбор, и что он перед собой сейчас видит человека, который сбегает от проблемы в истерику, который занимается самосаботажем, самобичеванием, скатыванием в депрессию, самоуничтожением, но он верит, что Вася – это больше, чем его состояние. Он может сказать Вася: «Я верю, что за этим есть другая версия тебя, лучшая версия тебя, более ресурсная, более осознанная, более зрелая, и я буду строить отношения с этой версией тебя и поддерживать её». Если он это правильно сделает, то это может сработать как поддержка. А наоборот, если присоединиться к истерике, самосаботажу и прочему, хотя это и будет поддержанием контакта, но и не будет поддержкой, потому что подлинная потребность человека в этот момент могла быть в чём-то другом. Важная сноска здесь состоит в том, что с такого разгона можно очень легко отказать в поддержке человеку, который реально нуждается в том, чтобы сейчас ему не давили на больное, а помогли отдохнуть, сбросить напряжение, отвлечься. Такие потребности тоже есть. В комментариях к каналу есть привычка ругаться на то, что я предлагаю инструменты, у которых есть ограничения применимости. Когда я говорю, что на горящего человека надо плескать воду, обязательно приходят умники, которые говорят, что, если человек тонет в этот момент, вы его этим утопите. Так вот, заблаговременно обращаю внимание на то, что у этого инструмента очень большие ограничения применимости. Это очень сложный, потенциально опасный инструмент, как для отношений, так и вплоть до суицидальных каких-то эпизодов. Но это не значит, что этого инструмента не существует, что у него нет ниши для применения, и что, если вы хотите совершенствоваться в искусстве выстраивания отношений, оказания поддержки, а особенно если вы психолог, что вам не надо им пользоваться. Просто надо пользоваться им аккуратно и внимательно, следя за тем, какого эффекта вы добиваетесь, и к какому результату ваши действия приводят.

Большая часть моей аудитории, по крайней мере, если судить по клиентам и комментариям в чате, – люди из так называемой интеллигентской среды. Это значит, что для большинства из вас, как и для меня, верны две вещи: вера в то, что книги – лучший способ развития, и представление о книгах и начитанности как о лучшем способе классового сигналирования. В нашей социальной страте упомянуть прочитанную книгу – это как в другой страте прийти в баленсиаге, или, ещё в другой – похвастаться жимом от груди. Однако, в отличие от павлиньего хвоста и пиццы с золотом, чтение действительно имеет утилитарную ценность, хотя пространство для дискуссии о превосходстве такого формата познания есть. Тем из вас, кто себя с таким мировоззрением соотносит, я рекомендую канал Еврейка у микрофона. Его ведёт «медийная разнорабочая» (по собственному признанию) Вика, чей слог, взгляды и юмор лично мне заходят, а значит и многим из вас зайдёт. Вот, например, её рекомендация, прямая цитата: «Читайте то, что нравится. Не читайте то, что не нравится. Поменьше слушайте других, больше — себя». Знакомая философия, где-то я такое уже видел. Ах да, у себя. Вот из этой доброй и свободной позиции она рассказывает о книгах и всяком с ними связанном, ведёт книжный клуб и приглашает спрашивать её напрямую о литературных рекомендациях. Сходите, почитайте, велика вероятность, что вам понравится. Подписаться можно тут. #реклама