Koine.Community

​​Сьогодення очима співорганізаторки Plato's Cave Ксенії Зборовської Ідентичність зкривавлена, але нескороена Вісімка – то нескінченність. Восьмий день війни відчувається ніби виток нескінченної спіралі, цього не може бути, але це було завжди, це вічне повторення того самого, тієї одпочаткової боротьби, яка тече в крові України. З цим новим витком все здається перегортається на власного двійника – ідеї на дії, слова на відчуття, реальність – на фейк. Ідея єдиної незалежної України втілюється в пальцях мільйонів. Пальцях тих, хто несе ними зброю, спускає гачок, натискає на кнопку, барабанить по клавіатурі, плете сітки і складає одяг та їжу. Слова політиків, які завжди здавались позірними й пустими балачками, в українських реаліях набувають якоїсь онтологічної вагомості й важкості, в них стає сенсу більше, ніж в тих глибокодумних текстах, в яких знаходив відраду до цього. Разом з тим реальність навколо трансформується до невпізнаваності – від повного перекручування ворогом того, що бачиш на власні очі, до просто фізичної трансформації доріг, дворів, домів і людей, що тебе оточують. Взагалі все навколо стає надто фізичним, тілесним, особливим на дотик, важким для дихання. Ідея любові до власної країни, яка здавалась такою абстрактною і патосною, зараз гарячою кров’ю б’ється у скронях до різкої болі в повіках. Загарбницькі наміри ворожих сусідів, які ще два роки тому огортали тебе переважно в інформаційному просторі, зараз огортають звуками бомбардувань і ракет трохи не цілодобово. Їхня пропаганда, яку кілька років розбирала як дурнуваті пазли, зараз повністю розсипалась і звучить у вухах гулом сирен. В цьому немає логіки, тут є лише фізика. Те, що намагалась так довго зрозуміти, зараз відчуваєш і проживаєш щомиті, навіть уві сні.

Відлуння мирних часів — есей Георгія Незабитовського та Симона Радченка про єдність і суперечності метамодернізму та об’єктно орієнтованої онтології. Бережість себе та читайте не Койне за посиланням https://bit.ly/3KcyY2Z

#Philosophy НОВАЯ МИРОВАЯ ФИЛОСОФИЯ: Вандана Шива, Индия. От жадности к заботе Мы все еще движемся в антропоцентрическом направлении, которое воспринимает Землю как инертную материю, подлежащую колонизации. Планетарный кризис с каждым днем ​​все больше показывает, что мы должны выйти из этого воображаемого мирка, деконструировать больную экономическую систему и построить новый экологический альянс, который вернет экономику к заботе об общем доме https://huxley.media/novaja-mirovaja-filosofija-vandana-shiva-indija-ot-zhadnosti-k-zabote/

Stash Luczkiw on Barka and the metaphisics of translation. "Vasyl Barka (1908–2003) is a colossal figure in 20th-century Ukrainian literature. Yet his poetry has proven to be extremely difficult to penetrate. Deeply rooted in the Christian mystical tradition, his epic works cover a vast range of human experience — particularly the tragedies that took place on Ukrainian soil during his lifetime. In Ocean, Barka’s three-volume collection of lyrical poems, he reveals the natural world as theophany. However, in order to fully grasp this linguistic expression of theophany, one must go beyond conceiving of poetry as mere literary performance or exercise, aimed mainly toward art or aestheticism. This essay proposes a translation of Barka’s lyrics as a spiritual practice that entails much more than intellectual analysis. It suggests a type of reading that might reawaken atrophied spiritual faculties embedded in various spiritual traditions." Read Stash's essay on Koine at https://bit.ly/3Han9Zl

