Софья Дробязко

Не понравился опыт коллег из нижней палаты?

Совфед не будет публично подводить итоги консультаций по силовому блоку кабмина. Путину направят постановление палаты и письмо с информацией о проведенных консультациях.

Новому кабмину посвящается

Бодрый какой вечер. Но по нашим направлениям без перемен, похоже. Что сказать, работаем.

Через сто лет В грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня, Кем ты будешь, Читатель стихов, оставшихся от меня? В грядущее, через сто лет от наставшего ныне дня, удастся ли им донести частицу моих рассветов, Кипение крови моей, И пенье птиц, и радость весны, И свежесть цветов, подаренных мне, И странные сны, И реки любви? Сохранят ли песни меня В грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня? Не знаю, и все же, друг, ту дверь, что выходит на юг, Распахни; присядь у окна, а потом, Дали завесив дымкой мечты, Вспомни о том, Что в былом, до тебя ровно за сто лет, Беспокойный ликующий трепет, оставив бездну небес, К сердцу земли приник, приветом ее согрет. И тогда же, освобожденный приходом весны из пут, Охмелевший, безумный, самый нетерпеливый на свете Ветер, несущий на крыльях пыльцу и запах цветов, Южный ветер Налетел и заставил землю цвести. В былом, до тебя ровно за сто лет. День был солнечен и чудесен. С душою, полною песен, В мир тогда явился поэт, Он хотел, чтоб слова, как цветы, цвели, А любовь согревала, как солнечный свет, В былом, до тебя ровно за сто лет. В грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня, Поющий новые песни поэт Принесет в твой дом привет от меня И сегодняшней юной весны, Чтобы песни моей весенний ручей слился, звеня, С биением крови твоей, с жужжаньем твоих шмелей И с шелестом листьев, что манит меня В грядущее, через сто лет от наставшего ныне дня. Рабиндранат Тагор, перевод А.Сендыка #воскресноелирическое

АНТИАБОРТНЫЙ МОЛЕБЕН 🙏 Через неделю, 11 мая, мы вновь соберёмся перед иконой Вифлеемских младенцев в храме святого благоверного князя Александра Невского. Присоединяйтесь к нашей совместной молитве и расскажите об антиабортном молебне друзьям! 📍 Ждём всех 11 мая в 13:00 , Лобачевского, д.23 🔴 Друзья, по возможности берите с собой белые лилии –символ наших встреч. Вы можете заказать цветы в группе Храма. 🔴 Для тех, кто из других регионов, традиционно на нашей странице пройдет прямой эфир!

Продолжение. Начало здесь: ⬆️⬆️⬆️ Есть с детства знакомое мне и, наверное, многим моим ровесникам (оно было в учебнике для чтения для младших классов) стихотворение белорусского поэта Петруся Бровки: Как воплощение бессмертья, Как завещанье мир беречь, Солдат прижал ребенка к сердцу И опустил тяжелый меч. Ну как тут сходства не уловишь? Стихами подтвердить берусь, Что это Трифон Лукьянович, Земляк, ровесник, белорус… Так кто же стал прототипом памятника? С одной стороны, Вучетич приезжал именно в тот полк, где служил Масалов, слушал рассказы однополчан. С другой стороны, Масалов спас немецкую девочку на другом конце Берлина, в районе Тиргартена, а Лукьянович - недалеко от Трептов-парка, во время боев за улицу Эльзенштрассе (кстати, Полевой в своей книге ошибочно пишет название: Эйзенштрассе). По большому счету прототипами стали и Масалов, и Лукьянович, и ряд других солдат, совершивших такой же подвиг при штурме Берлина или других немецких городов. Ведь, как говорится в том же стихотворении Петруся Бровки, Москвич, бакинец, киевлянин, Любой из вас, я знаю, так, Мог поступить на поле брани, Как Лукьянович – мой земляк. А натурщиком для Вучетича стал солдат Иван Степанович Одарченко. После войны он жил в Тамбове, умер в 2013 году. В 2010-м, к юбилею победы, в тамбовском Парке победы открыли еще один памятник, для которого Одарченко снова позировал: памятник ветерану-победителю с девочкой на коленях. На первом фото в следующем посте - монумент воину-освободителю в Трептов-парке в Берлине. На втором - памятник ветерану-победителю в Парке победы в Тамбове и рядом с ним - Иван Одарченко. Вот здесь найденное мною в интернете подробное частное исследование этой истории и полностью стихотворение Бровки в русском переводе - https://www.baby.ru/blogs/post/544136843-461182895/ А здесь подробный рассказ про Трифона Лукьяновича на белорусском языке и оригинал стихотворения Бровки - https://budzma.org/news/tryfan-lukyanovich-saldat-z-lyehyendy.html

