Rising

Посмотри, честной народ! Этот чудак был осведомлен о прогнозе погоды, но все равно выполз на улицу в кожаной двойке...

Можем ли мы смиренно вернуться к хмурому небу и грозам, пока эта чертова палящая штука над головой не сделала из моего бренного тела жженую пластмассу?

Мало чьи слова могут достигнуть моего сердца, мало чьи упрёки, претензии и оскорбления способны выпотрошить душу. Я хочу кричать, но крик хрипом беззвучно застревает в горле, я хочу разорвать плоть ногтями, снять кожу, вырвать лёгкие, извлечь глупое сердце и растоптать его тяжёлой подошвой, выцарапать свои чёрные глаза. Я хочу, чтоб вопль разодрал глотку, оглушил, сломал гортань, выбил позвонки. Но я молчу. Я стою. Напряжённо выпрямленный, словно струна, сдерживаю дрожь проклятого тела. Костяшки белеют, перстни врезаются в ладонь до крови. Я молчу. Я слушаю. Я выношу? Нет.

– "Ты ничего не делаешь. Ты эгоист. Нарцисс. Подонок. Ты ни о ком не думаешь. Нет в тебе ни капли любви, ни капли благодарности и заботы. Ты только жалеешь себя, манипулируешь смертью и болью своей. Всем плохо, у всех проблемы. А твои даже проблемами назвать смешно! Все только и должны разгребать то, что ты наворотил. Ах, бедный и несчастный, никем не понятый! Да чего ты стоишь? Тебе на всех плевать. Ничто не ценно. Никто не дорог."

Я не выношу. Я слышу шум крови в ушах, картинка мира бликует в свете полуденного солнца, выжигает глаза. Мне нечем дышать. Я успеваю уловить, как она привычно разворачивается и бросается прочь в истерике после монолога. Но не успеваю различить, за каким из зданий скрывается силуэт. Не успеваю догнать. Бесцельно хожу, едва чувствуя ноги. Снова болит колено. Да и черт с ним, с коленом. Боль ядом течёт по моим венам, с какой стати я должен обращать внимание на мелочи? Раскаленной иглой в голове: "Ты ничего не делаешь. Ты никого не ценишь. Не любишь. Ничтожество. Кандалы. Проблема." Стервец, смерть не решить ничего, застегивай доспех под горло и иди искать мать. Ты вынесешь. Ты привык к боли. Ты не умеешь жить без боли. Не выношу. Мало чьи слова могут достигнуть моего сердца, мало чьи упрёки, претензии и оскорбления способны выпотрошить душу. Я делю на два, я никому не верю. Мне плевать на мнение ваше, если мне плевать на вас... Её слова достигают и остаются навечно, её голос врезается в мозг, минуя уши, её боль разбивает мою душу. Боль, которую причиняю я сам. Её упрёки бьют кинжалом по сухожилиям, заставляя подогнуться колени. Её вина, даже беспочвенная, (а чаще всего она именно такова), становится моей. Её правда не обязана быть истинной, чтобы я верил. Она права? Не знаю. Я не знаю ни черта. Кроме одного. Вся боль, которая есть во мне, вся боль, что разрывает меня – заслуженная. Чего, если не ее, я достоин в конце концов? Набираю воздух в лёгкие. Нужно найти. Успокоить. Первостепенно. Я вынесу. Я все выношу.

Знаете, я всем сердцем люблю детективы. Так там в конце еще и всегда выясняется, что виноват не я. Großartig!

Прекрасная гроза середины лета, вольная, звучная, сотрясающая стекла и нервы. Волнение неба, влекущее за собой движение в глубинах, нечто сейсмическое... После того как отработали басы, вступили высокие ноты. Дождь, налетающий порывами, идущий над вами и внутри вас. Кажется, я просто физически не способен устать от сего шума и зрелища. Оно словно наэлектрезовывает, будоражит кровь, но вместе с тем дарит невероятный и ни с чем не сравнимый покой.

Оставляю на сегодняшний вечер вас наедине с потешными фотокарточками. Ваш несносный автор и его сердце. P.S. Во всех кознях моих косвенно прошу винить эту роскошную женщину, ибо ей и лишь ей мир обязан присутствием моим в оном.