Макс Пестов / Ничего Нет

Важно подчеркнуть именно это место - невозможность символической функции, которая встроена в ее природу и которая будет проявляться в любом результате ее работы.  Эта невозможность заключается в неисключаемом разрыве между репрезентацией вещи, то есть телесно-чувственном отклике на событие, и репрезентацией слова - психической обработкой этого впечатления. Этот разрыв можно осмыслить с помощью подпорок корреляционизма - между этими двумя измерениями существует некоторое соотнесение, но то, как именно выбирается точка пристежки, также оказывается за пределами символизации.  Точно также невозможно напрямую дотянуться до другого, минуя символического посредника, поскольку самая важная задача психического развития как раз и заключается в том, чтобы отойти от непосредственного обладания объектом и использования его для своего наслаждения, придя к опосредованному контакту с ним. Символическое в отношении этого посредника выражается в том, что значение, которое может иметь бесконечное количество разнообразных коннотаций, придется не находить, как однажды заданное, но конструировать, то есть, принимать во внимание изменчивый интерсубъективный контекст. Итак, выход заключается в том, что несмотря на наличие непреодолимых  разрывов, с одной стороны, внутри самого субъекта, с другой - в его отношениях с другим, наличие способа эти разрывы преодолевать, приобретает решающее значение. Даже с учетом невозможности осуществить эту работу до конца, то есть, вернуться к исходному, целостному, состоянию.  Пусть мы никогда не сможем вывернуть Эго наизнанку и увидеть пустоту, вокруг которой эта пленка психического натянута, мы можем продолжать быть открытыми к тому, что оставлено, но продолжает жить наших мотивах и поступках. Для этого, правда, нам необходим другой, поскольку интерсубъективное измерение поддерживает разомкнутость Эго и препятствует соблазну слепить миры сознательного и бессознательного в один, в котором, согласно Булгакову, отсутствуют тени.     #депрессия #сепарационнаятравма #символизация

ДЕПРЕССИВНЫЙ ОПЫТ, Ч.2 Итак, в самом центре субъективности обнаруживается пустое место, если понимать под этим нечто, не схватываемое символизацией, а, стало быть, не существующее для психического измерения. Однако, подобно божеству, забывшему свою божественную природу, этот отсутствующий центр субъективности нуждается в том, чтобы быть представленным самому себе. Для этого он отчуждает себя во внешние объекты. Оставленное за горизонтом сознательного, то, что Лакан называет объектом маленькое а, взывает к нам из глубины доисторического, из того места, в котором еще не установилось индивидуальное время.  Тень объекта а падает на случайный объект в так называемой реальности и делает его саркофагом для тайны, которая составляет самую интимную истину субъекта. Разумеется, как во всякой хорошей истории, овладение этим сокровищем приводит к тому, что взгляду пытливого эксплорера открываются только лишь истлевшие кости - живая тайна ускользает, смещается в другие хранилища, недвусмысленно намекая на то, что ее главная суть заключается именно в неуловимости. Зазор между причиной, заставляющей субъекта желать и тем, что способно утолить желание, навсегда остается зияющим, поскольку эти явления принадлежат двум различным мирам, несовпадающим друг с другом.  У этого тезиса есть несколько довольно печальных последствий, которые при этом открывают очень важную и даже вполне буддийскую перспективу.  Во-первых, контурная карта желаний, наброшенная на индифферентную реальность, в подлинном смысле не является собственной, поскольку приходит с изнанки Эго, которое просто раскрашивает предоставленные для ознакомления рельефы. Случайных характер слов, вписанных в пунктирные бланки, заставляет думать не об их смысле, а только лишь о пути, посредством которого невыразимое запечатывает себя в определениях, подобно джину в бутылке, и более уже не имеет хода назад.  Во-вторых, объекты желания, становящимися живыми только когда их освещает фонарь причины желания, оказываются лишенными собственной, независимой от наблюдателя природы - здесь, опять же, важна сила, соединяющая случайные пятна и тени в осмысленный образ. И тогда становится ясно, что попытка соединиться с объектом желания поддерживает иллюзорную и поэтому (или вследствии) невозможную надежду на воссоединение, обретение целостности и завершенности. Но нам стоит помнить о том, что естественное состояние находится за пределами усилий.  Итак, если соединить несколько веток размышления в общую идею, может получиться вот такая картинка. Потеря симбиотических отношения задает точку отчета для психического. Сепарация завершается как физическое событие, но продолжает звучать в психическом измерении, формируя субъективность вокруг способов совладания с травмой отделенности. Только задумайтесь - вся ваша активность в мире может быть выведена из одного сложного места в отношениях с опекающими объектами.  В какой то момент качество символической функции - той самой, которая формирует репрезентацию вместо утраченного объекта - становится важнейшим фактором хорошего психического функционирования. Однако, нехватка не только запускает работу символического, но и определяет контекст, в рамках которого эта функция будет задействована. Можно сказать, что нехватка создает и проблему и способ ее решения, причем так, что этот способ оказывается самодостаточным, отчужденным от источника своего возникновения. Ранняя потеря, приводящая к нехватке, также определяет координаты интенций и связей, которые будут удерживать субъекта на плаву - потеря надежности этих связей будет переживаться как вторичное отсутствие,  с которым придется справляться методами, заданными на первом шаге.  В этой отчужденности одновременно присутствует и трагедия и выход. Трагедия состоит в том, что даже к своему внутреннему миру нельзя дотянуться напрямую, не утыкаясь в лингвистическую интерпретацию, которая представляет собой моментальный снимок Эго, а не установление истины субъекта, которая уходит за его горизонт.

