Мария Орлова. Мысли и дела

Фреска в тверском Николо-Малицком монастыре

Пушкину сегодня 225. Мы помним Пушкина еще 200-летним, когда веселая экспедиция «Каравана» по Пушкинскому кольцу Верхневолжья в 1999 году стала одной из важных вех в жизни нашей редакции. И вот прошла еще четверть века… https://karavantver.ru/k-pushkinu-na-jubilej/

Наша традиционная рубрика «Федеральные политические перспективы губернатора Тверской области Игоря Рудени». На прошлой неделе мы было смирились, что он и регион так и останутся на веки вечные горе мыкать. Формирование правительства РФ завершилось, четыре губернатора получили министерские посты, но фамилии Рудени там нет. Однако процесс переформатирования губернаторского корпуса на прошлой неделе продолжился. Бывший тульский губернатор Алексей Дюмин, назначенный поначалу помощником президента, возглавил Госсовет, и аналитики гадают: «Это тот случай, когда место красит человек или человек – место?» Затем ушла в отставку губернатор ХМАО Наталья Комарова (пока единственная женщина-губернатор в России в 2024 году). Уволились губернатор Самарской области Дмитрий Азаров, а также глава Республики Алтай Олег Хорохордин. В республику Алтай был как-то лихо перемещен Андрей Турчак, до этого входивший в число "наследных принцев" путинской элиты - с тертьей позиции в федерально "Единой России". Поговаривает об отставке губернатора Московской области Воробьева - в связи с разгромом клана Шойгу. Словом, какой-то обнадеживающий процесс идет, держим кулачки за Игоря Михайловича.

Просто вид из окна офисного центра в Твери на улице Дмитрия Донского. В 1989 году нас с школьным классом приводили сюда на профориетационную экскурсию на трикотажную фабрику. Здесь воняло, шумело, и изготавливались некрасивые советские трусы и майки. Сейчас тут пахнет кофе, и работают айтишники. Их не меньше, чем рабочих на той фабрике, но он работают головой, и их продукт востребован. Не говоря уж об условиях работы несопоставимых с тем, что я видела 35 лет назад… Такой вот постиндастриал

Сегодня обсуждали с руководителем IT компании Axenix Владимиром Селянкиным последствия удаленки (и многое другое). И поняла я, что мы прошли революционные изменения, не осознав. До 2020 года все, в том числе айтишники должны были работать в офисе. В Твери - значит, в Твери. Если хочешь работать в Москве - будь любезен, снимай квартиру, и каждое утро создавай пробки на дорогах, добираясь в офис из своего Митино или где ты там живешь. Переход на удаленку был стрессом, но потом оказалось, что так удобнее. Причем всем, даже городским властям - пробок меньше. Люди могут жить в деревне, у моря, заниматься ремонтом, детьми. Главное, чтобы работали. Сейчас многие охотно приходят в офис, потому что не хватает социализации. Но могут и не приходить. Некоторые так с 2020 и не приходили, но работе это не мешает.

Отец Георгий Митрофанов: Из интервью протоиерея Георгия Митрофанова (ссылка в первом комментарии): «Девяностые и нулевые стали годами упущенных возможностей. Последующие, 2010-е, — это годы развивающегося кризиса церковной жизни. И кризис этот объясним: когда обстоятельства заставляют не жить, а выживать, всегда возникает ряд сложностей. Выживать многим приходится ценой компромиссов, больших или малых отступничеств от своих же собственных принципов, ценой двоемыслия и двоедушия. Люди очень меняются — так же, как меняются сообщества, в которые они входят. Церковь, не добитая большевиками в 1940-х годах, весь послевоенный период не жила, а выживала, приспосабливаясь к обстоятельствам времени и конъюнктуре государственной политики. Она всячески пыталась убедить тоталитарное государство, что, как выражался один из известных митрополитов, «православный христианин может быть образцовым советским гражданином». Но как православный христианин может быть образцовым гражданином в государстве, ставящем своей целью ликвидацию религии вообще и христианства в особенности?! В девяностые мы получили свободу, но не смогли ею воспользоваться. Выработавшееся в период выживания убеждение в том, что судьба Церкви зависит от отношений с государственной властью, сделалось нашей характерной чертой. Это убеждение определяло политику церковной иерархии на протяжении всех последующих десятилетий. Мы не то что не вспоминали о Промысле Божьем, мы зачастую не вспоминали о нашей собственной пастве. А ведь Церковь прочна только тогда, когда пастырь опирается на паству, а паства доверяет своим пастырям. Главным направлением деятельности большинства представителей духовенства, и в особенности епископата, оказалось выстраивание отношений с местным начальством, со спонсорами, с сильными мира сего. И это привело к тому, что церковная жизнь стала развиваться причудливым образом: мы строили храмы, думая, что возрождаем Церковь. Мы построили много храмов, которые стали в большинстве своем, как я уже не раз говорил, комбинатами ритуально-бытовых услуг. Туда приходят дезориентированные постсоветские обыватели, озабоченные решением своих чисто земных проблем, которые плохо решает система здравоохранения, социального обеспечения и прочее, и пытаются решить их сверхъестественными магическими средствами, обращаясь к помощи святых, Богородицы, иногда Иисуса Христа, если вспоминают о Нем, воспринимая пастырей как более или менее необходимых посредников во взаимоотношениях с потусторонними силами. Все эти годы церковного возрождения мы не работали с людьми. Забвению было предано главное: формирование христианского мировоззрения, понимание того, что быть христианином — значит жить иной, отличающейся от привычного обывательского образа жизнью. Более того, ориентируясь на власть сильных мира сего, мы стали почти неотличимы от них: сегодня епископ похож на губернатора, благочинный похож на главу регионального округа и олигархов районного масштаба. А простые священники напоминают представителей зарождающегося (правда, с большим трудом) среднего класса — менеджеров низшего звена, тех, кого часто называют офисным (в нашем контексте следует сказать епархиальным) планктоном. Действительно, сейчас неблагополучное время для Церкви. И обвинять здесь приходится отнюдь не власть, ведь она-то в достаточной степени была к нам многие годы совершенно равнодушна. Мы сами виноваты, мы предлагали себя сильным мира сего в качестве если не мировоззренческо-интеллектуальной, то хотя бы ритуально-обрядовой обслуги. За это и поплатились» .