Александр Кулик пишет о непростом даре быть человеком. "В «Письме о гуманизме» Мартина Хайдеггера есть фраза: «человек — это пастух бытия». Необычный образ, сообщающий о некоем неспешном, близком природе, вечном и важном занятии. В этом образе два компонента: один отсылает к природе, а второй — к некой метафизической глубине. И они оба весьма далеки от того, что мы видим в обыденной жизни. Жизнь современного человека столь искусственна со всеми нашими гаджетами, обилием искусственных материалов вокруг нас, перекройкой естественного течения дня и времён года благодаря возможностям искусственного освещения и работе разнообразных приборов. Природа в нашу жизнь допускается дозировано, будучи подчинённой расписанию, соображениям безопасности и гигиены. Всё это никак не вяжется с пастушеской жизнью, о которой говорит Хайдеггер." Читайте колонку Александра на Койнэ по ссылке https://bit.ly/3Joe9Bc

Хорошо известно, что в наших источниках доплатоновского периода слово «философия» и производные встречаются очень редко, буквально на пальцах одной руки. Наиболее заметно место из Гераклита, где утверждается, что мужи-философы должны много всего изучать. Есть у Геродота, есть у Гиппократовском корпусе, есть у Фукидида. И еще, возможно, есть в анонимном софистическом трактате «Двойные речи». Там финальный параграф, посвященный памяти, начинается с тезиса, гласящего: установлено, что величайшее и прекраснейшее изобретение в жизни есть память, во всем полезное, и в философии, и в мудрости. Но тут все зависит от того, как читать рукописный текст. Некоторые издатели, такие как Д. Грэм, публикуют тот вариант, который мы только что привели. А другие, например, Дильс-Кранц, «философию» выбрасывают и получают, что память полезна и в мудрости, и в жизни. Не надо, впрочем, думать, что раз есть две позиции по вопросу о том, оставлять ли в «Двойных речах» «философию» в тексте, то бог его знает, какая правильная (есть у нашего брата такая аберрация – считать наличие двух точек зрения достаточным свидетельством неразрешимости вопроса). Если обратиться к аппарату, то мы увидим, что все манускрипты дают вариант с «философией», а DK принимают конъектуру, автором которой они указывают Виламовица (судя по их примечанию, они вообще печатают к «Двойным речам» текстуальный аппарат, который им достался от (видимо, почившего) Конрада (?) Трибера через руки Виламовица, который его основательно на свой вкус доработал – удивительные судьбы личных научных архивов немецких филологов рубежа XIX–XX веков). Виламовиц меняет «μέγιστον δὲ καὶ κάλλιστον ἐξεύρημα εὕρηται ἐς τὸν βίον μνάμα καὶ ἐς πάντα χρήσιμον, ἐς φιλοσοφίαν τε καὶ σοφίαν» на «μέγιστον δὲ καὶ κάλλιστον ἐξεύρημα εὕρηται μνάμα καὶ ἐς πάντα χρήσιμον, ἐς τὰν σοφίαν τε καὶ ἐς τὸν βίον», т.е. выкидывает «философию» и переставляет «в жизни» на совершенное другое место и добавляет артикль перед «мудростью». Обращение с текстом крутое как thug life. Чем оно подкрепляется? Строго говоря, ничем, т.к. никакого пояснения не дано. Но предположительно текст изменен, потому что вариант Виламовица куда грамматически приятнее и стилистически радостнее. И так-то оно так, но потрошить текст, чтобы он стал благозвучнее, не объясняя, как могло так получиться, что он был испорчен указанным образом (а в нашем случае представить себе, что должно было произойти, чтобы слова в тексте начали плясать таким образом – задача непростая) – это удивительная затея, в основательности которой можно убедить себя, разве считая, что ты больший грек, чем сами греки (Виламовиц, судя по всему, примерно так и считал). И это не говоря уже о том, что автор «Двойных речей» по общему мнению очень плохой стилист (DK прямо говорят «talentlose Verfasser»), от которого мы как раз можем ожидать неуклюжих оборотов на грани грамматической ошибки. Так что правда, насколько нам позволяют судить источники, конечно, на стороне Грэма: бесталанный софист «Двойных речей» упоминает «философию». Что он под ней имеет в виду, впрочем – вопрос отдельный.