ДЕПРЕССИВНЫЙ ОПЫТ Если попробовать выделить главную тему, вокруг которой формируется депрессивный опыт, мы можем прийти к допущению, что в качестве пускового механизма этого состояния выступает такой феномен как потеря. Из этой очевидной мысли мы можем сделать еще несколько более интересных выводов. Во-первых, депрессия как жизненная ситуация оказывается калькой более раннего события, повторением фундаментального опыта, связанного с сепарацией и началом формирования психического. Во-вторых, признание потери не открывает возможность эту потерю вернуть, но скорее обозначает место, где происходит разрыв связи, который придется компенсировать на другом уровне. Другими словами, Потеря это название реки, в которую, как утверждается, невозможно войти дважды. В-третьих, потеря и реакция на нее - та самая, которая реализуется на другом уровне - это всего лишь компресс на сепарационную травму, надводная часть айсберга, символ, позволяющий трактовать означаемый им смысл как угодно, поскольку нет и не будет никакой возможности узнать, что именно было потеряно. Вот в этом сплетении силовых линий разворачивается депрессивный опыт - иногда явно, в виде меланхолического процесса, иногда неявно - в виде маниакального стремления поймать за хвост эхо несуществовавшего события. Теперь давайте посмотрим на эти выводы более внимательно. Психическое развивается в направлении от слияния к отдельности, от прилегания к разрыву, от непосредственного обладания к взаимодействию с помощью символического посредника. Итак, вначале формируется разрыв, а лишь затем - попытки восстановить связь, но не путем возвращения к исходному слиянию, а новым способом, который должен если не полностью компенсировать утраченное, то, по крайней мере, создать существенную проблему, которая без его участия будет вызывать интенсивные страдания. Эта проблема заключается в том, что отныне собственное Я, которое формируется как ответ на потерю материнского объекта, будет нуждаться в связи не просто для того, чтобы компенсировать гомеостатические издержки, но главным образом для того, чтобы поддерживать свою стабильность. Запомним этот тезис - Я утверждает себя, соединяясь с объектами своего желания, а потеря этих объектов в той или иной степени наносит урон нарциссизму, поддерживающему целостность и стабильность Я. Далее нам необходимо задаться вопросом о природе этой связи, точнее о том, что закручивает пружину желания, в перекрестии которого внезапно появляются случайные объекты, в результате этого наделяемые значениями и смыслами. В ответе на этот вопрос заключена подлинная драма субъекта - дело в том, что собственное Я появляется как след от события, которое случилось однажды и не имеет возможности быть повторенным. Истоки Я, как воображаемые пунктиры на оптической схеме, уходят по ту сторону зеркальной поверхности, на которой возникает воображаемый мираж. Если сознающий себя субъект является результатом работы языка, его интерпретирующей функции, тогда необходим набор правил, задающий работу этого интерпретатора и очевидно, что эта область будет находиться за пределами выговариваемого мира. Мышление больше, чем мысль, но существует инстанция, которая присваивает эти мысли и делает их моими. Наивно предполагать, что это я думаю мысль, особенно тогда, когда я в этом уверен - скорее, мысль думается местом, к которому невозможно получить доступ напрямую. И так далее, и так далее. Главный пафос этого абзаца позволю себе выразить так - то, что мной движет, в подлинном смысле не является моим, а значит, траектория этого движения должна быть направлена не вперед, а назад - не ради укрепления связи, но наоборот, с целью держать этот разрыв зияющим. Продолжение следует #депрессия #сепарационнаятравма #символизация