Софья напомнила про подвиг героя войны, Николая Ивановича Масалова (1922-2001), которому сегодня могло бы исполниться 99 лет. Во время боев за Берлин, 30-го апреля 1945-го года, он, рискуя жизнью, спас немецкую девочку из-под огня немецких же солдат. Есть мнение, что именно он стал прототипом легендарного памятника Воину-освободителю, стоящего в Трептов-парке в Берлине. https://t.me/starorezhimnaya/565 https://t.me/starorezhimnaya/566 Однако, на самом деле их было двое: еще один советский солдат во время боев за Берлин на несколько дней раньше, чем Масалов, спас еще одну немецкую девочку. Его звали Трифон Андреевич Лукьянович. Вот как об этом рассказывает Борис Полевой, ставший свидетелем подвига: “— Разрешите доложить, товарищ капитан, — сделав шаг вперед, произнес знакомый уже мне Тихомолов. — Обстановка следующая. Снаряд вон в тот сортир угодил, вон что посреди улицы. Должно быть, какая-то женщина с ребенком в этом сортире отсиживалась. Ее убило или ранило, а маленький, вон он, слышите, надрывается. Действительно, сквозь пулеметную стрельбу и редкие разрывы мин доносился детский плач. — Вот это задача, — сказал капитан и подкрутил свои усики, что кажутся приклеенными. — А может, они нарочно нам приманку подкидывают?.. Эсэсовские дьяволы, от них всего можно ждать. И вдруг какая-то фигура молча метнулась к стене. Лишь в следующую минуту, когда человек перемахнул через бруствер, сверкнув орденами и медалями, я понял, что это Трифон Лукьянович. Перепрыгнув бруствер, он сразу же распластался на асфальте и, пользуясь прикрытием развалин, пополз туда, откуда доносился плач. Из дома напротив по нему стреляли. Пули зло взвизгивали, отрикошетив об асфальт, но он находился в мертвом промежутке, был для них недосягаем. Так он дополз до разрушенного уличного туалета. Потом мы увидели его с ребенком на руках. Он сидел под защитой обломков стены, точно бы обдумывая, как же ему дальше быть. Потом прилег и, держа ребенка, двинулся обратно. Но теперь двигаться по-пластунски ему было трудно. Ноша мешала ползти на локтях. Он то и дело ложился на асфальт и затихал, но, отдохнув, двигался дальше. Теперь он был близко, и видно было, что он весь в поту, волосы, намокнув, лезут в глаза, и он не может их даже откинуть, ибо обе руки заняты. Он уже тут, рядом, почти у самого бруствера. Кажется, протяни руку и до него дотронешься, однако над бруствером гуляет смерть. — Пулеметчики, огонь по амбразурам. Самый плотный… Длинными очередями! — прокричал капитан. Кругом загрохотало. Дома, что были напротив, окутались красновато-белой пылью от битых кирпичей и штукатурки. В этот момент высокая фигура Лукьяновича на миг возникла над бруствером, а потом как бы соскользнула вниз в подвал. На руках солдата была маленькая белокурая кудрявая девочка. Вцепившись ручонками в его гимнастерку, она приникла личиком к его орденам и медалям. Но, очутившись у своих, Лукьянович стал как-то странно опускаться, будто ноги у него таяли. — Возьмите девчонку, — хрипло произнес он и, передав ребенка в чьи-то руки, сполз по стене на пол… — И ведь что самое дивное, что семья Лукьяновича в Минске вся погибла, весь его род, — рассказывал час спустя, подкручивая свои усики, капитан, когда мы снова сидели с ним в каморке истопника. — Это еще в первые дни войны было. Деревню, где его родня жила, сожгли… Вот это-то тут, по-моему, самое важное” Продолжение ниже

С Днём Победы! Не помнит мир спасённый. Помнить нужно нам.