Дмитрий Мельников

Стихотворение дня https://boosty.to/dmelnikoff/posts/24218190-1149-4947-8ae0-3e60f574a83d?share=post_link

Из нигде не публиковавшихся стихотворений. Про любовь. https://boosty.to/dmelnikoff/posts/90fff09b-294c-4ad4-af2c-43673dc9fd87?share=post_link

Содержательная статья Николая Старикова о новой военной поэзии. https://nstarikov.ru/poeziya-svo-i-dlya-svo

Кенжеев, кстати, считал себя лучшим русским поэтом. Это нормально. И когда графоман считает себя поэтом – тоже норм, в порядке вещей. Такого рода иллюзия спасает психику от перегрева, обеспечивает ей защиту. Ну да, бухал. Ну не пил бы – прожил еще лет десять лишних. И что? У поэтов вообще нездоровый образ жизни. Кто в здравом уме будет сочинять стишки? Да лучше мебель собирать или сантехнику устанавливать. Пользы больше. Но это так, мечты. Дело не в том, что ты спился и умер, считая себя лучшим поэтом. Дело в том, что ты написал. Вчера, в связи с печальным поводом, я читал там и сям стихи Кенжеева. Если это и вино, то на две трети разбавленное водой. Ничего не запоминается. Зачем писал – хрен его знает. Хотя у поэтов есть одно системное преимущество – их женщины любят. Ну это я так думаю. Должно же быть у нас хоть какое-то системное преимущество. С другой стороны, меня и так любили, без стишков. То есть я, получается, тоже себе голову морочил, а не только Кумысыч. Пардон, Кенжеев. Вот так начнешь задумываться – ой, мама... Не идите в поэты, пацаны. Если рыло не совсем уж кувшинное – и так девушки любить будут. А если уж совсем, то и стишки писать бесполезно.

Умер Бахыт Кенжеев, которого я знаю уже лет двадцать. Нетвойнист, заукраинец, русофоб и так далее, и так далее. Все эти двадцать примерно лет мы с ним и ругались. Не мог удержать себя от желания наподдать ему, как мне казалось, за дело и вполне заслуженно с его стороны. Не знал, что в последнее время Кенжеев тяжело болел. Ничего, кроме печали, я сейчас не чувствую. Окружающие меня поэты есть часть моей жизни, каких бы то ни было взглядов они не придерживались. Даже если они полные придурки. Спи, Бахыт. Может Бродского там, в своем вечном сне встретишь. Ох он тебе наподдаст. Майору заметно за сорок — он право на льготный проезд проводит в простых разговорах и мертвую курицу ест – а поезд влачится степями непахаными, целясь в зенит, и ложечка в чайном стакане — пластмассовая – не звенит. Курить. На обшарпанной станции покупать помидоры и хлеб. Сойтись, усомниться, расстаться. И странствовать. Как он нелеп, когда из мятежных провинций привозит, угрюм и упрям, ненужные, в общем, гостинцы печальным своим дочерям!   А я ему: «Гни свою линию, военный, пытайся, терпи – не сам ли я пыльной полынью пророс в прикаспийской степи? Смотри, как на горной окраине отчизны, где полночь густа, спят кости убитых и раненых без памятника и креста —  где дом моей музыки аховой, скрипящей на все лады? Откуда соломкою маковой присыпаны наши следы?» «А может быть, выпьем?» «Не хочется».  Молчать, и качать головой — фонарь путевой обходчицы да встречного поезда вой… Бахыт Кенжеев

Из книги "Белее снега" Умер дед, не успел заготовить дров, и не то, что был чересчур суров, но так тюкал по столу: "Где обед?", стол теперь остался, а деда нет. Бабка ходит, вздыхая, в пустой сарай: "Чем топить зимой? Хоть шаром кати!", снимет старый дедовский малахай и стоит, прижимая его к груди, и глядит в окошко, что он прорубил, сквозь которое льется осенний свет: "Не сказать, что ты сильно меня любил, но прожили с тобой сорок девять лет". А потом идет на свое крыльцо, у старухи пенсия - с гулькин нос, и собака тычется ей в лицо, и скулит, поджимая лохматый хвост. 26 июня 2017 года

❤️🔴❤️ Вот в этих конвертах – книги. "Белее снега", "Легкий характер" и "Новая планета". Они уезжают к своим читателям. Фото сделано вчера. Небольшая партия заказов. Еще совсем недавно таких пачек мы отправляли по 40 или 50 штук за один раз. Однако сейчас летнее затишье и заказывают мало. Надеюсь, что временное. Обращайтесь ко мне в личку или на Ватсап, заказывайте, пока есть все три книги. "Легкого характера" осталось совсем мало. Допечатку я не планирую. Ватсап +79859582425 или пишите в личные сообщения.

