Дмитрий Ларионов

* * * Олегу Демидову <…> вот загадаю, будет заново: шашлык, библейское вино и электричка — в Балабаново. Иного, друг мой, не дано. Кивнут своим цветочки разные, в три клика плеер даст ЮЮ: посеребрит «Метелью августа» живую грусть, печаль твою. Украдкой вздрогнут гладиолусы, тебе и мне — табачный дым — вспорхнет /от голоса до голоса/ туда, где свет неразличим. Но там, я знаю, делать нечего. Лишь тьма и вакуум вокруг слезой уходят в бесконечное. И вакуум. Застрочный звук. Мир позже сузится до буковок. Пусть ледяные мотыльки из VKO летят на «Пулково» чужой разлуке вопреки. Мы их увидим в небе заново, а остальное... как сейчас: веранда, песни, Балабаново. Сойдет зима — и я у вас.

Владимир Маяковский: два зимних дня в Нижнем Новгороде I Нижний Новгород стал первым из списка городов СССР, которые объединила большая творческая командировка Владимира Маяковского; дальше будут Казань, Самара, Саратов, Пенза, Ташкент, Баку, Тифлис, Кутаиси и Батуми. Удостоверение на чтение лекций по искусству и литературе поэту выдал лично нарком просвещения РСФСР Анатолий Луначарский: путь на города Союза открылся 11 января 1927 года. Концертный администратор и устроитель литературных выступлений Павел Лавут предлагал переждать морозные дни и дождаться открытия навигации. «Не люблю речных черепах, — отрезал Владимир Владимирович. — Это не прогулка, а работа с засученными рукавами». Волжская эпопея начиналась на железной дороге. II Нижний Новгород встретил Маяковского и его спутника лютой стужей и режущим ветром. Лавут вспоминал: «Нижний. Тридцатиградусный мороз. На розвальнях переезжаем реку (Оку). Маяковский ежится, цедит сквозь зубы: — Не помню таких морозищей. Жаль, интересно было бы поближе разглядеть ярмарку». Над городом расползалась холодная дымовая завеса. III Первое выступление. Вечером публики в трехъярусном театре было мало — люди сидели в пальто. Сказался тридцатиградусный мороз, а добраться в центр города можно было только в промерзшем трамвае, который ходил с большими перерывами. Непривычная обстановка. Кстати, на обоих вечерах был 21-летний нижегородский поэт Михаил Шестериков. Позднее он вспоминал: «Я был на обоих его вечерах в театре драмы. Помню, как Маяковский замечательно импровизировал, отвечая на вопросы слушателей. Один товарищ весьма тучного телосложения с ехидцей спросил Маяковского: — А вы не обожглись, когда панибратски хлопали солнце по плечу? Маяковский подошел к самой рампе, вгляделся в зал, отыскал глазами спрашивающего и под общий хохот зала ответил так: — Вы, гражданин, часто сидите на кухне у примуса и обжигаетесь. Это примусное отношение к поэзии, гражданин!». IV Несколько часов до второго выступления Маяковский играет в бильярд. За этим его застал 16-летний фоторепортер газеты «Молодая рать» Нисон Капелюш, получивший задание сфотографировать столичного гостя. В углу рта Маяковский мял папиросу. Номер поэта находился по соседству с бильярдной, но в комнате было темно. Снимок обеспечил случайный луч заходящего солнца: Маяковский посмотрел в объектив и услышал щелчок. Вскоре поэт оказался в редакции газеты «Молодая рать», которая находилась на Большой Покровской улице в доме №7. Он много общался с молодыми прозаиками, поэтами и журналистами. Слово теперь уже знакомому нам Шестерикову, который был и на встрече в редакции: «Маяковский требовал от нас, чтобы мы не занимались литературщиной, подражанием кому бы то ни было. Когда один из читавших авторов обратился в стихах к любимой с вопросом: „Ты скажи кудрявому поэту, любишь иль не любишь ты его?“ — Маяковский, выслушав этот монолог, быстро подошел к парню и снял у него с головы фуражку». Все присутствующие увидели наголо остриженную голову. V Настенный календарь в гостинице «Россия» открыт на 19-ом января. Вещи Маяковский и Лавут стали собирать рано утром. Снова проехали по Рождественской улице — поезд ждал их на Казанском (Ромодановском) вокзале, железная дорога от которого связывала город со станцией Арзамас-1. В Арзамасе Маяковскому предстояло провести 11 часов до ночной пересадки. В бесплацкартном холодном вагоне они уложили чемоданы и уселись внизу. Маяковский разговорился с соседом. Тот оказался юристом. Лавут вспоминал: «Вы знаете, у нас вчера в Нижнем выступал Маяковский, — сказал им юрист. — Я очень хотел попасть, но, к сожалению, не смог вырваться: предотъездная суета. Владимир Владимирович ему в тон: — Со мной такая же история. Я тоже хотел пойти на вечер, но заели командировочные дела». Поэт разузнал у собеседника все, что его интересовало. Инкогнито сохранил надежно. Юристу не могло прийти в голову, что рядом с ним в этом бесплацкартном вагоне едет Маяковский. После Нижнего была Казань.

