Взгляд человека в лампасах

Почему не будет никогда беспилотников-истребителей Полагаем, такого будущего, как описано здесь, не будет. Да, БпЛА-разведчики уже завоевали небо. Да, к ним подтягиваются БпЛА-бомбардировщики, в т.ч. камикадзе. Будут еще и транспортные, и бог знает еще какие. Но БпЛА-истребителей – нет, не будет. По крайней мере в том количестве, чтобы реально завоевывать господство в воздухе. Напомним: это только кажется, что современные, пилотируемые истребители (перехватчики) сами находят цели. И потом сами по ним открывают огонь. И поэтому так же будет с беспилотными истребителями. Между тем это несколько не так. Современные пилотируемые истребители на цели наводятся с земли (вариант – с самолета управления/ДРЛО). Истребитель – вовсе не свободный охотник, он такая же платформа для ударного оружия, как и бомбардировщик. Отличается только класс этого оружия («воздух-воздух»). Истребителю, говоря фигурально, пальцем показывают – лететь в такой-то квадрат, в таком-то месте обнаружить противника и в такой-то момент открывать огонь. Его ведут, как на поводке, в нужную точку. Делают это операторы соответствующих РЛС, штурманы боевого управления. Дрону-истребителю понадобится аналогичная система обнаружения и целеуказания дронов противника. Нет, врём, не аналогичная – гораздо более совершенная, работающая как-то иначе, чем ныне действующие РЛС. Просто потому, что для современных РЛС (и ПВО) низколетящие, низкоскоростные и малозаметные БпЛА являются исключительно сложным объектом для поиска. Они их, прямо скажем, почти и не видят. Понадобится система высокоскоростной и защищенной связи. Нужно ведь обеспечить многочисленные (сотни и тысячи) БпЛА-истребители целеуказанием, передачу гигантского количества информации в режиме реального времени. Понадобится система обеспечения безопасности (ухода от столкновения) для БпЛА-истребителей, работающих в группе. А работать они должны только в группе, как минимум сотнями одновременно, иначе это полная профанация. Понадобится гигантская система операторов БпЛА-истребителей, заточенных именно на выполнение данной задачи. Или, как альтернатива – исключительно совершенной системы ИИ, которая будет выполнять роль оператора самостоятельно, в том числе с точки зрения принятия решения на открытие огня. Предпосылок для создания ничего из вышеперечисленного в настоящий момент мы не наблюдаем. Нам представляется, что борьба с беспилотниками требует гораздо больших ресурсов, чем создание и применение БпЛА самих по себе. Сконцентрировать эти ресурсы можно чисто физически только в системах больших размеров. Если эти системы выводить в воздух – они перестанут отличаться от тех истребителей, которые мы видим прямо сейчас и которые против БпЛА неэффективны. Следовательно, бороться с беспилотниками можно только с помощью наземных систем ПВО. Дроны-истебители – это тупиковая ветвь развития. Даже наземные лазеры выглядят в этом смысле более перспективными.

Итак, Харьков остался без телевышки. Возникают очевидные вопросы. Отвечаем. Зачем уничтожать телевышку? Какой в этом военный смысл? Смысл простой. Помимо понятного гражданского назначения на любой подобной вышке находится множество устройств двойного или чисто военного назначения. Системы связи всех видов, ретрансляторы, видеокамеры и так далее. Крайне полезное дело в условиях боевых действий даже при нынешнем изобилии БпЛА. Теперь все это уничтожено. Восстановить вышку невозможно – как минимум до окончания боевых действий. Чем могли ударить по вышке? Суть такого удара в его высочайшей точности. Попасть надо тютелька в тютельку. И варианты соответствующего инструмента имеются. Классический – ракета Х-59 воздушного базирования разных модификаций. С высокой вероятностью наведение осуществлял оператор (штурман) самолета-носителя по телевизионному каналу. И думаем, что ракета была не одна. Кстати говоря, телевышка в некоторых отношениях цель даже более простая для поражения, чем прочие. В данном случае в силу большой высоты объекта не нужно было целиться (слишком строго) по высоте, только по направлению. Почему именно Харьков? Удары по узлам связи – то, что делается в первую голову при подготовке любого наступления. Намек по поводу харьковского направления очевидный и уже не первый.

