Немирович и Данченко

блаженный журнал Театр. по-человечески не может даже призвать людей прийти и поддержать Серебренникова. «…если вдруг у вас завтра намечен визит в редакцию…». Визит в редакцию журнала Театр. может быть намечен только у заправщика картриджей для принтера. Искренне жаль оставлять вас с такой ОЧЕНЬ блевотной театральной журналистикой и облезшим маникюром на фигах в кармане.

так уж вышло, что канал «Немирович и Данченко» ровесник дела «Седьмой студии». Все эти почти три года мы считаем, что единственным адекватным, эффектным и эффективным жестом была бы тотальная забастовка театральных деятелей, но местные самодовольные театральные деятели не способны даже на малюсенькое самосожжения. Спектакли крутятся, золотые маски мутятся. Очевидно, Серебренникову и друзьям поможет только бог из машины. Ровно в ту секунду, когда суд встанет на сторону обвинения и признает, что проекта «Платформа» никогда не существовало, он по умолчанию признает, что никогда не существовало меня и моих любимых друзей — зрителей «Платформы». Так что этот судебный процесс и против меня лично. Исследования и критика театра равны его практике. Если суд вынесет Апфельбаум, Итину, Малобродскому и Серебренникову любой приговор, кроме оправдательного, мы отказываемся практиковать — данный телеграм-канал будет закрыт ✌️

два новых подкаста в театре: – сумбурный подкаст «Это театр» от театра «Небесные бродяги». Кожные клещи, облысение, грязные ногти и откаты в гостеатре. Впрочем, никаких имен и названий. – Электротеатр переформатировал «Электротеатр у микрофона» в подкаст. Кристина Матвиенко интервьюирует Марфу Горвиц и Михаила Чевегу — контент вокруг спектакля «Сверчок». Почему это подкаст, пока непонятно. вот так Ванечка инвазировал подкастом русский театр.

Описательная рецензия №72. Курьер доставляет офлайн-проект «Трепет штор» Томилова, Наумова и импресарио Демидкина. Сразу после получения распаковываем спектакль и выбираем один из объектов (бинокль, зеркальце, лупа или фонарик, подзорная труба — в limited edition), с которым будем взаимодействовать для усиления яркости и расширения пределов увеличения изображения. Далее полтора часа обладания спектаклем, ядром которого является АСМР-сторителлинг Артема Томилова. Вместе мы смотрим в окно, смотрим на окно и опять в окно, но уже другое (если прислоняться к стеклу — остаются следы), играем на полу, исследуем книги на полке и мебель. Через некоторое время после погружения в спектакль происходит феноменальная интервенция реальности от «перекрестка» — подтверждаем дату доставки. Трёхкомнатная структура спектакля позволяет чередовать концентрацию на себе с процессами смыслопорождения и свободными ассоциациями. Когда Льюис Кэрролл был России, он записал слово zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа и проездом был в Мытищах. Открывая рюкзак со спектаклем, реципиент находит там не только существенные вспомогательные элементы, но и открытое произведение.

