Таня и я

Учёт и контроль Нам кажется, что способы, которыми мы используем мир, всегда были примерно одинаковыми. Очевидно же, что колесо должно быть круглым, а, если ты хочешь отмерять кусок ткани — нужно приложить верёвку, длину которой ты знаешь. Писать удобнее всего по плоскому. Считать — десятками. Так вот — не очевидно. Первая мысль из путеводителя, которая мне адски понравилась — что бифас (каменное рубило), который изготавливали долбанием и обтачиванием кремня или другого твёрдого камня для охоты, разделки мяса и ещё ни бог весть чего, был «изобретён» во время раннего палеолита полтора миллиона лет назад, и всё ещё применялся пятьдесят тысяч лет назад, что делает его самым используемым инструментов в истории человечества. Хотя меня спроси, какой инструмент самый используемый, я бы ответила — нож. А вот не нож. Дальше — письменность. Оказывается, примерно за 3000 лет до нашей эры, шумеры писали не на плоском, а на круглом. Допустим, продаёшь ты отару овец и отправляешь их с погонщиком покупателю. А погонщик по дороге пару овец съедает и говорит покупателю, что так и было. Чтобы так не было, ты даёшь погонщику с собой полый глиняный шар, внутри которого напиханы жетоны по числу овец. По прибытии, шар разбивается и вот они, овцы, под опись. Потом жетоны стали на шаре ещё и отпечатывать снаружи для учёта. А теперь — вообще разрывная — эти жетоны назывались calculi. P.S. А камни в почках по латыни «renal calculus».

Арабский Лувр Самой большой ошибкой было не купить путеводитель сразу. Хотя, между прочим, сувенирный там прямо на входе. Он же на выходе. Причём у путеводителя на каждом языке своё фото на обложке. На русском языке — эскорт-поинт Лувра, где, выстояв очередь из таких же, ты можешь пройтись по импровизированному подиуму на камеру своего мужика. Как я. С путеводителем же там можно зависнуть и на весь день. Очень хорошо сделан — я прочитала его потом в самолёте, наделала заметок и следующие несколько постов стащу оттуда. Смутило меня, правда, как набивают себе цену в предисловии директора и президенты (или их копирайтеры): «Свет его (музея) деятельности озаряет будущее музеологии», «выходит далеко за рамки, налагаемые художественными движениями, хронологией или географией», «полностью переосмыслить традиционные для музеев методы презентации», «экспонаты освобождены от привычного способа классификации и вступают друг с другом в диалог». Эм, ну, нет. Это большой музей. Хороший музей. Архитектурно интересное здание. Ценные экспонаты, хоть и не очень много. Но эти ребята отнюдь не переизобрели музеи, как они себя продают. Просто, вот знаете, я не нашла на сайте парижского Лувра, что свет его деятельности озаряет будущее музеологии. Там написано: «Louvre». В Лувре Абу-Даби двенадцать залов по эпохам: от 10 тысяч лет до нашей эры до современности — как в любом краеведческом. Экспонаты за стеклом, охранники. Залы объединены по тематикам: «первые изображения человека» — и там фигурки из Иордании, Кипра и Центральной Азии; «дома» — Пакистан, Мексика, Китай; «материнство» — Египет, Франция, Конго. То есть и хронология, и география налагают-таки рамки. В идеальном мире это мог бы быть музей Земли, где в залах, посвящённых каждой теме (например, «летучие ящерицы», которые есть в мифологии буквально каждого народа), были бы собраны экспонаты одной эпохи, но действительно всех стран. Это отнюдь не ломало бы никакие рамки музеологии — это и есть музеология, — но ломало бы рамки политического устройства. Потому что сейчас даже у Эмиратов нет столько денег, чтобы выкупить или арендовать тематические экспонаты по-настоящему со всего мира. А на сборке из пары десятков стран задумка не работает. Мой любимый мыслительный эксперимент в тему — спрашивать у друзей, за кого они в греко-персидских войнах? Удивительным образом все всегда оказываются за греков. Почему? Ну, потому что они «наши». Какие они тебе «наши»? Ты из Омска. Но Древнюю Грецию мы проходили в школе, читали мифы, смотрели фильмы и сериалы. А из персов я могу представить себе только лысого мужика на слоне в золотом бикини и с кольцом в носу из «300 спартанцев». Он вообще на своего пацана не похож. Жалею, что мало знаю про Китай, вообще про Азию, про Латинскую Америку по верхам.. Это могла бы быть действительно великая гуманистическая миссия — с самого детства показывать человеку разнообразие мира, но пока что о таком музее можно только мечтать.