Нам сообщают, что командир упавшего Ту-22М3 принудительно катапультировал остальных трех членов экипажа, но сам остался на своем месте. «Уводил машину от жилых домов». Как можно уводить куда-то машину, которая, как прекрасно видно на записи, просто падает плашмя как лист, оставим на совести, что называется. Перед нами что-то похожее на плоский штопор, во время которого машина по определению неуправляема. Ту-22М3 теоретически можно вывести из такого штопора, но можно ли было в данном случае, мы не знаем. Но мы хорошо знаем саму процедуру принудительного катапультирования. На левом пульте у командира Ту-22М3 есть особый тумблер. В аварийных случаях, когда нет времени давать команды покинуть самолет, командир обязан сорвать предохранитель (т. н. «контровку») и включить тумблер принудительного катапультирования троих членов экипажа. После включения тумблера сначала срабатывают системы подтяга ремней к креслу, ограничители разброса рук, захваты ног. У обоих летчиков откидывается вперед колонка штурвала. Все сделано так, чтобы мгновенно собрать человека, если можно так сказать, в плотный сверток — и безопасно выкинуть из кабины. Чтобы ничего за пределами безопасного контура не торчало, не оторвало руки и ноги. Даже если офицер в этот момент находится без сознания. Затем все трое с интервалом в 0,5 секунды поочередно вылетают из кабин в своих креслах наверх. Сначала задние, затем передний, помощник командира. Перегрузка при катапультировании достигает 22-24g. Но — только в течение 0,2 секунды. Если чуть больше — это будет уже смертельно. Через две секунды после выхода из кабины все захваты, обхватывавшие сидящего в кресле, раскрываются. Кресло автоматически отделяется. Еще через две секунды специальная фала (трос), соединяющая кресло и человека, выдергивает шпильку блокировки парашютной системы. Раскрывается основной парашют, оснащенный в т.ч. кислородом на 15 минут дыхания — на случай катапультирования на большой высоте (свыше 4 км). Включается аварийный маяк «Комар». Все это (от включения тумблера до раскрытия парашюта) происходит быстрее, чем вы только прочитали вышеописанное. Система катапультирования Ту-22М3 — настоящий шедевр советской инженерной мысли. Сотни людей спасены ею. Сообщается, что один из членов экипажа разбившегося бомбардировщика погиб. Почему — мы опять же пока не знаем. Но то, что оставшихся в живых положили в госпиталь — не пустая процедура и не формальность. Им предстоит в течение двух недель пройти полное медобследование, а затем получить 30-дневный отпуск. Даже когда экипаж прыгает самостоятельно (готовится к прыжку хотя бы несколько секунд), и в этом случае все равно случаются травмы, особенно позвоночника. И уж тем более — если их выкидывает принудительно. И да — командир действительно покидает машину последним, причем только самостоятельно. Таков его человеческий и служебный долг. Судьба его на данный момент неизвестна, но уже понятно, что как минимум двух товарищей он спас. Он — и система катапультирования.

