Ничтожный креативный директор: зубы венедиктова

Блин, из-за историй про Кобру отписываются люди. Уже 6 человек ушло. 6 личностей. 6 жизней. 6 душ. 6 божественных искр.

В самолёте Кобрера специально сдружился с бухариком и его дамой. Ещё до посадки в дьютике приметил. На борту стал напрашиваться на угощенье — мол, сам купить забыл, а у тебя видно коньяка много. Угости, я в долгу не останусь. А тот с подругой. Им поворковать хочется. Кобра играет уже пьяненького, надоедливого, желающего любви, долгих лет, счастья, всего наикрашего. Уже под конец полёта многократно докучливо просит прощения и ещё выпить, опять умиляется, любви желает. Заебал в край, скоро пизды получит. И тут предлагает в знак искупления вины заказать такси. Как только шасси касаются земли, в смартфоне четыре чёрточки LTE. Кобра вызывает премиальное такси с водителем в форме, автомобиль S-класса. Пара благодарит. Им даже неудобно, что весь полёт думали о нём, как о мудаке. Змей протискивается в другой конец салона. Там, у туалета, чтоб не слышали, звонит водителю, говорит, что будет с девушкой, просит оказать все знаки, упоминает, что телефон садится, узнаем друг друга, описывает парочку и, закончив, вырубает смартфон. На паспортном контроле ещё раз желает любви и прощается с парой. Через 30 минут на багажной ленте одиноко ездит одна спортивная сумка, перемотанная плёнкой до бесформенной твари, похожей на ту, что вылезла из шляпы, когда Снусмумрик провёл свои обряды. Кобра сидит в толчке, как чиж на жёрдочке, ножки поджал, дверь кабинки заперта, телефон отключен. Зачем только вернулся в сюда? Теперь это нагнетение. Нервы натянуты, и хуячит по ним барабанными палочками Егор Летов наружнего наблюдения. Кобра не отрицает, возможно, это всё осенний гон. Безответной пеной подвисает лишь один вопрос: “Кто погонщик?”. С точки зрения цифрового отпечатка всё ровно. Для зрителя по ту сторону TCP/IP это выглядит так: Кобра приземлился в Пулково, прошёл паспортный контроль, сел в такси и отправился в квартиру, вероятно, своей девушки. В аналоговой действительности Кобра сидит на толчке в аэропорту, запершись на еле-еле-щеколду, сам на бачке, ноги на сидушке. Свинья, люди туда интимными местами, а ты в ботинках. Забирает комок с ленты. У самого вспышка, как его так же последним из детского сада папа забирал. Уже всех забрали, даже тех, кто на продлёнку, и друзей, и даже врагов, ставших друзьями по одиночеству, а папы всё нет, и вот он приходит, хватает чемодан и к выходу к автобусной остановке. Выходит за 2 минуты до нужного времени по расписанию, закуривает. Подъезжает 39 автобус. Следующие полчаса до "Московской" грустит в окно, включить бы что-нибудь печальное, но сейчас нельзя. Если два гаджета оказались в одной соте три раза в течение двух дней, то сомнений у них не будет. Выкинуть их девайс тоже нельзя, там есть фотки в эверноуте, которых нет нигде. На «Московской» рукой ловит бричку: - Кафе "Морячок" на Стахановцев. Любой дом укажи, я там покажу. Угу. "Морячок" это как вторая ступень отвала башки, когда матрос возвращается на землю шатливой походкой. Карманы набиты у кого чем. Кто "хоффманы” в блоноте, у кого в подкладке терапия от гепса. "Кормят тут хуёво, поют тут дерьмом". Народный фольклор о сим заведении. Манит посетителей не еда или изысканные интерьеры. Девочки. Одна из них, с плохими зубами, Анжела (на самом деле Лена), сыну 8 — поможет в этом эпизоде Кобре, а затем исчезнет и из жизни Кобры и из жизни сына. Он вваливается, сразу кричит "ржавый гвоздь", хлопает бармена по плечу. Кобра никогда не приходил сюда с включённым девайсом. Никогда не ездил сюда на убере. Это место незасвечено, и его все тут знают. Платит за час с Леной и берёт с собой сразу ещё три "ржавых гвоздя". По одному каждые сколько-нибудь минут. Но уже после второго раза настойчиво постучат. Время истекло. Он просит Лену оставить у себя сумку и платит как за ночь — 8 косых. Вполне себе номер можно было бы снять, но не в этот раз. Поесть обычно ходят на перпендикулярную улицу в "Накатильню", но авиакорм ещё трясётся в животе, так что рано об этом думать.