Никогда не задумывалась, что в моём списке «100 вещей, которые надо успеть сделать в жизни» есть пункт «спеть “Это всё” с Шевчуком». Оказывается, есть.

⭐️С праздником! Художник Сурьянинов В. В., 1985 г. Векторизация @okna_rosta

Консервация традиций Это будет один из тех постов, из-за которых меня не берут на дачу, потому что я слишком глубоко копаю. И слишком издалека иду. Дело в том, что Клеопатра (та самая, но, если вам интересно, она Клеопатра VII) была гречанкой. Её пращур, Птолемей, был одним из корешей ещё Александра Македонского и, после смерти последнего, прибрал к рукам Египет. К слову, и Кипр тоже. Египетские Птолемеи вместе со всей тогдашней волной греческой эмиграции не особо старательно натурализировались: так, например, Клеопатра стала первой из своего рода, кто удосужился выучить египетский язык. Зато Клеопатры стабильно называли себя живым воплощением богини Исиды, а Птолемеи — Осирисами. Мне ещё очень нравится про греческих жрецов, которые пытались мумифицировать умерших «как тут у них, бездуховных, принято», но, то ли по незнанию, что надо оборачивать мумии в льняные бинты с цитатами из Книги Мёртвых, то ли экономии для, крутили трупы в папирус, часто исписанный. Благодаря этой небрежности ритуала мы сейчас имеем в сохранности некоторые уникальные греческие тексты: философские трактаты, стихи Гомера, личные письма и т.д. Буквально капсула времени. Как газеты под обоями. Вроде, в 2015-м даже самое древнее Евангелие — I века — обнаружилось. Может, конечно, заворачивали аборигены, «в эту, ихнюю, бездуховную писанину». Что сути не меняет. Интересно вот что: когда века через три после завоевания Македонским Египта и закладки Александрии, то есть при нашей Клеопатре, остававшиеся всё это время в Греции греки приехали к давно живущим в Александрии египетским грекам, то оказалось, что давно уехавшие греки говорят на протогреческом. То есть старом языке. В нормальной Греции давно уже говорят «краш», «кринж», «шипперить», «ЛП» и «скуф», а в Египте всё ещё «шнурки в стакане», «мочалка» и «кислота». Пока на родине язык и обычаи видоизменяются, а культура живёт и дышит, в анклаве традиции консервируются и хранятся именно в том виде, в каком деды привезли их когда-то при первом Птолемее. В домах эмигрантов, где есть уже подрастающие дети, лет хотя бы трёх-четырёх, витает дофига не праздный вопрос: хранить ли язык и традиции? И, если да, то до какой степени? Насколько ребёнку нужны склонения и спряжения, если он и так будет говорить и читать на русском без акцента? Но есть ещё один слой правды. Дело в том, что культура, которую мы собираемся хранить — будет ровно той культурой, которую мы увезли. Она не будет той же, что в стране осталась. С высокой вероятностью, ребёнок, никогда не живший в России, который приедет на родину предков лет через -дцать, не сможет поговорить с соотечественниками понятийно. Он будет разговаривать на некоем «проторусском», двадцатых годов. И последний раз про яйца — для наглядности. Тётя Галя всю жизнь упорно красила яйца по-деревенски — луковой шелухой. Мы же красили: сначала порошковыми красками, потом в таблетках, потом появились наклейки, потом эти плёнки, которые кипятком закрепляются на яйце.. Сейчас мне попадаются уже способы окрашивания вывариванием в вине до скорлупы «под бархат». И я вот посмотрела издалека на это вываривание в вине и подумала: «А вот как конкретно тётя Галя красит луковой шелухой? Пора позвонить, спросить».

