Тексты Тела

Друзья, поддержим замечательный проект - спектакль «Шекспир»! Голосование до 23.59. https://vk.com/wall-78634907_4432

ИСКУССТВО ТИХИХ КАСАНИЙ Вчера на концерте звук лился всеми видами воды. Я сидела на высоком неудобном стуле и танцевала маленький танец, падая вверх. Ни у одного музыканта я не видела такого касания — он именно касается инструмента, и даже не собой, а будто бы чем-то больше себя. Мне виделось некое нулевое пространство, в котором растет огромное дерево, и на его тонких ветвях развешено множество колоколов и колокольчиков, а музыкант как ветер, колеблющий ветви. На бис игрался Шуберт, «Ты — мой покой». Меня так тронули слова Антона о том, что перевод с немецкого не совсем точный, потому что во-первых, там должен быть женский род, а во-вторых — не должно быть слова «мой». «Ты — тишина» звучит совсем иначе. Ссылка на новый альбом Антона Батагова в первом комменте. А утром случилось соприкасаться с большим объемом боли разных людей, и я снова подумала о том, как это удивительно, что столько красоты и столько страдания в этом мире существует одновременно. И что наверное единственное, что можно делать — тихо касаться и того, и другого в равностности. Поэт закрывает лицо руками. Мэри Оливер Тебе хочется рыдать навзрыд над своими ошибками. Но если честно, миру больше не нужны такие звуки. Так что если все же собираешься сделать это, и тебе никак не остановиться, если твой милый рот не в силах удержать это в себе, хотя бы пройди в одиночестве сорок полей и сорок темных скалистых берегов, приди туда, где водопады, обезумев, раскидывают белые простыни, найди пещеру за этим ликованием воды, зайди туда, за водопад, и кричи сколько влезет — ты никого не побеспокоишь; истекай отчаянием столько, сколько нужно, и увидишь на зеленой ветви скворца — крылья едва касаются летящей водной вуали, пятнистая грудка вперед, и он споет о совершенной, незыблемой как камень красоте всего. (перевела Наташа Пресс)

Сегодня пойду слушать тишину и исчезать между нот в исполнении Антона Батагова. How to (dis)appear completely птица внутри смотри змея внутри говори птица снаружи умри змея снаружи замри таково начатие мира таково зачатие тела никогда не появлялось и не исчезало только мерцало глядя ресницами внутрь глотками пило тишину света и дышало об это без имени, возраста и пола смотрело само на себя моими (какими?) глазами и видело мои (какие?) сны из неподвижности безмолвия из беззвучного крика земли просыпалось это и сердце снова оказывалось в сердце проступая красотой сквозь кожу боли.

Этот текст можно читать как эпиграф к будущему тексту о нашем с Викой «Слушать нити». Гуннар Экелеф о главном образе «Византийской трилогии» в письме другу, декабрь 1968 года. За фото благодарю Анну Лаврову. «Фатумэ. Констатация факта, практически идентификация. Такова моя судьба: я возлежу с этим существом, с этим телом, имя, которому Фатумэ, парализованное, оно прижимается ко мне, и никто из нас не может пошевелиться. Таким образом, Фатумэ = боль, физическая и психическая. В этом тексте говорится о том, что боль присуща нам от рождения, что она является оборотной стороной жизни. Можно сказать, что если Жизнь – это освещенная сторона бытия, то Боль – сторона теневая. Как будто бы скульптура. Представь себе, что свет падает на тебя сзади, и ты видишь свою тень на земле, это твоя судьба… Чуть поодаль стоит Фатумэ, твоя Фатумэ, ты видишь ее в свете. Ты идешь к ней, твоя тень касается ее стоп, поднимается по ее телу, и вот она уже полностью закрыта твоей тенью. Это боль, в которой вы сливаетесь в единое целое. Возможно, в том месте, где вы не полностью покрываете друг друга, она видит в тебе, а ты – в ней проблеск незавершенного контура. Непроизвольное движение, и этот контур пропадает, появляется следующий. Я называю это жизнью, и тебе это не очевидно, потому что ты еще молод, неопытен, активен и весь обращен вовне. Свет освещает нас, и если он приходит спереди, значит – Она видит тебя, а если сзади – ты видишь Ее. Когда между вами возникает притяжение, боль заполняет собой обоих. Если же свет направлен сбоку, возможно, происходит нечто иное, совпадение, мимолетное наблюдение, перекресток судеб, возникает феномен. Но поскольку дело происходит на Ближнем Востоке, то черт побери, ни в коем случае нельзя забывать, что все течет, все постоянно движется: мы, наши тени, свет, освещающий нас и делающий нас живыми, чувствующими существами. И когда мы встречаемся с нашей судьбой лицом к лицу, когда солнце светит нам в спину или в глаза, значит мгновение идентификации, боли и смерти уже близко – если только нам не «повезет», и мы не пройдем в миллиметре от этой фатальной встречи, если только мы не настолько чужды самим себе, что это слияние теней, затмение так и не станет тотальным».