Кобра просит бармена вызвать такси-максим до Угольной гавани, выскакивает из подвала на питерский ветрюган, но уже не чувствует после 4 драмбуёв со скотчем. Киа рио серого цвета Р485АЕ ожидает. Внутри тепло, даже жарко: через некоторое время, алкогольная стимуляция превращается в алкогольную седацию. Шофёр с трудом по-русски, несёт одеколоном руслан, приходится открыть окно. Едет криво, дорогу не знает. Но Кобре это только на руку — пусть ветляет на всякий пожарный. - Едем в "Поляну Скрипача", ага? - грит Кобра и тут же понимает, что сейчас как будто с растением поговорил, тот не в зуб ногой. "Поляна Скрипача" - первая ступень отвала башки моряка, который сошёл на берег. Особенно с сухогрузов. Местечко похуже "Морячка", но настроение здесь ах! Одна вывеска чего стоит — её нет. Елепроступает подобие фрески на стене, съеденной малосольным балтийским ветром. Фидлерс Грин наяву. Всюду трупы, с трудом свои тыквы со следами доски на лбу от столов отрывают, чтобы взглянуть на ввалившегося ещё свеженького, хуячит джазец, Даниил Крамер в записи, и обратно бошки примагничиваются к столам. Кобра хохочет, кому-то это не нравится, но встать вряд ли получится. - Это что, ёпт, та сцена из Кольриджа, когда вся команда экипажа полегла, один ты остался?! Мм? - жмёт руку бармену, тот сам с трудом стоит. - Моей стрелой убит был альбатрос... - отвечает бармен. Чуть погодя - Тебя искали давеча. - Зачем? - Я те чо секретарь, чтоль? Девочек днём тут нет, они ближе к вечеру выползают, и такие, что кажется будто из-под волнорезов, где подмыло пещерку, из этих комьев спутанных сетей и водорослей. Каждая, как медуза горгона, взглянешь ей в глаза и оцепенел от страха, как кролик перед двустволкой Элмера. На двустволку они никогда не соглашаются, хоть и являются представителями одного из ужаснейших видов древнего морского гада, неизученного поныне наукой, зато знатно обляпаного жаждущими моряцкими руками. Хотя матросня брезгует, говорят, далеко ещё до могилы моряка, зачем к ней тянуться. Это из-за названия: Поляна Скрипача = моряцкий рай. Да и у матросов нет таких тупых вопросов: пойти в Поляну Скрипача или поехать на Думскую, на Севкабель, в Новую Голландию, кто по-выёбестее-по-интеллигентнее. Да и рожи все те же видеть не хочется, когда на земле стоишь. Поэтому в основном всякая сволочь сюда приходит - механики, мотористы, доктора. Все с лавэ. С лавэ хорошим — семь месяцев в рейсе. Зачем с такими деньжатами прозябать в доках, заливаясь дешёвым пойлом с ароматизатором виски, в объятиях фей, которым скорее место на другом конце города в кунсткамере? Да, сюда приходят семейные, кто тратить не готов. И Кобре здесь нравится. Матросы слишком активные, всё куда-то рвутся, чего-то хотят. А эти вон... Они стенают и дрожат, Они встают без слов, И видеть странно, как во сне, Встающих мертвецов. И вот теперь Кобра нахуяривается до уровня грешных душ.

