Ошибки резидента

По случаю дня рождения на меня пролился теплый ливень слов доброты и нежности, за что я благодарен всем и каждому. Наиболее частым среди сообщений было упоминание того, насколько значима другим моя рефлексия — о происходящем, о своей практике, о художественной среде и профессии. Для поклонников еще более хардкорной рефлексии у меня есть блог на Boosty, где помочь моей работе можно и рублем (или любой другой валютой в зависимости от страны вашего нахождения). Спасибо моим патронам: Диме, Оле, Алёне, Оксане, Кате, Юле, а также Валерии, которая поддержала меня в апреле. О чем таком особенном я понаписал на Boosty с весны: — в деталях рассказал о форме книги художника «Итого: 1 118 176 рублей и 4 копейки на производство 10 художественных проектов в период с 01.11.2017 по 01.11.2022 (из них закончено — 6, в работе — 1, статус неизвестен — 3)»; — а потом, ха-ха, придумал для нее другую форму; — поделился подробностями съемки нового видео и опасениями перед началом его монтажа; — показал, как выглядит вторая, «облегченная» книга-отчет по гранту; — посетовал, что финальный результат настолько мимикрирует под реальность, что остаются невидимыми все мои усилия по работе над книгой и над бумагой ручного литья; — перед поездкой в Казахстан написал, как проходят интервью с мамой для автофикшена; — по приезде в Костанай свои первые впечатления облек в кусочек текста, который оказался больше чем постом, а скорее, материалом для будущей работы; — продолжил делать заметки в том же духе и рассказал о деревьях, которые пытался вырастить мой отец, потому что с домом и с сыном у него сложилось. Если вам важно, что я создаю (в словах и объектах), и у вас есть возможность сделать мою практику более стабильной, то подписывайтесь на Boosty. И, кроме хардкорной рефлексии, получайте плюшки, которые можно потрогать, например открытки или принты на моей бумаге. #мастерская

Я шел за питьевой водой, поднял свой взгляд на верхние этажи 8-го дома по Спортивной — и замер. Квартира одного из отцовых однополчан оказалась брошена. В первом рассказе у меня она тоже появляется: В 150-м гараже красный «москвич» чинил дядя Саша, радист-стрелок. Отец был с ним не только в одном экипаже. Вместе они ездили на рыбалку, откуда возвращались с багажником, забитым карасями. В августе дядя Саша ловил раков, и тетя Таня, его жена, накрывала у них дома длинный, через две комнаты, стол, за которым несколькими семьями военных они, обливаясь потом, вгрызались в вареные клешни. Дядя Саша не захотел ехать за переведенным на Урал полком. Он не стал приносить присягу российской армии, не присягнул и казахстанской. Присяга бывает одна, говорил он важно. Уйдя на пенсию, он остался на том же месте, в квартире, где уже не строили столы через две комнаты — уехали семьи военных, и в Тоболе теперь водилось меньше раков. Дядя Саша подолгу пропадал в гараже. Его «москвич» стоял потухшим, укрытый тентом. Алматинский коньяк дядя Саша предпочитал водке и попивал его из алюминиевой походной кружки. На похороны радиста-стрелка пьяный отец Егора принес хрустящий мешок мокрых, склизких карасей и таскал их сначала за гробом, а потом на поминках. Он пробовал было вручить карасей тете Тане, но та посмотрела на него непонимающе, и мешок отправился в мусорку у столовой. Что же стало с домом? #письмо #153_й

Чаще всего от меня отписываются после постов: — про смерть; — про оплату труда художника. Не знаю, что это говорит о моих читателях, но, поскольку пост про смерть уже был выше, то вот еще один пост про деньги. 76 заполненных анкет пришло в опросник «Сколько зарабатывают художники в России?». Это много, но для исследования мало. Поэтому напоминаю, что ссылка на вопросы тут: https://forms.gle/Vf9KevKjPfHnyjv28 Заполните и можете потом отписаться. #профсоюз_работников_художественного_труда