Итак, Украина начала применять против России новые военно-воздушные носители – аэростаты. А точнее, переделанные под несение сбрасываемых боеприпасов. Перед нами хорошо забытое старое. Сотни и тысячи подобных аппаратов – другого, конечно, более серьезного класса – применялись Западом против СССР в годы Холодной войны. Нечто подобное в прошлом году так перепугало США – они не привыкли такое видеть в своем воздушном пространстве. В 1960-80-е США запускали аэростаты в Северной Европе, и воздушные течения на высоте 20-25 км, в стратосфере несли их на восток, в Россию. Полезной нагрузкой была разведывательная аппаратура, иногда книги антисоветского содержания. Аэростат подобного класса только кажется неуправляемым. После выполнения задачи его перемещали на другую высоту, где господствовали ветра противоположного направления, и аппарат успешно возвращался к хозяину. При хорошем знании воздушных течений – скорости, высоты, направления – такой аппарат можно довести в любую нужную точку. Висеть в воздухе он может недели и месяцы. Для летчиков ПВО СССР сбить такой аэростат считалось большой удачей, за успешное поражение (падение аэростата) давали ордена. Просто попасть из авиапушки по куполу было недостаточно, потому что в нем был не один большой шар с газом, а сотни маленьких. Но это история. Такие гости над нами давно не летали. И вот – вернулись, на этот раз с территории Украины. Полагаем, что: 1. Скорее всего, перед нами просто испытания. Поэтому и аэростаты переделаны из метеозондов. Задача – проверить возможности применения, определить нашу реакцию. 2. Полезная нагрузка сегодня может быть гораздо более разнообразной – видеокамеры, РЛС, ретрансляторы, навигационные модули и модули связи. И ударное оружие, разумеется. 3. Испытания эти скоро завершатся, и количество этих аэростатов, пересекающих наши границы, будет измеряться, возможно, сотнями и тысячами. 4. Смеяться тут не над чем. Перед нами потенциально серьезная угроза. Степень этой серьезности будет зависеть прежде всего от технической оснащенности (полезной нагрузки) аэростатов. 5. Борьбе с этой угрозой придется учиться заново.

Есть ощущение, что масштаб и влияние происходящих сегодня на поле боя событий публикой осознается не до конца. В том числе специально подготовленной для такого осознания публикой. При том, что в этом уже нет, казалось бы, никаких тайн. Однако сдвиг в способе ведения боевых действий настолько фундаментален, что противоречит всему, чему учили всех офицеров во всех ведущих военных школах планеты десятилетиями. И учат прямо сейчас. Это просто не помещается в голове, настолько велика инерция гигантской военной машины. Всех офицеров учат, что искусство сухопутной войны состоит из концентрации сил и маневра. С понятными поправками то же самое касается войны и в воздухе, и на море. Ты скрытно от противника накапливаешь свои ударные возможности – технику, личный состав – и затем внезапно используешь их для нанесения удара. На неожиданном для противника участке и в неожиданном для него масштабе. Против чужой пешки внезапно, из ничего материализуется твой ферзь. Это называется концентрация сил. Затем ферзь совершает стремительный ход. Ничем не прикрытая пешка бита. Фронт проламывается артиллерией и бомбардировщиками, в прорыв устремляются накопленные заранее резервы. Механизированные части (главным образом танки) при поддержке ПВО и авиации за очень короткий срок достигают беззащитных точек в глубоком тылу противника. Это называется маневр. Описание того, как концентрировать и проламывать (управлять этими двумя процессами), составляет основу военного образования. В любой стране. До сих пор. События на Украине показали, что современная война отменила и скрытную концентрацию сил, и внезапный маневр. Ты больше не можешь скрытно накопить на узком участке фронта пару сотен танков и 30-50 тысяч солдат для прорыва. Не можешь скрыть их передвижение – ни днем, ни ночью, ни в облачную погоду, ни в дождь, ни в туман. Туман войны, двести лет являвшийся одним из ключевых понятий тактики и стратегии, исчез. Его больше нет – по крайней мере в приложении к событиям, происходящим на линии боевых действий и непосредственно рядом с ними. А то, что вскрыто – уничтожается дальнобойными средствами поражения в режиме реального времени. Круглые сутки все сколько-нибудь значимые передвижения наземной техники и живой силы на глубине в несколько десятков км от фронта отслеживает разведка – спутники и БпЛА. И твоя разведка, и разведка противника. Скрыть и сконцентрировать можно только то, что находится не ближе 50-100 км от линии боевого соприкосновения, потому что БпЛА туда уже не доходят, а спутниковая разведка все еще имеет ограничения. Поэтому провалилось прошлогоднее украинское наступление. Поэтому наибольший ущерб противнику наносят дальнобойные удары по критической инфраструктуре. Поэтому ударные беспилотники теперь применяются не то что против танков – против одного-единственного солдата в окопе. Поэтому ПВО выглядит на данный момент сильнее авиации. Поэтому главной ударной силой непосредственно на линии фронта стали тяжелые авиабомбы с УМПК. Поэтому вообще СВО выглядит так, как она сейчас выглядит. Это просто следствие того, что больше нет ни концентрации сил, ни маневра, зато есть всевидящее око БпЛА. Перед нами изменения, которые требуют новой военной теории, новых военных учебников, нового военного образования и новой армии как таковой. Тот, кто сделает все это первым – тот и окажется победителем.