- Ну как там? – спрашивает бармен. Звали его Щегол в мореходке, оттуда и сюда в подвал зашла погремуха. Но в арт-среде, меж контрабандистов и нечистых на руку представителей различных тайных галерей он был известен как Нацист. А всё потому, что в начале 90-х вывез из Петрограда целую коллекцию картин, нарисованных аристократическо-нацистской верхушкой Флернбургского кабинета. Увлекались они этим. Рисовали. Все согласны, странно увлекаться изобразительным искусством, когда фюрер мёртв, а твоя страна растерзана на 5 частей. Шпееру простительно, но остальные ай-яй-яй. Некий русский прапор (инфа неточная, пруфов нет), умник, блять, пока территория была нечейная, в «нулевые годы», когда оккупационных зон союзников уже не было, а ФРГ и ГДР ещё не стало, он это всё понаскупал, где на бутылку выменяет, где на пули. Так и собрал целую коллекцию, вывез в венгерской «горке». Хранил на даче, а под старость в доках сторожем служил. Там Щегол как-раз после мореходки стоял в очереди на рейс и тоже решил подзаработать грузчиком. Курили вместе приму без фильтра. Как-то по пьяни дед ему всё и рассказал. Вывезли скоро через приятелей на пароме под видом интерьерных картин в буфете, в дешёвых рамках из фотомагазина. Искусство там было фуфло - цветочки, пейзажи, фрукты, море - но покупали не цветочки, покупали фашизм. Для Щегла в те времена деньги были сумасшедшие. Знал бы он тогда (а потом он таки узнал), за какую сумму эти картины спустя 10 лет продадут на сотбис. Со слов Щегла: «До конца жизни в масле кататься, ещё и внукам хватит сполна». Внуков у щегла нет, так что хуем ему по губам, а не состояние. - Жарко. - отвечает Кобра. Тут «ржавый гвоздь» не нальют, драмбуёв нет. Зато гадкая дешёвая грапа без акцизки - пожалуйста. - Варана поймал? - подъёбывает Щегол. - Того самого не поймал, ага - Кобре не обидно, он уже смирился с тем, что прокосячился, - Я что покруче нашел. Только тебе не скажу. - Делюга там есть. Думал, раз ты уж разведал… - Ага. Хренушки. Я сюда зачем тогда приехал, мм? Неее, я это говно покупать не буду, ага - Кобра мотает головой, как будто его заставляют. Щегол наливает липкий джин. Обволакивает щёки внутри, шибает в нос маслянистый, даже глоток пива не сбивает. Может, скипидар, а не джин. Кобра ничего не отвечает. На экране футбол, Россия с кем-то - из-за помех флага не разобрать. На Филиппины назад он бы с удовольствием вернулся. Как он туда прилетел, как будто сюжет новый пошёл. Словно в кинотеатре пансионата “Черноморский” фильм закончился рваной плёнкой и следующий пустили бесплатно. И вот: он уже не папенькин сынок, а палеоэколог и археолог, почти что Индиана Джонс или Жак Паганель на крайний случай, но уж точно не золотой мальчик с Новой Риги. У него там сразу и женщина появилась, он её уже женой звал, она ему детей завести предлагала, он бы и не против, да только луна не в той фазе вышла. Хибара какая-то, купить там дом – это грош, если конвертировать в новорижские рубли. А можно тупо на лёд выменять… Даааааа, на Филиппинах лёд и ментол дороже ртутного золота. Будит каждое утро пекло. Женщина уже трудится, шуршит панданусом. Мальчишки ловят рыбу гарпунами, облипли песком, ор стоит на всю деревню, столб взвился над задворком первого дома — опять tupada. Серьёзный бой: капитан барангая, который выглядит как местный алкаш, выставляет своего петуха против главмента - он самый важный и единственный полицейский на острове. У него петух не очень; зато шпоры… Режут нитку на ветру. Выменял сталь кому-то на лёд. У кого есть лёд, тот король, да. Таким петухам естественную шпору ампутируют, а на её место приматывают новую - стальной лепесток. Иногда бой кончается в ту же секунду, если приходит точный удар по шее. Кобра видел однажды, как один петух другому натурально отрубил башку одним взмахом.

У Кобры тоже есть свой петух. Капитан барангая всё повадился к нему ходить плеер послушать. Нравился ему айпод очень. А может нравились Кобрины музыкальные предпочтения. Клянчил без конца, заебал в край. А Кобра уже знал, какой у него самый сильный петух. Возьми, да и скажи: отдам плеер взамен на твоего самого-самого titi с серой ягодой по крылу. А капитан поди, да и согласился. Если у тебя уже есть на Филиппинах свой петух, жена, хибара, катамаран-водомерка и лёдогенератор, то за каким же чёртом ты вернулся в этот отвратительный болотный городок? Кирпичный смог струится по улочкам, липнет к воде, Невой растекается по всему городу, струится в колодцы и наполняет собой лёгкие мальчишек-чаек, шкурящих по подоконникам и водосточным трубам, под лавками и за батареями в парадных, таких же мальчишек закладывающих, сами не зная что, не могут даже формулу прочитать. Там же сохнут бабки, выслеживающие, которые даже после 53-го года продолжали по инерции докладывать свои гаденькие, на вкус как грязный снег с кровью, бумажонки на столы к лоснящимся в пиджаках, получившим кабинеты за самые худшие свои качества. Кобра вернулся и дышит этим.