В Челябинске — на территории одного из ТЦ — приобрели такую троицу. «Фигуры речи» (2021) доступны на всех известных интернет-магазинах.

Красота Челябинска 2024 ❤️

Итог года может быть только один — Евгений Пригожин и ЧВК «Вагнер».

Снова поднялась «переделкинская» волна. В первых числах декабря там справлялось 15-летие издательства Corpus, а между сосен плавала известная «Рыба Лоцман». И многие другие рыбы. Я «имел честь» оказаться случайным туристом. Кстати, на следующий день устроители анонсировали встречу с лауреатом премии в номинации «Выбор поколения» (речь о «Большой книге — 2023»). Ничего удивительного. Стоит подчеркнуть, что в гостиничном номере — после выпитой бутылки вина — был обнаружен альманах с публикацией Игоря Караулова. Неожиданная удача; разумеется, альманах — из прошлой жизни. Но это не помешало вскоре раздобыть коньяк и отправиться с Таней Коптеловой к хибарке Евгения Рейна. Чем дальше в лес — тем больше неба.

1924 В предутренний час /в тишине городской/ Иван и Сергей идут по Тверской; непрерывно бормочут: книги, кафе. Час продолжается в этой строфе. Есенин в цилиндре, испанском плаще, Грузинов без кепи; а вообще — оно и неважно. «Поэтам — вина!» Осенью, кажется, жизнь сочтена. «Крикнем извозчика!» «А где колесо?» Благо в кармане есть пачка «Сафо»: там шесть папирос. «Хоть ты песенку пой!» Ночь на изломе. Мелькнул половой. И смотрит сегодня на эти места парень приезжий /мобильник достал/, где «Стойло Пегаса» в предутренний час — полосы встречки, проезжая часть. И — не было вовсе — тиши городской. Усталые люди идут по Тверской.

Вадим ШЕФНЕР (1915 — 2002) * * * Пойдем на Васильевский остров, Где вешние ночи светлы, — Нас ждут корабельные ростры И линий прямые углы. Он прямоугольный, как прежде, Как встарь, разлинованный весь, — Ни пьяный, ни даже приезжий Вовек не заблудится здесь. Пусть трезвым с дороги не сбиться, Пусть пьяных не кружит вино, — На острове том заблудиться Одним лишь влюбленным дано. Там спят облака над мостами До утренней белой звезды, Бензинным дымком и цветами Полночные пахнут сады. И вновь над Университетом, Над Стрелкой, где воды молчат, Горит, неразлучный с рассветом, Неправдоподобный закат. Давай здесь побродим, побудем, Под эти пойдем небеса, Где бродят счастливые люди, Свои растеряв адреса. 1957

Асфальт, дождь, свет. 23.12.23

Дмитрий Артис — о книге «Дневник добровольца», которая готовится к печати и совсем скоро увидит свет.