Вариации на тему

Прошедшая неделя завершилась у меня «Севильским цирюльником». Очень рад, что меня пригласили в восемнадцатый век. Определённо, иногда стоит прийти в оперу и послушать её вживую, даже если не являешься фанатом этого жанра. Правда, исполнять «Цирюльника» (да и «Кармен, кстати) — это ходить по максимально тонкому и пружинящему льду. Хотя бы потому, что такая опера сшита из сверхзнаменитых арий, которые миллиард раз исполнялись лучшими голосами земного шара. И всегда в голове звучит «то самое», «настоящее» исполнение, которое не получается не сравнивать с новым — пусть и очень хорошим. Скажем, любой Фигаро после Тито Гобби или Магомаева рискует под этот тонкий лёд уйти прямо с головой, забрызгав ледяной водой обступившую его толпу ряженых итальянцев. Но мне понравилось, если в целом. Надо было только перечитать содержание (и программкой, которую мне упорно пытались продать) — а то не всегда сразу ясно, почему Розина опять такая неуравновешенная и что задумал этот парикмахер. Но главную цепь событий вспомнил, и то хорошо) По поводу оперы, как известно, есть две позиции: одни уверены, что исполнять всё нужно на русском, другие — что нужно петь только на языке оригинала (в наше время победил второй взгляд). А вам что ближе?

А эта картина отражает историческое событие — покушение на Ленина после его выступления в 1918 году. Как известно, в Ленина стреляла эсерка по имени Фанни Каплан. Что характерно, здесь автор вообще не демонизирует образ Каплан и не делает из неё лавкрафтовского монстра (хотя мог бы): он показывает её в обычном виде, с узнаваемым греческим профилем. Получилось что-то среднее между лубком и монументальной станковой живописью. Кстати, для антисоветчиков добавлю: художника не расстреляли за такое «неправильное» изображение, всё было в порядке) Пчелин умер своей смертью в январе 1941 года.

Советская женщина — это, как бы ужасно не прозвучало, «антропологический феномен» 😁 А что такого — современные люди тоже станут такими феноменами для новых поколений особо пытливых. Будут потом так же ходить по выставкам и иронично разглядывать, во что одевались, что читали и чем украшали дом. «Товарищей потомков» ждёт масса открытий. Выставка «Москвичка 1920-х и 1930-х годов» не была тем местом, куда я жаждал попасть с самого утра. Но не пожалел, поскольку эпоху авангарда люблю. Линия времени несёт тебя по залу куда-то вперёд, а потом водоворотом увлекает в посторонние мини-залы, где можно тихо переждать нэп. В текст времени инкрустированы отдельные люди, их эскизы, их письма, написанные перьевыми ручками и химическими карандашами. Вот уютный зал с декадентскими выдумками Надежды Ходасевич (нищая девочка стала потом всемирно известной художницей и звездой Парижа), а чуть дальше есть похожий «павильон» Людмилы Маяковской — сестры поэта Революции. Маяковская, между прочим, научила страну расписывать текстиль. Вообще жёны и родственницы поэтов способны на многое. Двадцатые переходят в тридцатые; в чём-то женщины становятся другими, а в чём-то не меняются совершенно. Но что точно меняется, так это ритм: пульсация здорового советского феминизма превращает буржуазное largo в железное коммунистическое presto. И москвички, и ленинградки творят новую историю и новый образ женщины. Хорошо, что железо полностью не убило красоту, а эстетичное (иногда) могло уживаться с практичным. Выставку советую всем, кому нравится история. К счастью, это не прустовская попытка ухватиться за прошлое и даже не паненирик Эре вкусного пломбира. Это напоминание о спирали времени и о непредсказуемом будущем, которое неизбежно и потому непобедимо. А ещё это гимн правильного феминизма, который придумали в Стране советов и которым мы можем гордиться. К выставке подойдёт что-то лучистое, вроде увертюры Дунаевского. Прикреплю её, пожалуй, в своей любимой версии. Хотя тут много чего подошло бы.

Пост об этом будет завтра ✨ Да здравствует феминизм здорового человека!

Наливаются листья, я почти обездвижен, про себя визжу: вы не бессмертны!! На экран приземлился глянцевый жук. Блестят сегменты. Он размером с печатную букву. На век его хватит раздавленной клюквы, а воздух под крыльями хрусткий, как дачный латук. Ползёт эволюции выдумка номер шестьсот! Как много в тебя, слава Дарвину, поместили! И крылья жужжат у сакрального шпиля, и Вселенная дышит под скрипы рессор. Кто-то писал: нельзя быть летучей мышью, не понять нам летучемышиное, перепончатое нутро. не поймёшь и морского змея, а жуком быть ещё сложнее. Лети за ним выше, ходи по извивам овражных троп, и то ничего не поймёшь. что замыслила вошь? что в её голове? неразумность бактерий? о, чванство наше поспешно! Секунда, а может быть, две.. предадимся безделью, восторженным крикам — приятная практика! И мы станем бликом на этих надкрыльях, где гулко мерцает галактика. Жук — это трикстер, гонец преисподней. и мне вот сегодня непомерно расшатанный ритм приятней, чем ямб пятистопный. я жука на экране авось, не прихлопну! чтобы дальше он думал, что мы лишь завидуем этим размерам.

В музее Есенина сегодня в 20:30 будут читать стихи (Есенина, как ни странно) — в рамках акции «Ночь в музее». Если кто-то сумел записаться, в хорошем смысле вам завидую (потому что я не успел, и планы пришлось переиграть). Есенин, в отличие от Маяковского, никогда не был моим любимым поэтом, но «Пугачёв» и «Чёрный человек» — то, что отзывается именно сегодня. И так же прекрасна и не по-есенински резка «Поэма о 36»: Много в России Троп. Что ни тропа — То гроб. Что ни верста — То крест. До енисейских мест Шесть тысяч один Сугроб. Но нет, на такой мрачной ноте завершать не хочется. В планах увидеть Рязань и Константиново, которые я видел разве что краем глаза (а что-то и не видел вовсе). Всем желаю лучистого мая (которого в стихах Есенина, увы, становилось меньше). Творчество должно расцветать и излечивать