Babel books TLV

*** Слова во рту, как незажжённая сигарета. И во мне начинается миграция птиц из холодного сердца в тёплое. Хоть они не знают, что я тот же самый человек (птицы снаружи знают, что это один и тот же мир). «В этой комнате двое могут оказаться такими чужими друг другу, как через много лет» _____ Совершенно не умея писать о стихах, хочу сказать, что Йегуда Амихай, как мне кажется, – поэт, который точнее всех выражает настроение современных нас, живущих там, где нам довелось жить. Его стихи, мне кажется, очень привязаны к Израилю — при том, что они, как и любая большая поэзия, не подвержены влиянию времени и географии. Не будучи способным читать эти тексты в оригинале, абсолютно доверяю Александру Барашу, который переводит стихи Амихая на русский язык. «Точность боли и размытость надежды» (какое потрясающее название!) – это, кажется, третья книга стихов Амихая в переводах Бараша, и мы счастливы, что эта книга вышла в нашем издательстве. Мы обязательно сделаем презентацию, на которую вы, надеюсь, придете. А пока просто имейте в виду – вот, книга вышла, она прекрасна. Обложка, традиционно, Виктора Меламеда. _____ *** Мы были словно дети, которые не хотят возвращаться с моря. Пришла голубая ночь и после неё черная ночь. Что мы взяли с собой для дальнейшей жизни – пылающие лица, сияющие, как терновый куст, и он не сгорит до конца нашей жизни. У нас был странный договор: если ты придешь ко мне, я приду к тебе, странный договор и странные условия: если ты забудешь меня, я забуду тебя. Странные условия и хорошие вещи. Отвратительные вещи пришлось делать в дальнейшей жизни.

Книги нашего издательства в Pushkin House, Лондон. Ну красота же!

Прекрасный Юлий Гуголев, чью книгу «Орковы поля» мы имели честь издать, читает одно из наших любимых своих стихотворений. Книгу же вы всегда можете купить у нас, а если вы не в Израиле, обращайтесь к нашим друзьям из VIDIM BOOKS за этой и другими нашими книгами.

«Название книги довольно точно отражает ее содержание: это действительно пять эссе, посвященных разным случаям того, как война входит в жизнь отдельных людей, общества, в общественное и индивидуальное сознание, — и что от этого происходит. Война трактуется как болезнь, но не как что-то внешнее, типа инфекции, которую можно подхватить здесь и там, а именно как врожденная болезнь, соприродная человеку и обществу. Вопрос в том, как эта болезнь "работает" в разных исторических и жизненных обстоятельствах. Пять случаев (гравер Венцеслав Холлар, Жан-Антуан Гро и другие художники, изображавшие Наполеона при Арколе, писатели Франц Кафка и Томас Манн, и ваш покорный слуга) из XVII–XXI века — соответственно, пять эссе...» — Кирилл Кобрин в интервью «Новой газете — Европа», спасибо им большое, о своей новой книге «Пять эссе о войне и болезни», выпущенной нашим издательством.

До недавнего времени безымянной вершине, расположенной на высоте 5826 м в хребте Чон-Алай, это на Памире, по координатам 39°23'03.94" 72°43'03.44", присвоено имя писателя Давида Маркиша. Маркиш — человек-гора, теперь и в буквальном смысле этого слова. А мы сейчас как раз готовим его книгу воспоминаний, потрясающих, рабочее название — «Записки из прошлого времени». Выйдет осенью, если мир не рухнет. Хочу, чтобы на обложке молодой Маркиш стоял на Памире, вот, выбираем фото как раз. Просто решил поделиться, потом ещё подробнее напишем, конечно.

«Интерес к Гертруде Стайн периодически не иссякает в русскоязычном пространстве литературы, причем без привязки, думаем, к определенной территории. Вроде бы кто-то что-то переводит, издает, пишет потом про это самое, а это самое, будем разумны, эдакой кровью на полу в столовой не изменяет изначальному замыслу автора — трансгрессивно-субверсивному не в ткани текста, отнюдь, но подрывающем сами основы литературного строя...», — только вчера пришедшие из типографии «Стансы в медитации» Гертруды Стайн (перевод Яна Пробштейна), изданные нашим издательством, сегодня в книгах недели на «Горьком», спасибо большое.

И о хорошем. Она вышла — «Стансы в медитации» великолепной Гертруды Стайн в переводах (и с прекрасным предисловием) Яна Пробштейна и с... я даже не знаю, как это назвать, ну ок, с визуальной составляющей Ильи Гальперина, — новая и дико ценная книга нашего издательства. Мы, по сути, вот ради этого все и придумали три (или уже четыре?) года назад — чтобы делать книжки, которые никто, кроме нас. «Стансы в медитации» — это очень сложные модернистские тексты, ни на что не похожие, как ни на что не похожа и завораживающая проза Стайн. *** Мало-помалу вокруг да около Как не тот как тот который не около Потому что это совсем около Но тот что будет-не будет одним из Но с которым все могут сказать всем призвать к этому Чтоб они бы лучше позвали прибавить Чтоб суметь добавить так чтобы больше не добавлять Это не потому она спросила что гнев Во гневе может их испугать Но потому что из-за этого будут они не тем и не там Не сейчас. Кого только там нет сейчас. Я могу смотреть на пейзаж не описывая его.

Мы снова осиротели. Горе. ____ Спит в норе хорек, не добыв синицы. Счетовод, зевая, свою тетрадь закрывает. Верно, пора учиться вечерять, смеркаться и догорать. Так издревле во имя Отца и Cына догорает, огненный крест влача, богачам – свеча, беднякам – лучина, невезучим – лампочка Ильича. C’est la vie. Не жалейте о ней, коллеги. даже если вам позабыть слабо о нетающем прошлогоднем снеге под мостом, как водится, Мирабо. Разберем опустевший Ковчег Завета, да, сощурясь, примем на ход ноги, добавляя иссохшие ветки века в погребальные очаги.