Праздники Я ещё во время карнавала задумалась, какие традиции я бы оставила. Щас объясню. Вот, например, Пасху можно оставить, потому что она весёлая — у нас христианства в ней не больше, чем посыпки на куличе, а встретиться с семьёй, друзьями, провести время с детьми за окрашиванием яиц — отличный повод. По принципу весёлой и вкусной движухи, не спрашивая меня, в традициях сохранилась Масленица с блинами и сжиганием чучела; Новый год — ну, там изначально особого смысла, кроме оттягивания на себя внимания с Рождества (успешного, кстати) не было; а вот Иван Купала, походу, умирает. Даже жалко. Не в смысле Иоанна Крестителя жалко, а деревенской традиции, по странному стечению обстоятельств итак слишком долго продержавшейся в таком огромном промышленном городе, как Новосибирск. Через костёр мы не прыгали. Лозунг мероприятия был «Иван Купала — обливай кого попало!» И весь город в тридцатиградусную июльскую жару играл в эту игру кальмара. Мне кажется, Ивана Купалу убили мобильные телефоны. Тачки, например, в Новосибе всегда были такие, что ведром воды в салоне больше, ведром меньше — невелика разница, а электроника в каждом кармане как будто стала оберегом от обливания тебя водой посреди улицы. Вот я бы лучше Рождество совсем забыла — сколько можно, две тыщи лет одно и то же, — а Купалу сохранила. Ещё давно-давно про выхолащивание праздников XX века думаю. Мысль мне подкинула маманька, когда года четыре назад рассказала, как их с делегацией Совета ветеранов школьники поймали где-то перед 9 мая и начали читать стихи про войну, дарить цветы и поздравлять с праздником. — Таня, мне было так неловко.. Я же 56-го года. Я тогда подумала, что День Победы со временем превратится в День пожилого человека, как превратилось 8 марта в День женщин, 23 февраля в День мужчин, а 1 мая — в День шашлыков. Конъюнктура изменилась, превращение Дня Победы, видимо, отложено. Мавзолей, правда, всё равно драпируют, но, как будто, даже остальным вековым новичкам дан шанс заново обагрить себя памятью. В Стамбуле, вон, на 1 мая полицейские применили против демонстрантов резиновые пули и слезоточивый газ. Эх, прожить бы век и посмотреть, что будет праздноваться нашими внуками..

Пасха Буквально сегодняшнее знание о мире: на Кипре в четверг перед Пасхой все иконы покрывают тёмной тканью в знак траура о смерти Христа, а в субботу срывают их, раскачивают люстры и делают вид, что случилось землетрясение из-за разверзшейся в честь первого Воскресения земли. Батюшки в полной выкладке бегают по церкви и разбрасывают лавровые листья и лепестки роз, торопятся быстрее рассказать миру о чуде. Выглядит это именно так, как звучит. Но это ещё не всё. В ночь пускают салюты и жгут у каждой районной церквушки на костре метафорического Иуду. За предательство. Бля, православие, ты такое.. Дети бросают в эти костры петарды и вообще ведут себя так, как будто два глаза — непозволительная роскошь. Взрослые садятся в авто с горящими свечами. Несмотря на это, мои родственники всё ещё не могут поверить, что в мире есть другие православные, и представить себе что-то более отвязное, чем драка на разноцветных яйцах.

1 мая Поразила сегодня маманьку новым знанием о том, что Всемирный День солидарности трудящихся реально всемирный: и на Кипре, и в Греции, и в Турции, и в Бразилии, и на Маврикии. В Никосии после шествия с барабанами начался митинг. На английский не переводили, но я всё поняла: капитализм, империализм, Украина, Палестина. — Хочешь, — говорю я Диме, — переведу? — А я понял. Димины родители, которые сейчас у нас гостят, окунулись в ностальгию: отец вспомнил, как тоже ходил с барабанами, а мать захотела красную футболку. Я тоже захотела такую, но была уверена, что их не продают — свой первый мерч ты должен отобрать у буржуя. И — да, ничего не продавали. Просто раздавали. Нам улыбались и кивали на коробки: «Берите!» Футболки, флаги, косынки, кепки, права — берите! Увидев нашу растерянность, к нам подошёл дедушка в жёлтом жилете поверх уже добытой им красной футболки и стал отдавать нам вещи на чистом русском. — Где вы так хорошо выучили русский? — Я из Советского Союза. Это оказался грузин, его зовут Фёдор, со всей семьёй и ещё ста тысячами грузинов он уехал на Кипр в 1991-м от войны. Ему было всего тридцать лет. Все мы, знаете ли, немножко Фёдор. Я расспросила у него про ПЕО (Панкипрскую федерацию профсоюзов). Да, это именно независимые профсоюзы. Да, они пробивают повышения зарплат и реальные улучшения условий труда. Фёдор в ПЕО уже 30 лет. Только в этот момент я подумала, что слово «панкипрская» в этой аббревиатуре, которое я раньше переводила как «и греческие и турецкие киприоты», переводится не совсем так. То есть так тоже переводится: застарелая рана турецкого военного вторжения на остров, которая ноет у всех его жителей вот уже скоро как 50 лет, тут исцеляется — на плакатах надписи на двух языках, восемь объединившихся на Первомай профсоюзов — с обеих сторон. Потому что рабочим нечего делить. И шире — «панкипрская» — это и про греков, и про турков, и про грузина Фёдора, и про русских, и про украинцев, и про евреев, и про палестинцев, которых остров объединил под слоганом: Мир. Труд. Май.

Летун космический