   у земли на груди. 2003

Сейчас, когда вокруг так много рифмованной лажи на военную тему, хочу напомнить об одном из талантливейших стихотворений в русской поэзии начала 21-го века. Татьяна Тайганова. Пиша вдов   IX ПИЩА ВДОВ         ***   Шагнул вперед   от себя   мой дед   и был   впереди себя   убит.   Холодным распятьем   сквозь медленный свет    летит    летит    оконная черная рама избы   из которой вырвана печь.      Туда   навсегда   отброшен мой дом,   над ним   замер   бескрылый дым,   потерявший и тело и речь.         Шагнул   в окоп из дома   отец,   распахнутым горлом   хватать свинец.   В бездну песком осело,   остыв от металла, тело.   Руки - запад-восток,   Сердце - ямы дорог.   От снаряда ко мне каждый день    вращаясь    вращаясь    возвращается длинная тень.      Грохочет проглоченный   вдох,   пальцы праха скребут порог.         Из ребра   сына   взросли города,   и больше ребер ему не иметь -   откачав   из легких его нефть и медь    всходят    всходят    свинцовые семена   а в пустой груди   плодоносит смерть      От рожденья   вдова,   сирота. я -   ничто посреди,   и кругом    нагота    нагота    и глотает   плечи мои   пустота.      Тверда   плоть подо мной,   жилы в камень вросли,   я   питаю собой   травы черной земли.      ***   Там, где    высотки бездомны    проспекты безродны   сквозь тонны бетона    соцветия окон    и гроздья балконов   где Город навечно грядет   там   спотыкаясь о монументы и урны   мой   трехглазый ребенок идет.      Ищет дом   мой бескрылый мальчик   пока над ним   учится прицельно взлетать истребитель.      Вой   над огородами Города   белье   откинулось на столбы   Воя   держится за кровавый живот   мое   выходное платье   Воя   шарят вдоль веревочных веток   спиральные пальцы фасоли   Вой неба разжал   зеленые кулаки    душных полуденных тополей   и фасоль    от балконов    падает    падает    навзничь   качая вдоль стен набат тишины.      Жду   неодетая   смотрю на убитое платье   и грохочут углы моей нищей квартиры.      Войдет   опоздав и плача   и спрячет   исподнюю близорукость лица   мой мальчик   от ладоней моих   прянут прочь   невзрачные узкие    детские щупальца   ища    в оставленных позади    кирпичных расщелинах    окаменевшее молоко.      Он жив   живы три черные бездны зрачков   это я - его сирота   я мать его    до тех пор пока    меня    хлещет дождь по кислотным щекам.   Мы    тюремные матери    вдовы    и стены   Мы    мира    глухие углы    и кладбища   Мы    бездонны    бездушны    безводны и нищи         Мы пустыни   по призыву составлены набок   пустыня к пустыне впритирку на нарах   в очередях за требухой    за водкой    за мясом    за маслом    за жизнью   - Видишь, мальчишка спешит домой?   Это мой!      - Мама   солнце завтра упало   и стены его поймали   и придут еще застенные    заплечные люди с мешками   ушибленный свет накормить минтаем   и ничейные кошки заплачут от голода   потому что    от человеческих форточек холодно   и не к ним падает рыбный дождь.       - Мама   оно вчера было Солнушка   и пудрилось одуванчиками   и уйдя от людей с чешуей на пальцах   теперь пудрится пылью в подвале       - Мама   давай усыновим себе солнце вчера?      Было солнце   похожее на меня   но стены   смогли больше   чем я   а мальчик мой   многоглазый   слепой   ощупью   через вечность   пробирался домой.      ***   В никуда   грянет срок   городам -   стены стянет в комок,   раскачав,   оборвет   мой пустой потолок   Небу станет легко -    глубоко потолок под землей,    глубоко.         Известковая бязь   тяжела   на лице,   и меня уже нет, и лица уже нет,   и никто   не успел   в мире выключить свет -    далеко же нас унесло,    далеко         Но в конце   всех концов,   на краю всех миров,   на заброшенной   грядке   в семье огурцов   свет   однажды   голодную почву прорвет -   непогасшая лампочка   вдруг прорастет.    Молоко в провода потекло,    молоко.         Сын,   в этот срок,   на обрывках времен,   на одичавших   шкурах племен,   родись   из неволи   моих костей,   из оплавленных   черных   моих горстей.       Жди, новорожденный, жди    молока

У Аркадия Хайта был такой монолог, "Мечта". Там пьяница мечтает в метро прокатиться. Так за целую жизнь и не удалось. Вот у меня такая же история с музеем-квартирой Пушкина, что на Мойке. Я с 1982 года мечтаю туда попасть. До сих пор так и не удалось. А все потому, что в Питере на каждом шагу заведения. И вообще красоты. На Мойке оказываешься где-то к часу ночи. Спешил, но опоздал. Бежал, стремился, но опять двери закрыли перед носом. Любовался городом. Вообще я когда-нибудь попаду в этот музей? Душераздирающая история.