Воскресенье прошло на кладбище. Таксист высадил меня неподалеку от могил отца, деда и бабушки и на прощание дежурно сказал: «Удачи, хорошего дня». Еще минуту назад я еле сдерживался от рыдания, но теперь рассмеялся от абсурдности и неуместности прощания образцового водителя. Убирая могилы — впервые за девять лет в одиночку, — я так и не смог заплакать. Два из трех надгробий в ограде прятались в тени кроны дерева. Его после похорон деда посадил сам отец. Предполагалось, что это будет любимая дедушкой жимолость, а поднялся карагач. У отца так было всегда: он многое пробовал посадить, но вырастало что-то не то. Когда-то именно он добился разрешения на малоэтажную застройку в городке. Жилья военнослужащим не хватало, поэтому в начале 1990-х однополчане начали строиться сами. Первые коттеджи выросли на Рудненской и Водяной, следующие повылазили на Челябинской и Гвардейской. На Штабной они почти вытеснили финские домики, в которых жили повара и продавцы военторга. Мой же отец так и не закончил наш будущий дом. Возведенная на участке коробка стала быстро ветшать, одна из стен обвалилась, недострой пришлось продать. Кто-то другой закончил это брошенное отцом начинание. Сегодня дом можно узнать по кирпичной кладке на фронтоне — красными блоками на нем выложен двуглавый орел. Незадолго до поездки я нашел в одной из своих дневниковых тетрадей запись о похоронах отца. Отец умер 40 дней назад… [Утром] бабушка кормила его йогуртом, просила поесть пельменей, а он твердил всё: «Налей 100 грамм — съем!» Потом ему стало тяжело дышать. <...> Поняв, что это конец, он закрыл сам себе глаза. В 8 утра он приснился моей матери и громко позвал ее — так, что она резко проснулась, подумав, будто отец приехал к нам. В это время с ним случился удар и бабушка вызывала врача. <...> — Он знал, что умрет, чувствовал это, — рассказал мне потом по телефону дядя Стас. — Когда провожал меня из Кустаная, сразу поехал к вам прощаться. Так и сказал: «Мало ли что случится». <...> Мы приехали в Кустанай [на похороны] очень поздно. Я очень боялась, что гроб отца будет стоять в зале [квартиры], но оказалось, что из-за жары тело решили оставить в морге. Отца хоронили без воинских почестей, без оружейного салюта, даже форма на нем была не его, а покойного мужа тети Вали. Свою форму отец раздал знакомым.  <...> Самым тяжелым был момент, когда ЕГО привезли. Я увидела гроб из окна подъезда, когда спускалась на улицу. Вышла и не могла подойти, отвернулась от НЕГО и зарыдала, как никогда, наверное, не рыдала. Он был совсем не ОН, он не был похож на себя — посиневший, распухший, без бороды (ее сбрили), с полузакрытыми глазами, без ресниц и бровей. <...> Когда мы ехали на кладбище в машине, мне казалось, что отец в гробу ухмыляется мне, нам. Его лицо было перекошено. Он словно подглядывал за мной из-под своих больших морщинистых век. Перечитывая вечером эти записи и делая заметки по итогам дня, я вспомнил, что в ночь после похорон отец приснился мне молодым и очень и очень красивым. Он лежал в гробу в собственной форме. #153_й #письмо

Пока мне удается выдерживать этот темп: утром или днем я иду пешком или еду куда-нибудь на автобусе, по пути оставляю себе комментарии в заметках или наговариваю впечатления на аудио в телеграме, вечером после ужина сажусь на балконе и расшифровываю всё по горячим следам, добавляю больше рефлексии, образов, сравнений, связок между событиями. Не знаю, как сложится сам текст, но приезд в Костанай точно был верным решением. Во-первых, это вытащило меня из новостей в России, из художественной среды на Урале и из новых болезненных переживаний за свои проекты в статусе «полочного искусства». Во-вторых, пешие прогулки по городу быстро вскрыли лакуны в моих воспоминаниях: я гораздо больше путаюсь в улицах и поворотах, чем мне представлялось; единственное, в чем я не совершаю ошибок, — ориентирование в гаражах. Но главный инсайт — то, как даже мелкие детали и наблюдения возвращают в мою память микроэпизоды и сценки из прошлого, которые могут стать материалом в книге. Я ухватываюсь за эти сюжеты и воображаю, как смешиваю их, меняю хронологию событий, чтобы акцентировать один конфликт или смягчить другой. Для меня уже не так очевидно, что я работаю над автофикшеном — степень вносимых изменений велика даже на уровне плана текста. Впрочем, про план это я громко высказался. До сего момента мне более-менее ясно лишь про три части романа: как начать, какой сценой показать катарсис разочарования, венчающий детский период главного героя, и в каких обстоятельствах представить взрослого персонажа. #153_й #письмо

После первого похода в библиотеку итоги следующие: — поскольку непосредственно книг по локальной истории в городе мало, дефицит материалов библиотека компенсирует каталогизацией статей из газет и журналов, поэтому тематический рубрикатор тут ссылается прежде всего на заметки и интервью, а не на большие издания; — естественно, в этом каталоге лишь избранные публикации, многое остается за бортом; — полнотекстовый поиск в электронном каталоге костанайской библиотеки доступен только по статьям после 2009 года, а все, что было до этого, нужно искать вручную; — то, что одна из воинских частей городка, относившаяся к поисковому отряду космонавтов, была засекречена, не добавляет простоты ресерчу, хотя кое-что все же находится; — мне предстоит методичное пролистывание сначала «Ленинского пути», потом «Кустанайских», а далее «Костанайских новостей» по крайней мере за десять лет, чтобы собрать все упоминания; — к сожалению, архив в данном случае поможет еще меньше: все документы в 1990-е переданы Минобороны РФ, а отправить туда запрос об информационной справке даже по своему отцу я не могу из-за нынешних военных ограничений; — зато я нашел много публикаций по казахстанским немцам, и самое главное открытие для меня — наличие немецкой редакции на канале «Казахстан 1», выпускавшей передачу «Гутен абенд!»; — в сети нашлось немало материалов о работе этой программы: фото, записи выпусков, отдельные фильмы; — на страницах «Ленинского пути» среди авторов и фотокорреспондентов газеты много немецких и корейских фамилий, даже прослеживаются журналистские династии. #153_й #письмо