Дорогие товарищи! Написал небольшой текст про депрессивный опыт и решил разбить его на две части - первая очерчивает проблему, а вторая не то чтобы предалагет ее решение, но хотя бы примеряет с тем, что этого решения нет. Вот часть первая

Когда сидишь на берегу моря, хочется снарядить корабль и уплыть вдаль. Чтобы добраться до края мира и упереться носом в небесную твердь.  Дескать там, на другом конце мира и другой земле, что-то будет совсем по другому. Кажется, что добравшись туда, можно будет заполнить  сокровищами внутреннюю пустоту. Но это ощущение обманчиво - мир заканчивается, а пустота нет.  #июньскиетезисы #гештальтmore #лирика

Дорогие товарищи! Лето - лучшее время размышлять о депрессии, как об универсальном человеческом опыте, если допустить, что психика рождается в результате сепарации илм потери. В попытках написать об этом что либо осмысленное, наткнулся еа старый текст, кажется, он тоже про это. Если все время куда то двигаться, в какой то момент времени можно оказаться в очень незнакомом месте и тогда появляется ощущение, будто бы жизнь споткнулась. И споткнувшись, летить оземь. Лучший способ это почувствовать - куда нибудь уехать, желательно внезапно и далеко. Чтобы вокруг было непривычно медленно и не было возможности тут же начать работать. Тогда, чтобы избежать головокружения, приходится совершать эквилибристические движения духа. Как будто внутри обнажилась гигантская космическая пустота и её периодически пересекают огненные всполохи  спонтанных желаний.  Эти желания - эти жиденькие ниточки, протянутые над бездной и есть ты. Их, как нежные паучьи слюни, все время срывают ветра, дующий внутри черепной коробки; по ним проходится тряпкой безжалостный санитар; солнце их иссушает, ночная мгла наполняет тяжёлой томительной влагой. Но они все равно тянуться от края до края, в надежде сомкнуть образовавшийся разрыв.Но это иллюзия, с ним ничего нельзя поделать. Это несущая конструкция нашего персонального бытия.  Так случилось, что какая-то неведомая сила раз за разом заводит пружину нашей жизни. Эта рука, вращающая ключ, невидима и скрыта черным бархатом, который в свою очередь расшит письменами, знаками и пунктирами. Когда вагонетка жизни накреняется на поворотах, на короткое время становятся видны рельсы, по которым она стремительно скользит. Но это длится недолго. Эквилибристические движения духа возвращают все на свои места и трещина бытия оказывается тщательно отштукатуренной, с покленными поверх неё веселенькими обоями в мелкий цветочек.  Эти судорожные попытки восстановить равновесие, развидеть пустоту, открывающуюся в паузе зависания на резком поворе, наивны, но очень важны. Это они заводят пружину часов, которые тикают где то в глубине зрительного зала, пока оператор крутит свои художественные фильмы. Мы помним, что не зритель приходит в кинотеатр, чтобы включили кино; зритель появляется вместе с первыми титрами. Одесская киностудия и два удара склянок. Фильм снят на киноплёнку шосткинского производственного объединения "Свема". Любое желание так или иначе рождается из тревоги, которая неизбежна, когда обнаруживаешь себя висящим в безвоздушном пространстве, с отстегнутым страховочным фалом. Но, осознавая себя в желании, возникает чувство, будто под ногами появляется твердь. И это, как говорил дух божий, хорошо. Как будто земля под ногами становится надежной опорой и можно выдохнуть и надолго забыть о кошмаре, который недавно приснился.  Поэтому хорошо бы позволить себе не всегда исполнять желания. Пружина, которая заводит нашу жизнь, предательски нашептывает - давай, попробуй ещё раз и с новой попыткой ты действительно обретешь то, что хочешь и на этом успокоишься. Но успокоиться невозможно. Каждый бросок к цели отдаляет её на малозаметное расстояние. Каждое реализованное стремление приводит к новому повороту ключа. Чтобы не случилось, оно всегда будет немного не тем. Желать это все равно, что всякий раз обрекать себя на неизбежное разочарование. Однако, говорят, что есть такие, кто не разочаровывается. Им ещё хуже, поскольку они окончательно проиграли.  Именно поэтому так важно приезжать на море. Море это место, где заканчивается привычная земля. Точнее, место, где она уходит под воду и приглашает разделить с ней это приключение. Поменять режим бытия на противоположный - не задерживать падение подставлением ноги, но парить, отталкиваясь. Не схатывать дыханием воздух, но стать тем, чем дышит море. Потому что иногда надо покидать землю и исследовать глубину, а не широту. 

