Впервые на спектакль тогда еще не РАМТа, а донецкого Театра юного зрителя я попал в 2012 году. Вернее, мы попали: я, жена и средняя дочка. Средняя уж точно попала – она тогда еще не родилась, до ее появления на свет оставалась пара месяцев, она что-то могла возразить? Нет, не могла. Поэтому тоже пришла и, наверное, слушала.
Давали спектакль «Очень простая история», в главной роли был великий актер Константин Бабанин. Слово «великий» тут не случайно. Несколько позже, когда я узнал этот театр получше, я решил для себя, что Бабанин вполне мог бы стать звездой каких-нибудь столичных подмостков, он был большим и глубоким актером, искренним и открытым. И может быть, именно поэтому два года его уже с нами нет.
По сюжету той пьесы герой Бабанина тоже покидал этот мир, но в финале, явственно присутствуя с живыми, он подсказывал имя для их новорожденной дочери – упершись в небо поднятой рукой и расправив пятерню:
— Мария!
Он тогда словно пророчествовал, что пройдет двенадцать лет и уже другая Мария станет героиней другой работы донецкой труппы. Вчера спектакль «Шахтерская дочь» по поэме Анны Ревякиной, который поставил выросший из ТЮЗА в РАМТ театр, показали в Москве.
То, что спектакль о донецкой девушке, дочери снайпера, которая встает в строй бойцов после гибели отца и сама тоже погибает, не окажется просто выразительным чтением поэмы, было ясно с самого начала. Республиканский молодежный театр не умеет скучно. Вообще говоря, я совершенно субъективно, но с полным на то основанием считаю его лучшим донецким театром. Ни одна из его постановок не оставила меня равнодушным, «Шахтерская дочь» не оказалась исключением.
А задача перед авторами стояла очень нетривиальная: нужно было сделать театральное действие из, по сути, множества монологов. Монологов, периодически становящихся исповедями. А это предъявляло особые требования и к актерам на сцене, и к тому, как будет реализована и раскрыта каждая картина.
В итоге, сменяющиеся на сцене эпизоды повествования напоминали ожившие книжные иллюстрации. Еще и в том смысле, что художник, ведь, менее стеснен в фантазии, он может нарисовать любую картину из своего сознания. А тут живые актеры в «аналоговых» декорациях смогли реализовать на сцене микс реальной жизни и кошмарного сна.
Отдельная находка среди предложенных образов – погибший отец в образе того самого Шахтера, знаменитого символа Донецка, который ненадолго ожил, а теперь в белых одеждах сходит со своего постамента, чтобы мертвым телом упасть на руки своих товарищей.
Вообще говоря, смотрел и думал – поймет ли некоторые символы московская публика, для которой «город миллиона роз», «варенье из диких абрикос», «Докуч» и другие слова и образы по определению не могут нести такой же эмоциональный заряд и смысл, как для коренных дончан?! Не тот «апперцепционный фон». Но, судя по реакции публики, или все-таки поняли, или определенное непонимание все равно не помешало ухватить главный смысл повествования – о том, как вечный и незыблемый, как кажется, на тысячу веков мир в одно мгновение может сменить война, а в ней гибнут самые близкие для тебя люди. И что ты можешь с этим сделать? Ничего. Только выжить или умереть.
Кстати, уже совсем скоро спектакль, который показали в ряде городов России, а вчера в Москве, доберется до Донецка. Не пропустите.