«Трепет штор». Перфобуфет

Обсуждения «Критики критики» — почти нейтрального и важного скорее самим своим фактом разговора — вернули мой 2018. Выяснилось — за последние пару лет существенно в театральных сми ничего не изменилось. Неявной остается идея, что процессы производства, использования, участия и потребления в театре более не отчуждены друг от друга. Отождествлять практику и критику тоже еще не вполне законно. Привлекать сторонних теоретиков для разговора об идентичностях театра всё еще неочевидное решение. Когда критик Оксана Ефременко экспертно говорит, что ей не хватило нарратива в работе, хотя в описании работы сказано, что нарратив преодолевается, то это выглядит риторически и аналитически беспомощно. Вот и в обзоре Спонтанной программы Ефременко продолжает напяливать школьное театроведение на новые медиа. Еще выяснилось — театральная журналистика и, шире, всё поле театра по-прежнему не пространство конфликта. Представить в театре хоть сколько-нибудь продолжительное публичное этическое и/или эстетическое противостояние критика и практика по-прежнему невозможно. Забота, кстати, в наличии, уж какая есть. Система пребывает в непродуктивном локальном равновесии. Зависимая критика с неразнообразным, неинтенсивным инструментарием, с одной стороны, характеризуется унылой однокональностью своих воззрений, а с другой — кривляньями в метадискурсах. Если от критика на окладе требуется высказывание о самом себе, критик неизбежно скатывается в смехуёчки. Пруфы: Ренанский (существует в двух предельных состояниях: плоские тексты о театре в конвенциональной прессе и тупые комментарии в соцсетях, причем одномерность первых дискредитирует великий жанр вторых) до «критики критики», Должанский после и вообще всегда, деструктивный сторителлинг Дины Годер во время (рассказала, что раньше ели редьку с квасом). Апропос, Годер, как модная, ведет тг-канал, но постит там только плохие и неточные рецензии. На этом фоне новостью выглядит Марина Давыдова, отстроившаяся от своих коллег хоть и напоминающим батины армейский рассказы, но все же мощным рефлексивным постом. Поэтому в этих контекстах я душевно приветствую страстную серьезность и строгую публичную рефлексию многих участников «критики критики». См. манифест Абакшиной или обличительный пафос Таракановой, тактические маневры которой, правда, слишком заметно не избирают целью тех, от кого могут зависеть дальнейшие проекты и доступ к ресурсу. Еще Таракановой, которая обвинила Вилисова в абьюзе в личных отношениях и приватизации темы насилия, предъявляют, что такая дискуссия не место для обсуждения подобных вопросов. Самое нормальное место, как и любое другое. Пока медленно и несмело писался этот текст, хитрые наставницы начали монетизировать обозначенные проблемы. За 4к с вами поделятся опытом, а за еще кусочек сверху дадут персональную консультацию. Зато на базе Дока. P.S. а если вы не отличаете тараканову от вилисова, а их вместе от давыдовой, вот вам старый великий спектакль Жолдака «Москва-Петушки» в адском качестве, но ему идет.

«к себе. нежно». Вика Привалова, Полина Хлынова все заметили, что большинство диджитал проектов так или иначе локализованы во времени? вот бы онлайн спектакли/перформансы/хэппенинги/сёрфинги считались с логикой цифровой среды и стартовали в момент, когда реципиент/участник сам того пожелает. это замечание в сторону. А теперь про хэппининг «к себе. нежно», который инструментализирует аффекты и коммодифицирует чувства. И если сразу не попал в поток взвинченной нежности и напористой открытости, то уже и не догонишь. Структурно «к себе. нежно» полтора часа движется по кольцевой надежных и обкатанных решений. Знакомство в зуме=> красивый сайт, там трек на 50 минут с голосами создательниц и карточки с интроспективными вопросами, ответы на которые генерируют быстрые эмоции=> чат, где участники могут выразить чувственный и интеллектуальный опыт=> в финале зум с обсуждениями. «к себе. нежно» в целом строго различает дискурсы искусства и креативной деятельности, а внутри коллективное производство контента в чате следует интернет-традициям демократизации эстетических практик. все заметили, что большинство диджитал проектов отличает эволюционный потенциал? «к себе. нежно» поворачивает к социальному — 31 мая хэппенинг для всех женщин и мам, совместно с проектом о ментальном здоровье женщин http://ksebenezhno.space/berezhno

«к себе. нежно». Вика Привалова, Полина Хлынова

«Я сражаюсь так, что надеюсь умереть мучеником, попасть в рай и встретить Господа» (Дмитрий Ренанский).

В непростые времена пандемии коронавируса ребята из СТД решили поддержать Питера Брука — он в группе риска, ему уже 95 лет — и дали великому режиссеру премию Союза Театральных Деятелей за выдающийся вклад в развитие мирового театрального искусства. наш респект СТД. только два слова: Связь и Союз.