MrDuotin

Я запикал имя

Я только что узнал, что Кролик собрался проповедовать религию посвещённцю границе мира У нас получается помимо сезона злодеев сезон религий?

Я так понимаю, все планируют сажать фикусы у себя на телефонах?

С каждым днем я узнаю об этом человеке всё больше и больше

Надо что-то написать

Хорошо, Обси находит Душеньку неподвижным и безмолвным, и отчётливо слышит звенящий в ушах вопль. Это... не лучший способ начать вторник. – Привет. Если бы приветы помогали все исправить. Душенька – призрачно качает головой и надрывно вздыхает. Так. Обси осторожно делает шаг чуть ближе и дожидается молчаливого разрешения сесть рядом. Сюда бы соседей, которые снизу наискосок – у них талант все исправить. Алфедов бы одним своим смешком обратил все в гипнотический транс, а Секби принялся бы за сеанс психотерапии в порядке дилетанта. ... Ладно, возможно, это не было бы помогающе. Но Обси не находит ничего лучше, чем протянуть бутылку воды, что тоже отстой. Душенька отмирает и хватается, и – о, ужас! – улыбается. – Нет-нет-нет! – поспешно восклицает Обси, встрепенувшись. – Все нормально. Душенька отвратительно булькающе хихикает и откидывает голову назад, жмурясь. Ну. Уже лучше. Вот Жираф бы на подраться – точно бы сработало. – Душенька. – Ага, – задушено, пауза посередине. – Давай кричать. – ...Нет. – Ну давай, – уговаривает Обси. Разглядывает торчащий из-под кофты синяк. У рубашки ворот мятый. Мобильник уютненько валяется у плинтуса – по экрану трещина ползет. Скорее всего было слово – а потом сковало внутренности, и обожгло ребра, и вслед за ними – горло. Обси шмыгает носом под маской и жалеет, что нельзя сочувственно погладить по голове. – Вместе, – подначивает. – А не то я сам первый начну и распугаю всех соседей. Ну, кроме этих. Душенька удивлённо кашляет и моргает, и выглядит немного менее истерическим. Неплохо – осторожно, дальше. – Включим твою ужасную полупопсятину и начнем завывать, – предлагает Обси. – Она не моя, – спорит Душенька удивительно твердо. – А «этих». И она не ужасная. – Ладно, как скажешь. В комнате душно и тихо – и с кухни холодильник не гудит, и с улицы не тарахтят машины. – Обси. – А? Вдох. – Я не могу это проглотить. –Тогда выплюнь. Обси неестественно спокойно улыбается, а потом ещё подбирает с пола мобильник и осторожно бросает его на кровать. И одергивает чуть вниз чужой рукав со всей аккуратностью. Душенька выглядит как кто-то, кто готов бить вдребезги витрины. – Ужасная полупопсятина? – со смешком выдыхает он. – Черт возьми да.

[ nix crypta ] Свитер был хорошим подарком. Алфедов не любил это признавать — потому что это означало признать, что этот Душенька — тот же Душенька, что и был раньше, а ему признавать этого не хотелось. Всё вокруг всё ещё казалось ему странным и противным (от слова «против», в первую очередь), и к этому Алфедов адаптировался весьма и весьма тяжело. Хотя, казалось бы. Свитер всё ещё был хорошим подарком. Даже если из него лезли нитки, и он был уже весьма растянут предыдущим хозяином. Это все ещё был подарок. Так что Алфедов, раздобыв себе нитки и пропитав их лазуритом, принялся за обычное когда-то дело — вышивание рун на защиту и водоупорность. Он задумался, стоит ли сделать чары посильнее. Эта мысль случайна, иррациональна — нет ничего, из-за чего он мог бы больше таять, или калечится, или что-либо ещё, но мысль уходить не собирается. Стяжек за стежком; Алфедов опять прокалывает свой палец. Да ну блять. Когда-то он справлялся с этим лучше. Он помнит, как сшил себе костюм. Конечно, это был костюм Модди изначально, и с его исправлением ему помогал Альцест, и всё таки, большую часть работы Алфедов сделал сам. Когда-то Алфедов помогал Джасту зашить пальто, и когда-то Алфедов даже делал первый прототип знамени Дровосеков. Славное было время когда-то. И не вериться, что прошло уже. . . . . . . . . . . . Ему было семнадцать. В первый раз ему было семнадцать, он помнит это точно: письмо, печать, приглашение от Альцеста посетить их новый дом. Семнадцать лет с нахождения семьи, семнадцать лет с выбора судьбы, с произнесения первого слова, с чувства тепла внутри и снаружи. На втором сезоне ему было девятнадцать. Он помнит это чуть смутнее, чем хотелось бы, но он рад, что хотя бы помнит — потому что у остальных остались лишь тени от небоскребов и фиолетовых частиц, лишь ускользающие через пальцы воспоминания о былом. Алфедов помнит взрыв. Алфедов помнит больше, чем ему, возможно, хотелось бы. На третьем сезоне — прошел всего год? Ему было двадцать, и после ему стало двадцать один, и с двадцати одного отсчет дальше шел в секунды, в минуты и часы, и после- а после- он давится собственным звуком- а после он перестал считать, перестал осознавать совсем, потому что ему нужно было выжить, нужно было как-то дождаться хоть чего-то, нужно было сделать так много, и он не мог сделать ничего, и Алф, он, он- Сколько времени прошло? Сколько времени прошло? Его руки дрожат. Сколько времени прошло? Какой сейчас год? Сколько ему лет? Сколько лет всем остальным? Как давно это все было? СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ПРОШЛО? Он сжимается, пытается уменьшится в размере, собрать себя во что-то единое — Модди учил его этому когда-то, когда-то он его учил, да, да, а ещё Модди попросил его однажды: следи за временем, всегда следи за временем, это единственное, что ты можешь, чего не можем мы, так что пожалуйста, всегда следи за временем. Но сколько времени прошло? Это было единственным, о чем просил его Модди тогда. Это было единственным, что Алфедов поклялся сделать. Это было единственным, для чего они держали его рядом, почему он был в их доме, почему они взрастили его. Но сколько времени прошло? Как давно ему было семнадцать? Сколько времени прошло? ? ? ? . . .

У меня есть выбор для очередного проекта, который хуй продвинется и я много думаю

Это мне для ранлимных размышлений, комментарии приветствуются