Два года назад во время раскопок динозавров на Амуре познакомился с одной старушонкой. Она рассказала мне никому неизвестной наскальной живописи в сопках рядом с её деревушкой. На камнях нарисованы звери и антропоморфы. бабуля с подружками в детсве играла на этих камнях, взрослые о них были не в курсе. В общем координаты этих неизвестных науке писаниц оказались у меня. И вот только сегодня я передал эту инфу цифровым археологам из центра палеоискусства. Они занимаются тем, что создают полную трёхмерную библиотеку всех рисунков и надписей. Надеюсь, камни ещё не пропали.

Дачу в Мытищах, которую Кобра арендовал для химиков, он обнаружил брошенной. Дверь валяет ветром. Недоеденная тушенка на веранде доедается мухами. В срубе раскидано лабораторное стекло. Впрочем, среди строго хаотической обстановки ему удалось найти пробирку с буквой У. Так как внутри они называли вещество - молекулой Успеха. Давала ли она успех принимающим или даст успех Кобре — это было неясным. Да и Успех ли это будет или Успение, тоже оставалось вопросом. Недолго думая Кобра принял медианную дозу (рассчитанную по содержанию на душу населения Москвы-Сити). Прежде, чем мы опишем дальнейшие события, необходимо кратко описать душевное состояние нашего героя на момент возвращения. Ещё два дня назад он планировал вооруженный налёт на научный институт в Австралии, чтобы похитить меьеорит и сделать из него стимулятор. Мы не будем клеить ярлыки в аля «псих», «безумец», «сумасшедший», но повесим ярлык «маньяк» или даже «ситуативный маньяк». Кобре казалось, что сами тайны мироздания открываются перед ним, что он десница проведения и агент эволюции одновременно. Такие мании случались с ним сезонально по весне каждый год и длились до осени, а позже сменялись периодом мрачных параноидальных депрессий. Поэтому мы не можем точно сказать, оказало ли далее описанный эффект вещество У или же оно стало лишь катализатором божественного откровения, которое случилось через час после приёма. Сначала Кобра заметил, что он стал абсолютно безэмоционален. Но не по-овощному эмоционален, как это бывает от депрессантов и нейролептиков, а холодно-мысленно безэмоционален. Опьянения не было. Напротив, Кобра стал трезвее чем был. Ушёл этот болезненный маслянистый блик во взгляде, идеи перестали владеть разумом. Теперь он всё видел ясно и чётко. Возможно, впервые в жизни мысли, страхи и чувства не заслоняли собой реальную картину мира. В скором времени началось что-то вроде мысленных галлюцинаций. Кобре мерещилось будто он видит всю логику этого мира. Никаких визуальных проявлений у этого не было, однако между предметами и явлениями чётко прорисовывались логические связи. В первый час только причинно-следственные, а затем и следственно причинные. На самом пике он начал видеть уже и опосредованные и ассоциированные косвенные нити между всем и вся. Понимая, что состояние это не может продолжаться долго, Кобра бросился записывать связи на форзацах и нарзацах книг из дачной библиотеки. Так он и провёл несколько часов, пока действие препарату У не прекратилось. И тут эмоции нахлынули на него, да с ещё большей силой чем прежде. Сначала Кобре виделось, будто теперь ему подвластно неподвластное и познаваемо непознаваемое. А затем вспышками он осознавал себя как Бога, в те редкие моменты когда возвращался из внебожественных запредельных измерений. Наряд скрутил его босого и всклокоченного в подвалах Ленинки, где он строчил что-то на смятых листках. Его непотребный вид усублялся ещё и тем, что Кобра страдал легкой формой “паучьей болезни” - арахнодактилией, от чего выглядел он совсем безумно и зловеще. Как он попал в Ленинку никто так и не стал выяснять. Впрочем, экспертиза показала отсутствия психоактивных препаратов в крови молодого человека, а психоневрологическая экспертиза установила диагноз F30.2 “Мания с психотическими симптомами”. Нам известно лишь, что он отлежал несколько недель в седьмой больничке, откуда однажды просто исчез. Должны признаться, что мы потеряли его след. Были некоторые намёки что он появлялся там и сям, но всё это были неточные данные из недостоверных источников. А вот достоверно он появился уже только в самолёте “Дубаи - Санкт-Петербург” спустя несколько лет.