Сегодня в СДВИГе будем с Викой открывать дверь. Какая дверь откроется? Не знаю. Но, вслед за Мэри Оливер, «точно, точно знаю, что всё будет там». В 19.00. Приходите. МЭРИ ОЛИВЕР. МУЗЫКАЛЬНАЯ НОТАЦИЯ: 2 Это всё Его. Дверь, дверной косяк. Дрова перед дверью. Листья, что ветер носит по дорожке ведущей к двери. Деревья, что роняют листья, ветер, что гоняет их туда-сюда, облака высоко над ними, звезды, спящие сейчас за облаками, и, проще говоря, всё остальное. Я открываю дверь, и я точно, точно знаю, что всё будет там — и так и есть. Смотрю по сторонам. Беру дрова в объятья, поворачиваюсь, вхожу в Его дом и закрываю Его дверь. (перевела Наташа Пресс) #49daysforhope #day7

Карта Следующего Мира. Джой Харджо В последние дни четвертого мира мне захотелось сделать карту для тех, кто пролезет через дыру в небе. Рисовать мне было нечем, кроме человеческих желаний, возникавших на полях смерти, в спальнях и на кухнях. Ибо душа — странница, многорукая и многоногая. Карта должна быть из песка и незаметна при обычном свете. Она должна нести огонь в соседнюю деревню для перерождения духа. В легенде есть инструкции на языке земли, как мы могли забыть о благодарности за этот дар, как будто мы пришли не из земли и не в нее уйдём. Обратите внимание, как много супермаркетов и торговых центров, алтарей для денег. Отпадение от благодати лучше и не описать. Следите за ошибками забывчивости; мы спим, пока туман крадет наших детей. Цветы ярости растут из депрессии. Ядерный гнев порождает чудовищ. Пепельные деревья прощаются с прощанием, и карта будто пропадает. Мы уже не знаем названий птиц, не можем обратиться к каждой из них по имени. Когда-то мы знали всё в этом буйном обетовании. Я говорю вам чистую правду, так написано на карте: осторожно! Забывчивость преследует, идет след в след, и оставляет за собой прокладки, иглы и напрасно пролитую кровь. Придется идти по этой карте, малыш, другой не будет. Точка входа — море крови матери, и маленькая смерть отца, который узнает себя в Другом. Выхода нет. Карту можно толковать через стенки кишечника — спираль на пути знания. Ты просочишься сквозь мембрану смерти, учуешь аромат еды из лагеря — наши близкие уже пируют свежей олениной и кукурузным супом посреди Млечного Пути. Они нас не покинули; это мы их променяли на науку. Потом ты сделаешь вдох, и мы войдем в пятый мир — без крестика на карте и без текстов из путеводителя. Придется идти на голос матери, заново петь песню, которую поет она. Планеты мерцают новой смелостью. Загорается карта, написанная кровью истории, карта, что познается намерением, на языке всех солнц. Когда появишься, заметь убийц чудовищ, когда те вошли в города искусственного света и убили то, что убивало нас. Ты увидишь алые скалы. Это сердце, в нём есть лестница. Белый олень придёт, когда последний человек выберется из мира разрушения. Помнишь яму стыда от того, что покинул земли племени. Мы были несовершенны. И все же совершенно путешествие, в котором все мы вместе, а земля была когда-то одной из звёзд, и совершала такие же ошибки, как и люди. Возможно, мы совершим их снова, промолвила она. Вот что важно, чтобы найти дорогу: нет ни начала, ни конца. И карту придется делать самому. (Перевела Наташа Пресс) #49daysforhope #day6

A Map to the Next World BY JOY HARJO for Desiray Kierra Chee In the last days of the fourth world I wished to make a map for those who would climb through the hole in the sky. My only tools were the desires of humans as they emerged from the killing fields, from the bedrooms and the kitchens. For the soul is a wanderer with many hands and feet. The map must be of sand and can’t be read by ordinary light. It must carry fire to the next tribal town, for renewal of spirit. In the legend are instructions on the language of the land, how it was we forgot to acknowledge the gift, as if we were not in it or of it. Take note of the proliferation of supermarkets and malls, the altars of money. They best describe the detour from grace. Keep track of the errors of our forgetfulness; the fog steals our children while we sleep. Flowers of rage spring up in the depression. Monsters are born there of nuclear anger. Trees of ashes wave good-bye to good-bye and the map appears to disappear. We no longer know the names of the birds here, how to speak to them by their personal names. Once we knew everything in this lush promise. What I am telling you is real and is printed in a warning on the map. Our forgetfulness stalks us, walks the earth behind us, leav- ing a trail of paper diapers, needles, and wasted blood. An imperfect map will have to do, little one. The place of entry is the sea of your mother’s blood, your father’s small death as he longs to know himself in another. There is no exit. The map can be interpreted through the wall of the intestine—a spiral on the road of knowledge. You will travel through the membrane of death, smell cooking from the encampment where our relatives make a feast of fresh deer meat and corn soup, in the Milky Way. They have never left us; we abandoned them for science. And when you take your next breath as we enter the fifth world there will be no X, no guidebook with words you can carry. You will have to navigate by your mother’s voice, renew the song she is singing. Fresh courage glimmers from planets. And lights the map printed with the blood of history, a map you will have to know by your intention, by the language of suns. When you emerge note the tracks of the monster slayers where they entered the cities of artificial light and killed what was killing us. You will see red cliffs. They are the heart, contain the ladder. A white deer will greet you when the last human climbs from the destruction. Remember the hole of shame marking the act of abandoning our tribal grounds. We were never perfect. Yet, the journey we make together is perfect on this earth who was once a star and made the same mistakes as humans. We might make them again, she said. Crucial to finding the way is this: there is no beginning or end. You must make your own map.

Друзья, если вы ещё планируете выходные: замечательное мероприятие есть у Французского Института в субботу - положу программу в первый коммент. А в воскресенье мы ждём вас в СДВИГе!