Дорогие товарищи! Хочу поделиться лекцией, которую мы с моим прекрасным ко-терапевтом Ниной Тимошенко прочитали на группе 2 ступени программы подготовки гештальт терапевтов. Лекция посвящена теории диалога и диалогическим (интерсубъективным) отншошениям. К этой теме мы подбирались с разных позиций, пользуясь идеями Бона, Лакана, Бубера и многих других и я надеюсь, эта полифония мыслей покажется вам любопытной https://youtu.be/mIyxXUApoME #интерсубъективность #диалог #терапевтическиеотношения

Жизнь состоит из череды неизбежных потерь. Когда что-то заканчивается снаружи, внутри остаются воспоминания. С ними нужно обращаться особенным образом. Иметь дело с воспоминаниями все равно что упаковывать рюкзак. Сначала ты бросаешь туда все, что попадается под руку. Потом пробуешь утрамбовать ногой. Затем вываливаешь в кучу посреди комнаты и думаешь, от чего необходимо избавиться.  Если доставать воспоминания из памяти, внимательно их рассматривать, рассказывать другому, пытаясь закодировать смутные ощущения и волнующие образы в слова, вдруг внезапно оказывается, что в результате этой работы в контейнер психического помещается гораздо больше, чем было до этого. Да и сами объекты воспоминаний оказываются как будто другими, словно бы отдельные вещи начинают быть связаны друг с другом, если предположить, что предметы могут дружить.  Так потеря всегда оказывается связанной с поиском того, с кем ее можно разделить и заполнить психическое не конкретными объектами, над которыми нет власти, но их символическими репрезентациями. Принципиальная разница между вещью и символом оказывается тем, что расширяет психическое пространство, поскольку оставляет разрыв, несовпадение между ними и в этом разрыве помещается то, что буддист бы назвал пустотой, понимая под этим, прежде всего, невыразимую словами полноту.  Мы вернулись с трекинга. Очевидные вещи вдруг стали еще более очевидными, словно бы внезапно выступили из темноты, как угол дивана, про существование которого узнаешь кончиком мизинца. Оказывается, красота внешнего мира рождается внутри, а не снаружи - но, чтобы что то проникло вовнутрь, надо стать прозрачным на пути впечатлений, вычеркнуть себя из акта восприятия и стать самим актом, в котором отсутствует направляющая преждевременность. Опять парадокс - стирая себя из мира, на следующем шаге можно стать большим, чем был, поскольку самое страшное, что может случиться с живым существом - это скука, когда кажется, что уже все окончательно понял.  Отказаться от Я, то есть, стереть себя и занять несуществующее, но неизбежное место, кажется прекрасной историей на уровне идеи, но как только дело доходит до ее реализации, становится ясно, что эту потерю нельзя возместить - как минимум, теми средствами, которыми перерабатывается любая другая пропажа. Возможно, для того, чтобы увидеть то, что останется после Я, то, что может служить более надежной опорой, не так зависящей от объектов и привязанности к ним, придется отказаться от существующего способа смотреть. То есть, для этого опять нужно нечто, приходящее с другого берега, поскольку то, что есть у меня, главным образом, накладывает рамку, которая всегда здесь, поскольку выстраивается от позиции наблюдения. Итак, идея децентрализации субъекта - общая и для психоанализа и для буддизма - ставит важную задачу: самое главное это не совпадать с самим собой. #психоанализибуддизм #meditationmachtfrei #trekkingnepal