Внезапно оказалась в Елоховском соборе у мощей святого митрополита Алексея, святителя Московского. Почитаю этого святителя, несмотря на непростые его отношения с нашим князем Михаилом Тверским. Оба святые, наверняка, уже сто раз обсудили ТАМ всю российскую политику своих и нынешних времен. Помолилась, чтобы святитель Алексей как-то разрулил нынешние неурядицы. Привел же он меня сегодня к своим мощам, совершенно случайно, и прямо в день их обретения.

Борис Надеждин поет «Добьемся мы освобождения своею собственной рукой» на Диалогах с Кагарлицким. И демонстрирует эту руку. Мероприятие в поддержку социолога Бориса Кагарлицкого, который сейчас чалится на зоне в Торжке. Либералы и левые поддерживают его вместе

Уже давно размышляю, почему все в России живут, как будто первый раз. В смысле, не знают элементарных правил социального и бытового поведения - типа, нельзя врать, клеветать, хамить, кидать из собственного окна окурки, мочиться в лифте, предавать близких и друзей. Вещи, которые должны впитываться с молоком матери, для большинства неведомы. А тут до меня дошло: и действительно, у нас уже которое поколение живет каждый раз в новой реальности. Представьте, сотни тысяч лет традиционной общинной жизни в природе, все социальные роли прописаны, порядок действий на каждый день известен. Предки большинства из нас жили так вплоть до начала 20-го века. А у некоторых - вплоть до 60-х годов 20-го века, когда колхозникам паспорта дали. Индустриализация во всех странах была болезненной - вспомните "Отверженных" Гюго или "Оливера Твиста" Диккенса. Но там люди в поисках лучшей доли шли в города сами, а наших предков гнали, не давая им опомниться. В западных странах была культура городской жизни, а у нас ее, почитай, не было. Все происходило гораздо быстрее, чем на Западе, просто лавинообразно. История выхватывала людишек из их деревень, ломала об колено, стирала в лагерную и военную пыль. Заставляла, чтобы вырваться из всего этого колхозного ужаса, учиться, становиться инженерами какими-то... И главное, одновременно с ломкой деревенской общинной жизни отменили религию и частную собственность. Во всех странах, даже соцлагеря, какие-то их рудименты сохранялись, а у нас - нет, запрещено было. Наши дедушки и бабушки, воспитанные еще в христианской бытовой среде (пусть даже в атмосфере воинственного атеизма 20-х-30-х, но на уровне человеческих отношений страна была еще традиционная, крестьянская и христианская), как-то воспроизводили в своей жизни усвоенное от родителей и своих дедушек и бабушек. А уж следующее поколение, росшее в 30-е-50-е - уже чисто советское, ждавшее коммунизм, который понимался как "к 80-му году все станет бесплатно, и работать будет не нужно". Это поколение успело выстроить какой-то свой мирок и систему ценностей, когда - хлобысть! - все поменялось. Кто-то смог вписаться в новую реальность, кто-то не смог - но вывод на подкорке записался один, и у этих людей, и у их детей, людей моего поколения. Если в советское время что-то было нельзя и осуждалось, в новом постсоветском мире это приветствовалось. Ну, пить было предрасудительно (особенно при Горбачеве :) ) - значит, теперь надо пьянствовать всем, независимо от пола и возраста. Курить женщинам на улицам было не принято - значит, все девочки срочно должны закурить. Секса в СССР не было - а теперь вот вам секс без перерыва... "Лихие" 90-е больше всего клянут те, кто в них вел себя так, что вспомнить стыдно. И после всех этих передряг история подарила нам два почти спокойных десятилетия. Всякое бывало, но коренных переворотов жизненного уклада уже не предвиделось. Еще бы лет десять мирной жизни, и наши политики и бизнесмены поняли бы, что надо быть дорожить репутацией, что в этой стране все равно придется жить их детям - на Луну они точно не улетят. Обычные люди научились бы здороваться с соседями и поднимать мусор с тротуаров. Суды заработали бы на защиту прав собственников. Но нервы не выдержали. Все снова обнулилось. И теперь опять - новая реальность, уже четвертная, наверное, только на нашем веку.

Екатерина Дунцова, коллега из Ржева, внесена в список иноагентов