В первый день я провалил испытание магазинами (меня сломила необходимость дополнительной социализации: на районе покупать хлеб, овощи и фрукты, молочку нужно в разных отделах, а не в одном супермаркете сразу). В день второй я заработал сенсорную перегрузку. Решив пройтись до центра пешком, я останавливался каждые сто метров и фиксировал все образы, детали, запахи, звуки, цвета, паттерны. Казалось, если я не сделаю это прямо по пути, все выветрится, и я уже никогда не смогу это использовать в тексте. По этой причине и еще из-за жары до нужной точки я еле дополз и укрылся в кинотеатре на два с половиной часа, чтобы немного успокоиться. Непонятно, как строить процесс при такой чувствительности. Делать наброски отдельными фразами, а вечерами расшифровывать? Надиктовывать себе прямо на ходу? #письмо #152_й

— Вот вы туда за гаражи пойдете — там все супермаркеты, — хозяйка квартиры, которую я снял в Костанае, дает мне инструкцию по решению продуктового вопроса. — Это где 15-й магазин был? — вырывается из меня полузабытый топоним. — Так вы местная? — Да, я жила здесь, — без сомнений отвечаю я. За шесть лет в Екатеринбурге я до сих пор не привык видеть рядом со своей фамилией название этого города. За более чем полжизни вне Костаная я не разучился отвечать, что я местный. — Вы из Германии? — к этому обыденному вопросу я отчего-то оказываюсь готов меньше. В нем для меня заключена слишком большая история и слишком здешняя: нигде так еще я не чувствую эту пограничность между тем, чтобы быть местным и заезжим одновременно. — Нет, не из Германии, — кричу я уже с балкона. Передо мной лабиринт из того, что и хозяйка квартиры, и другие назовут гаражами, а я сам — могильными курганами. Мне всегда хотелось пожить в доме с видом на кладбище. Крышу отцовского гаража я нахожу сразу. #152 #письмо

Чек-лист поездки в Костанай — по пути заехать на кладбище в Троицке и найти братскую могилу вертолетчиков; — составить карту гаражей, узнать, кому они принадлежат сейчас; — обследовать доступную территорию бывшего военного городка, изучить, что на месте всех заборов и КПП; — понаблюдать, кто живет в 12-м и 13-м домах, побыть во дворе; — сопоставить новые и старые названия улиц (есть ли среди них рифмы?); — набросать все маршруты, пройти их пешком и проехать на такси; — узнать, что на месте финских домиков и как теперь выглядят коттеджи бывших военных; — дом по улице Зеленой и Сабит Таставлетов; — интервью с тетей Тамарой и дядей Лёшей; — съездить в дачный поселок и в Красный Партизан (нужна карта?); — прибрать могилу отца, деда, бабушки, найти могилу дяди Коли и однополчан, проследить за табуном лошадей у кладбища; — съездить в гражданский аэропорт, посмотреть, что на месте военного аэродрома; — побывать на крытом рынке и в корейском поселке, понять, где именно находились немецкие поселки; — отследить по подшивкам местных газет упоминания военного городка, авиаполка, поисково-спасательной группы, вывод войск из Афгана, начало первой чеченской, передачу городка Минобороны Казахстана; — понять, куда именно в Тобол упал истребитель; — найти фотографии (!); — написать черновик финала «взрослого» ГГ. Не забывать: — нельзя впускать в свое сердце ностальгию; — нужно оставаться безжалостным к воспоминаниям; — текст книги не равен моей жизни. #письмо

Сегодня мой день рождения. Обычно по такому случаю я объявляю краткосрочный краудфандинг в пользу какого-нибудь фонда или в помощь своим экспедициям и проектам. В этот же раз я пребываю в том разъебанном состоянии, когда мой новый депрессивный цикл входит в самую беспросветную стадию; с ней ничего не поделать (я хорошо это знаю, живя так с 17 лет) — нужно просто перетерпеть и сберечь себя. Кажется, я никогда не просил о подобном публично, но, если вас когда-либо поддержали мои слова или даже мои художественные работы, пожалуйста, напишите мне об этом сегодня. Сейчас мне это очень важно. Еще будет ценно, если вы поделитесь ссылкой на опросник о заработке для художников. Уже пришло почти 60 ответов, но этого недостаточно для исследования.