​​Курс: Ранні античні філософи. Ксенія Зборовська Курс «Ранні античні філософи» детально розглядає зародження європейської філософії у Древній Греції, спираючись на спадок таких персоналій, як Фалес, Анаксімандр, Анаксімен, Анаксагор, Демокріт, Піфагор, Епікур, Парменід, Емпедокл, Геракліт. Авторка курсу спирається на першоджерела мовою оригіналу та західні дослідження останніх 5 років, тому програма спрямована на розвінчання багатьох усталених упереджень щодо ранньої античної філософії, які присутні в пострадянському інтелектуальному дискурсі. Ми розглянемо, як формувались філософські категорії з буденної мови, чи дійсно перші філософи були зациклені на фізиці, що вони думали щодо соціального устрою та кого з них можна назвати мафіозі, мізантропом чи справжнім шукачем пригод. Прослідкуємо зародження не лише думок щодо людини, політики й космології, але й формування еристики та риторики, а також вагомий вплив софістів на становлення європейської філософської думки. Курс складається з 7 лекцій та 3 семінарів. Лекція складається з теоретичної частини та обговорення запропонованих ідей та текстів, семінари ж повністю присвячені розбору текстів із залученням першоджерел. Мова курсу - українська. Лекторка: Ксенія Зборовська — кандидатка філософських наук, історикиня філософії, медієвістка. Більш детальна інформація за посиланням #PlatosCaveкурси

Павел Баркоўскі піша аб траўматычным досведзе сучаснай беларускай культуры. "Стыхійныя дыскусіі, якія ўзніклі у беларускім грамадстве з нагоды публікацыі рэжысёрам Андрэям Курэйчыкам фрагменту мастацкага серыяла [2] пра падзеі ў ізалятары Акрэсціна — месцы зняволення і катаванняў тысяч пратэстоўцаў у жніўні 2020 г. і потым, у нечым нагадвае працяг адказу на гэтае пытанне Адорна. Хаця ёсць адное вельмі выразнае адрозненне: амаль ніхто з крытыкаў рэжысёра не ставіць пытанне пра (не)магчымасць мастацкага выказвання з гэтай нагоды, хай сабе раз-пораз паўстаюць аргументы за адзіную праўдзівасць моманту дакументальнай прозы і фотафіксацый." Чытайце калонку Паўла на Конэ па спасылцы https://bit.ly/3uBXFBw

Хайдеггер о Расселе: В заключение статьи «Новые исследования по логике» юный Хайдеггер рассуждает о современном ему положении дел в философии математики, говорит о том, что во второй половине XIX ее объект очень усложнился в связи с развитием математики, и дело чрезвычайно запуталось. Хайдеггер описывает ситуацию следующим образом. Имеют значение два связанных между собой движения. Во-первых, математики серьезно продвинулись в том, чтобы сделать свою науку более систематической и строгой, что привело к созданию философски значимых теорий множеств и групп. Одновременно с этим формальная логика покинула свои обычные занятия, была разработана логика отношений, в логике стал применяться алгебраический метод. Из этих двух движений и родилась логистика, которая систематически развита Расселом (и Уайтхедом). Однако Хайдеггеру логистика не очень нравятся. С его точки зрения, логистика применима только в области математики, она не трогает философские проблемы логики. Причина этому в том, что к собственно логическим проблемам нельзя применять понятие функции и другие математические понятия. Новая логика скрывает в тени глубокий смысл принципов логики, а исчисление высказываний не более чем арифметика c высказываниями; она оставляет подлинные проблемы теории высказываний нетронутыми (Martin Heidegger. Frühe Schriften (1912-1916), Klostermann, 1978. S. 41-43.) Ну а потом, как вы знаете, Хайдеггер вырос и показал всем, как нужно логикой-то заниматься, не то что какой-то Рассел. Есть некоторое смутное ощущение, что работы Рассела юный Хайдеггер знал через книгу Луи Кутюра, хотя может быть это иллюзия. Впрочем, в некоторых чертах своей оценки Рассела Хайдеггер не одинок. Старик Чарлз Пирс, который (в отличие от Хайдеггера, свой вклад в историю логики сделал) в одной из рукописей пишет, что символическая логика, которая сводится к исчислению, — это ребячество и пазиграфия, а то, чем занимается Рассел, — по большому счету ерунда (MS 499). Впрочем, как и другие подобные свои оценки, эту Пирс не удосуживался как-то доказывать.