Современная авиабомба – это вовсе не то, что кажется. Не только авиа и не совсем бомба. Классический вид данного боеприпаса – это просто металлическая бочка, начиненная взрывчаткой. Она так и называется – свободного падения. Вот это чисто бомба, да. Свободно падает на голову супостата, вот и все. В прошлом году страна узнала аббревиатуру УМПК – крылышки, приделанные к бомбе для того, чтобы она планировала, а самолет-носитель мог не входить в зону ПВО противника. Это уже не совсем бомба, это планер со взрывчаткой. Он летит, а не падает. Летит точно туда, куда велит спутниковый модуль наведения. А теперь Украина, как заявляется, находит на своей территории неразорвавшиеся бомбы с аббревиатурой УМПБ. Расшифровка неизвестна, российские источники ничего о данном боеприпасе не сообщают. Главная его особенность – ускоритель (ракетный двигатель). Ну и та же система наведения, разумеется. То есть это уже не бомба, а ракета наземного пуска. И пусковая установка для нее – не бомбардировщик, а РСЗО. «Торнадо-С», например. Выводы: 1. На наших глазах произошел еще один стремительный переход в качестве тяжелых боеприпасов, которые применяет российская армия. 2. Почему РСЗО? Система залпового огня как носитель несравнимо, на порядки дешевле самолета, а значит, их можно построить быстрее и больше. Для работы РСЗО не нужны аэродромы и дорогостоящая и длительная система подготовки военных летчиков. 3. Нас ожидает массовое оснащение старых авиабомб новыми системами пуска, движения и управления. Ну, по крайней мере, будем на это надеяться. С возможностью их применения с наземных пусковых установок. 4. В результате масса залпа и огневая мощь, которую смогут доставить ВС РФ до украинских позиций, значительно возрастет. 250-килограммовая авиабомба – это вам не снаряд калибра 152 мм. И мы не видим никакой случайности в том, что данные боеприпасы противник обнаруживает именно на харьковском направлении. Харьков был первой и самой очевидной целью еще в феврале 2022-го. С тех пор его значение только выросло, особенно в контексте обстрелов Белгорода. Несомненно, самое новое, эффективное и разрушительное будет использоваться российской армией именно здесь – в случае, если Россия возобновит крупномасштабные наступательные операции.

Итак, официально объявлено, что началось массовое производство авиабомбы ФАБ-3000. Именно производство, а не использование советских запасов. Однако не стоит воспринимать данную систему вооружений так же, как уже привычные и массово применяемые ФАБ-250/500/1500. Перед нами не просто повышение калибра, все гораздо серьезнее. Во-первых, в текущем конфликте массовое производство ФАБ-3000, по нашему мнению, имеет смысл только в сочетании с УМПК. А лучше всего даже с пороховым ускорителем. Причины ровно те же, по которым российская авиация давно уже не применяет в ходе спецоперации авиабомбы свободного падения. Значит, смеем предположить, УМПК для ФАБ-3000 (и Ту-22М3) уже имеется или как минимум в процессе разработки. Во-вторых, носителем ФАБ-3000 в ВКС РФ на данный момент является только Ту-22М3. Только на данной машине есть соответствующие узлы подвески. ФАБ-3000 технически невозможно нести никакому другому российскому боевому самолету. Даже Ту-95 с ними не работает. Сколько Ту-22М3 в строю, не скажем, но очевидно, что гораздо меньше, нежели Су-24/34, которые являются носителями ФАБ калибров 250/500/1500. Во-третьих, Ту-22М3 стандартно несет две ФАБ-3000 свободного падения. Однако УМПК увеличивает габариты бомбы. Смеем предположить, что более одной ФАБ-3000 с УМПК Ту-22М3 брать не будет. И наконец, Ту-22М3 может брать на борт (в теории) 42 ФАБ-500 или 8 ФАБ-1500. Выглядит мощнее всего лишь одной «трехтонки», правда? Иначе говоря, перед нами – уникальное оружие для тоже в значительной мере уникального носителя. Значит, и цели будут для этого оружия выбираться соответствующие. Какие? Те, которые никак невозможно взять бомбами меньшего калибра. Например, мосты через Днепр.