Как получить фактуру молотых зёрен, он придумал в первые же минуты. Надо было создать компанию, которая забирала бы отработанный кофе из кофеен. Бизнес-модели по типу фирм, вывозящих волосы из парикмахерских или батарейки из вкусвилла. Тут всё просто. Красители и ароматизаторы можно было купить за бесценок у китов. Тут тоже никаких вопросов. А вот с кофеином возникали вопросы: по цене синтетический кофеин был в ту же цену, что и натуральный, но очевидно он тоже вырастет в цене следом за зёрнами. То есть всё равно кофе выйдет в ту же цену. А надо значительно дешевле, в разы. Пришлось мыслить креативно. Где ещё можно взять кофеин? Несколько найденных исследований говорили о том, что 10-15% кофеина выводится почками в неизменном виде. Бинго. Осталось только заполучить мочу кофезависимых клерков. Вступив в непреступный сговор (так как кража мочи не преследуется законодательством РФ) с некими сотрудниками управляющей компанией Москвы-Сити (далее УК “СИТИ”), Кобра смог заполучить продукты жизнедеятельности прямиков из писсуаров главных небоскрёбов столицы. Теперь надо было научиться отделять кофеин от остаальных веществ, которые принимали клерки. Хромотография показала, что в моче так же в огромных количествах содержится никотин и его производные, ибупрофен, кокаин, несколько противогельминтных средств и ещё целый веер различных фармакологических средств. Отбить было нереально. У Кобры опустились руки. Он нанял двух пятикурсников с химфака и одного студента юрфака. Первые два должны были решить задачу с отделением кофеина от всех остальных веществ. Третий — подготовить юридическую базу на случай обвинения в хранении мочи с высоким содержанием запрещенных веществ. Через некоторое время вернулись озадаченные химики.Вердикт был таков: можно было отделить кофеин в несколько недорогостоящих реакций от всех компонентов, кроме одного. На вопрос “Какого же?” они ответить не могли. Они не знали такого вещества и ничего не смогли найти о нём в открытых источниках. При этом его процентное содержание в моче обитателей сити было выше, чем у любого другого препарата. Вот тут-то и начинается самое интересное. Получается, что все эти люди (либо же бОльшая их часть) регулярно в огромных количествах принимают некое вещество, которое неизвестно официальной науке. Если это то, о чём думал Кобра, то на этом можно заработать поболее, чем на поддельном кофе. Для того, чтобы подтвердить свои мысли, Кобра сделал забор мочи из кофейни на окраине Рязани. Пусто. Никаких следов неизвестного вещества. Пока химики работали над этой головоломкой, Кобра начал прорабатывать варианты с альтернативными источниками кофеина. Побочной информацией стало то, что в 1969 году на крышу сельского здания в Австралии упал метеорит Murchison. Позже в его составе был найден ксантин внеземного происхождения. А ксантин — это главный прекурсор кофеина. Так родилась идея стать первым, кто бахнулся космическим кофеином. Первый билет до Сиднея. Безуспешные попытки получить доступ к метеориту. Оказалось, что это самый древний из изученных внеземных тел, старше чем наша солннечная система, и, конечно же, к нему очередь из ебанутых учёных, мечтающих первыми обнаружить стопудовую органику в его составе. Ни взятки, ни манипуляции, ни хитрости не помогали. Маникальная стадия развилась настолько, что Кобра начал уже собирать команду и детально прорабатывать план ограбления университета. “11 друзей Кобры”. Но в этот момент студентики химфака присали двусмысленную и несвязную голосовушку, из которой Кобра понял две вещи: 1. Они научились отделять загадочное вещество. 2. Они опробовали его на себе. Трубки не брались. Сообщения не отвечались. Надо было срочно возвращаться в Москву.

В тот год должен был случиться неурожай кофе. Об этом Кобре в бумажном письме сообщил бывший долларовый миллионер по кличке Мизинец — серийный основатель конкурсов красоты и владелец сети блядушников. В нулевых он принял аскезу от криминала и деликвента, а так как дизайн всей его прошлой жизни был спроектирован на базе рабовладения и торговли людьми, то искупая свои грехи, он продал самого себя в рабство на кофейную плантацию где-то в Южной Америке. Тот год начался холодно и малоосадочно, рабы радовались, что будет мало работы, рабовладельцы волновались, что прогорят. Дочитав письмишко, Кобра перепроверил информацию по другим каналам, после чего прикупил фьючерсов на кофе, которые ещё не успели подскочить. Но этого было как будто бы недостаточно. Мысль его продолжала бултыхаться вокруг да около. Вот научиться бы делать кофе без кофе. Для этого надо четыре компонента: нечто похожее на молотый кофе, ароматизатор, краситель и главное — сам кофеин.