Фраза «ранее главкомом ВМФ России был Николай Евменов» многое говорит о тех, кто ее составил. С точки зрения их причастности к «портфелям Генштаба». ВРИО назначается, например, на время отпуска, болезни, учебы, командировки и т. д., любого временного отсутствия руководителя (командира, командующего) на рабочем месте. Руководитель при этом должность за собой сохраняет. Прямо сейчас главкомом ВМФ является адмирал Евменов. А вовсе не «был ранее». Просто у него – отпуск, или командировка, или – и т.д.. Он отсутствует в своем рабочем кабинете, вот и все. И есть соответствующее должностное лицо, на время данного отсутствия исполняющее обязанности данного руководителя. А вот если бы адмирал Евменов был в данный момент бывшим главкомом ВМФ, а должность главкома была бы вакантна, то адмирал Моисеев был был не ВРИО, а ВРИД. Временно исполняющий [вакантную] должность.

В этом видео одна радость для ВСУ и одна – для наших, российских войск. У ВСУ радость случайная и незаслуженная. У нас – системная и созревавшая давно. Радость для ВСУ: уничтожены только два вертолета из трех. В то время как отчетливо видно, что кассеты легли так, как положено. Все три машины должны были быть задеты. Похоже, одному из вертаков крайне повезло и он смог взлететь после поражения – ключевые агрегаты остались целы. Радость для нас: сам факт этой записи показывает качественно возросший уровень разведки в зоне спецоперации. И не просто разведки, а ее связки со средствами поражения. Аэродромы подскока, тем паче для вертолетов, можно оборудовать за очень короткий срок. На любом ровном участке. Их можно – и необходимо – часто менять. По сути, это просто площадка для заправки и перезарядки. Машины стоят на них иногда несколько минут, не более. В эти минуты их надо подловить и немедленно – немедленно! – накрыть. Задача нетривиальная. И она – реализована. Значит, отработана вся система прохождения соответствующих команд. Она стала укладываться в очень короткий срок.

Итак, министр обороны публично обозначил, какой именно вид оружия сыграл ключевую роль в освобождении Авдеевки. «Была поставлена задача сосредоточить там максимальное количество оружия, которым мы можем работать по площадям с большой точностью. И мы к какому-то моменту достигли уровня, когда у нас было 460 таких ударов в сутки. <…> Примерно 200 тонн каждые сутки ложилось фактически с точностью 8-10 м. По такой 500-килограммовой бомбе 8-10 м - представляете себе?». Слова Сергея Шойгу полностью совпадают с тем, что в последнее время приходило со стороны противника – многочисленные жалобы на применение Россией авиабомб. В текущих условиях ни артиллерия, ни танки, ни дальнобойные ракеты – каждый из этих видов по своим причинам – не могут обеспечить ту ударную мощь, которую дают традиционные советские авиабомбы калибра 250/500 кг. Оснащенные, разумеется, УМПК. Как минимум на ближайшие месяцы ФАБы с УМПК становятся основным ударным оружием российской армии. Потому что: 1. Могут разрушать то, что не может взять артиллерия. 2. Могут проникать в заглубленные бункеры и убежища. 3. Имеют замечательную точность. 4. Промах в пару десятков метров с лихвой перекрывается запасом ВВ в сотни кг. 5. Если не уничтожают живую силу противника, то контузит с большим радиусом поражения. 6. Если не убивают и не контузят, наносят психологическую травму, демотивируют и разлагают противника. Весь вопрос в том, чтобы обеспечить концентрированное применение ФАБов в месте прорыва. Авдеевка показала, что теперь мы на это способны.